Пробуждающие сны Рене Магритта
«Искусство должно рождать тайну, без которой этот мир не смог бы существовать», – утверждал бельгийский художник Рене Магритт. И всю жизнь создавал магические картины, завораживающие своей непредсказуемостью, алогичностью, юмором, властной силой тайны, скрытой за банальной обыденностью повседневности. Творчеству всемирно известного сюрреалиста, или, как он предпочитал себя именовать, «магического реалиста» посвящена открывшаяся в июне в галерее Тейт Ливерпуль выставка «Рене Магритт. Принцип удовольствия» – самая масштабная экспозиция произведений художника в Великобритании.
Сконструированные Магриттом живописные образы – джентльмена в котелке с яблоком вместо лица; паровоза, на всех парах выезжающего из камина; ботинок, из которых прорастают пальцы; ночного пейзажа, освещенного ярким дневным светом; лежащей у воды обнаженной женщины с торсом рыбы – остро врезаются в память и остаются там, будоража сознание своей загадкой, недосказанностью, парадоксальностью.
При этом сам творец парадоксов вел размеренную жизнь ординарного буржуа – и в этом наибольший парадокс Магритта! Пока Cальвадор Дали и французские сюрреалисты дразнили публику скандальными выходками и изощрялись в эпатаже, Рене без помпы и шума жил в предместье Брюсселя, каждый день в одно и то же время отправлялся на прогулку со своим псом, всю жизнь любил и рисовал одну женщину – свою жену Жоржетту, прожил с ней 45 лет – до самой смерти, выполнив данное при женитьбе обещание «обеспечить спокойную и стабильную буржуазную жизнь». Глядя на этого «застегнутого на все пуговицы», в традиционной шляпе-котелке человека, трудно было представить, какие невероятные сценарии он вынашивал в голове, с методичной невозмутимостью перенося их на свои холсты. Говорят даже, что большую часть своих картин он написал в столовой своего дома.
Впрочем, композиции на холстах также состояли из ординарных предметов. Визуальный лексикон Магритта прост, материален, банален: яблоки, зонтики, трубки, шляпы-котелки, окна, зеркала, глаза, балюстрады, картины, театральная сцена с занавесом, камни, облака, замочные скважины, клетки с птицами. От А до Я в этом алфавите задействованы вещи, сопровождающие наше ежедневное бытие. Вся тайна и магия начинались, когда художник сталкивал их вместе – в странные несоразмерные, алогичные сочетания, загоняющие в тупик здравый смысл. И с неба начинал сыпаться дождь из клерков в черных пальто, в котелках и с портфелями подмышкой; яблоко разрасталось до размеров комнаты, а холст с пейзажем оборачивался реальным видом из окна. «Несоединимое помогает нам уловить, поймать смысл бытия», – говорил художник.
Родился Магритт в маленьком бельгийском городке Лессине в 1898 году. Рене исполнилось 14, когда его мать, не один раз до этого пытавшаяся покончить с собой, утонула в реке Самбре. Когда спустя неделю ее нашли на берегу, глазам предстала жутковатая картина: задравшаяся на голову утопленницы рубашка, обнаженное тело… В одной из самых знаменитых картин художника «Любовники» некоторые критики видят реминисценции этого трагического события: головы целующихся мужчины и женщины обернуты в куски ткани. Впрочем, есть и другая трактовка: визуализация метафоры «любовь слепа». Еще несколько фактов из биографии Магритта: два года он проучился в Академии изящных искусств в Брюсселе. Затем работал художником плакатов и рекламы на фабрике бумажной продукции. С 1926 года посвящает себя живописи, сочетая это впоследствии с работой в рекламе, приносящей постоянный доход. В начале творческого пути находился под сильным влиянием дадаизма и кубизма. Первая сюрреалистическая картина – «Потерянный жокей (1926 г.). В 1927 году переехал в Париж. Встреча с лидером французского сюрреализма Андре Бретоном, художниками Миро, Дали, Эрнстом оказала на него действие, подобное творческому электрошоку. В течение последующих трех лет он создал 200 работ. Именно в этот короткий парижский период сформировался круг идей и образов, которые художник продолжал развивать до конца своей жизни. Несмотря на близость к сюрреалистам, Магритт никогда не разделял их одержимости психоанализом. Для него важно было сохранить тайну снов на своих холстах, а не объяснять их при помощи метода Фрейда. «Искусство, как я понимаю, не подвластно психоанализу. Это всегда тайна», – писал художник. «Возможно, сам психоанализ – лучшая тема для психоаналитика», – шутил Магритт.
Живопись на полотнах Магритта служит не более чем средством для фиксации объектов. Да, предметы нередко выписаны обстоятельно и детально, но художник особенно не заморачивается игрой светотени или экспрессивностью мазка. Да и с цветом Магритт, по большому живописному счету, начинает работать не сразу – тонкие колористические решения характерны лишь для произведений, созданных в последнее двадцатилетие его жизни. Поэтому, наверное, немалая часть картин художника более выигрышно выглядит в репродукциях. Кстати, этот же феномен можно отнести и к живописи других сюрреалистов – Дали, Эрнста, Танги. Помню, как разочарована я была, впервые увидев работы Дали в галерее Тейт Британ. По сравнению с репродукциями в глянцевых альбомах, по которым в советское время мы только и могли судить о творчестве «загнивающих западных художников», оригиналы выглядели такими пресными в цвете, а живопись такой «невкусной» и скучной, что я чуть не расплакалась. Сила сюрреалистов не в живописных тонкостях, здесь главное – парадоксальный, бьющий по мозгам образ, выхватывающий нас из скучного комфорта логики и рацио. «Это плод мысли, а не зрения», – характеризовал работы Магритта критик Бернар Ноэль. Сам художник, всегда ставивший во главу угла в своем творчестве мысль и идею, говорил: «Для меня мысль человека состоит из видимых вещей, и она может стать видимой благодаря живописи».
Все эти ребусы, многослойные парадоксы, символы и метафоры могли бы восприниматься как холодные концептуальные игры. Но не у Магритта. Написанные в нарочито безликой манере, отстраненные, застывшие во времени, его образы завораживают, затягивают в свою неподвижную пантомиму, оглушают беззвучными криками, проникают в сознание. Их загадка интригует, настораживает, чарует, не отпускает.
«Сюрреализм – это реальность, освобожденная от банального смысла», говорил Магритт. Видимое обманчиво, за его фасадом скрываются тайны, которые мы не в состоянии разглядеть – убеждает он в своих работах. В цикле «Вероломство образов» под каждым изображенным на холсте предметом имеется надпись: это не он. «Это не трубка», – пишет Магритт под нарисованной трубкой. То есть, в очередной раз утверждает, что образ предмета – это не сам предмет. Кстати, этот небольшой холст стал темой исследования французского философа Мишеля Фуко. В книге «Это не трубка» (1973 г.)
он пишет: «В высказывании Магритта нет противоречия – представляющий трубку рисунок сам трубкой не является. И тем не менее существует привычка речи: что на этой картинке? – это теленок, это квадрат, это цветок. Калиграмма – тавтология, она захватывает вещи в ловушку двойного начертания… Магритт выстраивает калиграмму, а затем ее демонтирует. Он вносит смуту во все традиционные взаимоотношения между языком и образом. Отрицания множатся: это не трубка, но рисунок трубки; это не трубка, но фраза, говорящая, что это не трубка. Старинное тождество между сходством и утверждением Кандинский устраняет одним полновластным жестом, избавляя живопись от того и другого. Магритт же действует через разъединение: разорвать между ними связь, установить их неравенство, заставить каждое из них вести свою собственную игру, поддержать то, что проявляет природу живописи, в ущерб тому, что ближе к дискурсу».
«Лучший заголовок картины – поэтический, – писал Магритт. – Он ничему не должен учить, а вместо этого – удивлять и завораживать». Поэтичны не только заглавия, но и мистически-романтичные холсты художника. Один из них – «Империя света» – настолько популярен, что коллекционеры готовы были выложить любую сумму, лишь бы заполучить в свое собрание реплику этой картины. Магритту пришлось выполнить шестнадцать вариантов «Империи света» маслом и еще семь – в технике гуаши. Об этом поэтическом ноктюрне, так очаровавшем зрителей, Магритт говорил: «Я соединил в «Империи света» разные понятия, а именно – ночной пейзаж и небо во всей красе дневного света. Пейзаж склоняет нас к мысли о ночи, небо – о дне. По моему мнению, это одновременное явление дня и ночи обладает силой удивлять и очаровывать. И эту силу я называю поэзией». Очередной новый вариант «Империи света» остался недописанным: 15 августа 1967 года Магритт умер от рака поджелудочной железы.
Многие современники воспринимали картины Магритта как «сны наяву». Сам художник говорил: «Мои картины – не сны усыпляющие, а сны пробуждающие». А сюрреалист Макс Эрнст однажды сказал: «Магритт не спит и не бодрствует. Он освещает. Завоевывает мир мечтаний».
На выставке «Рене Магритт. Принцип удовольствия» представлены около 100 полотен, малоизвестные фотографии, эротические рисунки, домашнее видео и коммерческое искусство художника.
Rene Magritte:
The Pleasure Principle
до 16 октября
Tate Liverpool, Albert Dock, Liverpool L3 4BB
0151 702 7400
www.tate.org.uk/liverpool
