Марго Фонтейн. Прима-балерина ассолюта

18 мая 1919 года родилась Марго Фонтейн (Margot Fonteyn) – выдающаяся английская балерина, дама-командор ордена Британской империи, одна из величайших танцовщиц XX столетия, прима-балерина ассолюта Королевского балета.

Если верить Википедии, в мировой истории балета было всего 11 танцовщиц, удостоенных титула «прима-балерина ассолюта». Неудивительно, ведь критерии присвоения очень высоки: только исключительные солистки, пользовавшиеся продолжительное время непоколебимым авторитетом в своей стране и достигшие широкого международного признания, получили это редкое звание. Титул был учрежден в Италии мастерами раннего романтического балета, и первой примой-балериной ассолюта стала итальянская танцовщица Пьерина Леньяни – высокий ранг ей присвоил сам Мариус Петипа. Затем были Матильда Кшесинская, Алисия Маркова, Галина Уланова, Алисия Алонсо, Майя Плисецкая, Ева Евдокимова, Аннели Алханко, Марго Фонтейн, Филлис Спира, Алессандра Ферри. Героиня нашей статьи, гордость английского балета Марго Фонтейн получила звание примы ассолюта из рук Ее Величества королевы Елизаветы II. Фонтейн тогда исполнилось 60, но ей все еще приходилось выходить на сцену – о спокойной обеспеченной старости балерина могла только мечтать…

Вообще-то при рождении ей дали имя Маргарет Эвелин Хукем, но в детстве для всех она была просто Пэгги. Девочке было четыре года, когда ее мама, Хильда Хукем, заметив врожденную грациозность движений дочери, отвела ее в балетный класс. Жили они тогда в небольшом городке Райгит (графство Сурей). Когда Пэгги исполнилось 8, отец получил работу в англо-американской табачной компании – и Хукемы уехали в Шанхай. Танцы Пэгги не бросала и там. Одним из ее учителей в Китае был русский – бывший танцовщик Большого театра Георгий Гончаров. В один прекрасный день девочка пообещала матери, что когда-нибудь станет лучшей танцовщицей на свете.

Наверное, Хильда поверила дочери – увезла ее из Китая в Лондон, где Марго поступила в лондонскую балетную школу под руководством Нинетт де Валуа, (основателя и руководителя балетной труппы «Vic-Wells Ballet»), а также брала уроки у многих педагогов, включая Матильду Кшесинскую и Ольгу Преображенскую. В пятнадцать девушка уже дебютировала на сцене Vic-Wells Ballet (будущий Королевский балет) в «Щелкунчике», в семнадцать – заменила ушедшую на пенсию приму-балерину Алисию Маркову и станцевала свою первую «Жизель». Стремление к безупречности, отточенность движений и тонкий музыкальный слух Фонтейн покорили сердца британских поклонников балета – особенно ее партии в классических балетах «Лебединое озеро» и «Спящая красавица». В 1939 году Марго начала сотрудничать со знаменитым хореографом Фредериком Аштоном, осуществившим для нее постановки «Дафнис и Хлоя», «Сильвия» и «Ундина». «Блестящая танцовщица с прирожденной грацией и изысканностью, Фонтейн олицетворяла отличавшуюся высоким вкусом британскую школу с ее изначальной музыкальностью, совершенной линией и сдержанностью», — пишет биограф Диана Солуэй. Сама Марго, даже на головокружительных виражах своих триумфов державшаяся со скромным достоинством, замечает: «В карьере важна удача, я просто оказалась в нужное время в нужном месте… Многим приходится ждать своего часа, а я попала в струю – британский балет только начинался, и меня вынесло на гребень. Родись я на двадцать лет раньше, у меня не было бы такой возможности, а на двадцать лет позже – пришлось бы дольше ждать».

Среди учителей Марго Фонтейн было несколько русских мастеров балета и педагогов. Знаменитая балерина, солистка Дягилевской труппы Тамара Карсавина, переехавшая в Лондон в 1929 году, готовила с ней роль «Жар-птицы»

Фонтейн никогда не раздувала своей славы, не настаивала на своем первенстве, не подсиживала других балерин. Битое стекло в пуанты – это не в ее духе. В труппе ее очень любили. Один из ассистентов вспоминает: «Личная притягательность Марго была просто неотразимой. Каждое движение казалось волшебством. Когда она замирала на пуантах, у зрителей перехватывало дух. Она хотела всегда показать, что может парить. Это было невероятно! К ней всегда относились как к чуду!»

В 1949 году Королевский балет отправился на гастроли в Америку. И американцы, в те годы весьма скептически относившиеся к английскому балету, пали к ногам Фонтейн в первый же вечер. Во время «Спящей красавицы» в Нью-Йорке один из зрителей так неистовствовал от восторга, что чуть не выпал из ложи. Современник вспоминает: «Она была знаменита на весь мир. Ее слава не уступала министру Великобритании. Она стала символом Англии!»

Казалось, большего успеха достичь невозможно. И тем не менее это произошло. В начале 1960-х, когда Марго уже вступала в грустную фазу прощания со сценой, с беспощадностью прерывающую короткую балетную жизнь каждого танцора, в ее судьбу ворвался Нуриев.

Трудно представить себе людей, менее подходящих для дуэта. Она – сама безупречность и элегантность, чистота и прозрачность движений, по-королевски сдержанная и трогательно-поэтичная. Он – стихия, дикий необузданный вихрь на сцене, ошеломляющий своей «звериной сексуальностью». Марго – 42, Рудольфу – 23. Она – первая дама английского Королевского балета, впервые станцевавшая «Жизель» за год до его рождения; он – человек, рискнувший блестящей карьерой на родине ради мифической свободы на чужбине.

Впервые они вышли вместе на сцену на благотворительном вечере, устроенном примой-балериной в пользу Королевской академии танца. Решение танцевать с Нуриевым далось Марго непросто – в первую очередь из-за разницы в возрасте. «Я буду выглядеть как старая курица, танцующая с яйцом!» – говорила она друзьям. Но тем не менее рискнула. Их первый же совместный спектакль – «Жизель» (февраль 1962 г.) – вызвал бурю. Куда делась хваленая английская сдержанность? Электрические разряды, накал эмоций и страстей на сцене захватили зрительный зал. Публика вызывала Марго и Рудольфа более 30 раз, а овации не смолкали 45 минут. Спустя несколько лет, когда они танцевали в Нью-Йорке, жена президента Жаклин Кеннеди писала: «Помню, их вызывали сорок раз. Руки у людей распухли, стали черно-синими. Глядя на них, можно было компенсировать упущенных Нижинского и Шаляпина. Это было одно из сильнейших художественных впечатлений в моей жизни…»

За магией на сцене стояла адская работа в репетиционном зале, преодоление стереотипов и «стыковка» разных балетных школ. «С новым партнером необходима плотницкая работа – подогнать друг к другу две разные версии балета», – говорила Марго. Ее подкупала глубина, с которой Руди растворялся в роли, настойчивость, с которой «этот молодой парень, которого все считали столь диким и импульсивным, отчаянно заботился о технике своего танца», часами шлифуя движения, работая «как паровой молот», пока не валился с ног от усталости. «Он буквально стал Альбертом, и между нашими интерпретациями возникала необычайная гармония. Для меня было огромным блаженством работать с ним, я забыла о своих комплексах и о «старой курице». Мы были счастливы, танцуя «Жизель».

Марго преобразилась. Нуриев не только продлил ее творческую жизнь на 10 лет – благодаря ему на свет появилась новая Фонтейн. Она словно открыла секрет вечной юности, танцевала лучше, чем 20 лет назад. Вместе они выступали в «Ромео и Джульетте» «Лебедином озере», «Спящей красавице», «Корсаре», «Раймонде». Специально для дуэта Фонтейн – Нуриев Ролан Пети поставил «Потерянный рай», а Фредерик Аштон – миниатюру «Маргарита и Арман» на музыку Ференца Листа. «Когда выступаешь в роли его парт-нерши, ничего не остается, как повиноваться. Он заставлял меня танцевать так, как я сама люблю: отдавая танцу максимум себя. У меня впечатление, что я всем ему обязана. Это не танцовщик — это сам Танец», – писала Марго. Этот восторг – взаимный. «Полная самоотдача. Она вкладывала в меня всю душу. А потом наши эмоции выбрасывались в зал. Выбрасывались, а не преподносились. Мы играли и жили друг другом», – утверждал Рудольф.

«Для того, чтобы танцевать с ним, – призналась однажды Фонтейн, – мне нужно в него влюбиться». Переходили ли страсти, бушевавшие на сцене, в реальную жизнь – покрыто тайной. Нуриев говорил, что да, Марго отрицала. Несомненно одно – искренность их дружбы пережила границы сценического партнерства. Нуриев поддерживал Марго до самой смерти и, будучи уже сам смертельно больным, мчался через океан навестить ее в больнице.

О великом балетном дуэте XX века Фонтейн-Нуриев ходили легенды. «… Когда они вдвоем на сцене смотрят друг на друга, улыбаются друг другу, плачут, прощают или глядят в лицо смерти, все прочее бледнеет, и кажется, будто во всем мире осталось лишь два человека» – писали нью-йорские газеты

С мужчинами Фонтейн не слишком везло. Очень собранная, дисциплинированная и ответственная в работе, она запланировала себе выйти замуж к 35 годам – к концу карьеры балерины. Решила – и отложила исполнение в долгий ящик. Нет, аскетичной монашкой Марго отнюдь не была – просто в людях, в отличие от балета, разбиралась плохо. Ее первая любовь – композитор и дирижер Констант Ламберт, добродушный пьяница и бабник, к тому же еще женатый, водил ее за нос почти 10 лет. Марго страшно переживала, вытаскивала любовника из запоев и полицейских участков, сделала от него два аборта, потеряв навсегда способность к материнству. В итоге Ламберт таки сделал ей предложение, но в назначенный день забыл прийти на роспись. Когда Фонтейн стукнуло 34, она вдруг вспомнила о намеченном плане замужества и запаниковала. Так что появившийся в это время в ее гримуборной панамец Тито де Ариас прибыл как раз вовремя. С Тито Марго познакомилась много лет назад на студенческой вечеринке в Кембридже – и даже успела влюбиться в знойного латиноамериканца, лихо отплясывавшего румбу. Но Тито тогда неожиданно исчез на целых 17 лет, а теперь, вдруг материализовавшись, с таким напором принялся за ней ухаживать, что к Рождеству Марго уже стала мадам Фонтейн де Ариас – женой посла Панамы в Великобритании.

Наверное, это была самая странная роль в ее жизни. Тито был одержим идеей совершить политический переворот в Панаме и без зазрения совести втягивал в свои неудачные попытки балерину. Все ее сбережения и гонорары теперь уходили на вооружение и подготовку революций, в которых она мало что смыслила, – и все исключительно из-за любви к мужу. Образ благородного пирата и немножко авантюриста, который придумала себе Фонтейн, весьма отличался от реального Тито, но она этого не замечала.

Приме-балерине Королевского балета пришлось пережить прелести ареста по обвинению в контрабанде оружием и ночь в панамской тюрьме, депортацию, научиться отбиваться от толп журналистов и уклончиво отвечать на вопросы о политике – но она все равно мчалась к своему Тито в Панаму при первой же возможности. В 1964 году в Ариаса стреляли – четыре пули навсегда приковали его к инвалидной коляске. Неважно, что стрелявшим был оскорбленный друг и соратник, пытавшийся отомстить Тито за то, что тот спал с его женой, – последующие 25 лет Марго посвятила парализованному мужу. Годами ухаживала за ним, разрываясь между репетициями, преподаванием и спектаклями, и работала, работала, работала – только чтобы оплачивать дорогостоящее лечение и капризы мужа. Заодно на ее плечи легли и заботы о трех детях Тито от первого брака. Прошли уже все мыслимые балетные сроки, искалеченные артритом ноги жутко болели, но она не сдавалась. «Я буду танцевать до тех пор, пока на меня ходят», – говорила она журналистам. В течение многих лет после спектаклей летела в Панаму, из аэропорта гнала на ферму, где предпочитал жить Тито, кормила его, как ребенка, из ложечки. Чтобы муж не чувствовал себя одиноким, стала брать его с собой. В инвалидной коляске Тито путешествовал с Марго по гастролям, ездил на приемы. За жертвенность и преданность Ариас платил своеобразно: как только Фонтейн уезжала на спектакль, появлялась тайная «приходящая» жена – его многолетняя любовница, светская львица Анабелла Вальярино. А им обеим парализованный ловелас изменял с сиделками. Марго знала о похождениях мужа, но никогда не позволила себе ни единого упрека – как и в балете, преданность и чувство долга определяли ее жизнь. И в танце, и в любви она не знала компромисов, всегда отдавала себя до конца – хрупкая мужественная женщина, встречавшая удары судьбы с прямой спиной и нежной легкой улыбкой.

После смерти Тито в 1989 году Марго перенесла три операции, мало двигалась. «Я привыкла гастролировать по театрам, а теперь гастролирую по больницам», – шутила балерина. Жила на ферме по-спартански – несмотря на 45 лет служения Королевскому балету, которому она принесла столько славы, пенсии у балерины не было, а сбережения давно разошлись на врачей Тито. Иногда приезжал Рудольф Нуриев, втихомолку оплачивавший ее счета.

Умерла дама Марго Фонтейн 21 февраля 1991 года. В далекой Панаме на скромном кладбище покоится прах великой английской балерины, пожелавшей и после смерти быть рядом со своим мужем, а не в Вестминстерском аббатстве. Наверное, жертвенность была в крови у Марго Фонтейн.