Хранить вечно
Уже первый фильм Глеба Панфилова «В огне брода нет» (1967) показал, что отечественная режиссура обрела художника, не боящегося говорить правду, умеющего сочетать краски эпические и проникновенно лирические, тончайший психологизм и силу шоковых потрясений. Сюжет своего следующего фильма – «Начало» (1970) Панфилов придумал уже сам и писал сценарий специально для Инны Чуриковой. «Начало» (Серебряный приз Венецианского фестиваля) еще раз подтвердило огромный талант режиссера и его жены Чуриковой. В 1979 году, накануне очередного Московского кинофестиваля, разнесся слух, что Панфилов закончил острую картину «Тема» и, возможно, она будет выставлена на конкурс от Советского Союза. После серии традиционных показов «на дачах» членам Политбюро картина не только не была показана на фестивале, но отправилась прямо «на полку». Сценарий фильма «Романовы – венценосная семья» (2000) был написан совместно с Инной Чуриковой и их сыном Иваном Панфиловым. Работе над этим фильмом отдано более 10 лет: первый вариант сценария был закончен еще во времена коммунистические, когда сама тема фильма была запрещена. В очередной раз Панфилов обращался к больному, кровоточащему месту в национальной истории России.
11 декабря Александру Исаевичу Солженицыну исполнилось бы 90 лет. Этой дате режиссер Глеб Панфилов посвятил премьеру в Лондоне киноверсии нашумевшего сериала «Хранить вечно», снятого по мотивам культового романа «В круге первом».
Несколько дней, проведенных в Лондоне, были насыщены встречами с журналистами, английскими кинопрокатчиками и организаторами кинофестивалей.
Что было первично – идея фильма или идея сериала?
Фильм. Поскольку я работаю для кино. Для телевидения это был мой первый опыт, этот сериал «В круге первом». Денег, которые нам могло дать министерство культуры, не хватало. Поэтому сразу возникла идея второго проекта для телевидения, то есть сериал. Телевидение вкладывает свои деньги, и это позволило снять и кино, и сериал.
То есть снимались параллельно два разных формата?
Да, причем они разные не только по протяженности, но и по решению, поскольку кино очень ограничено во времени и не было возможности снимать все интересные линии, которые были в романе. Поэтому, не скрою, когда появилась возможность и необходимость осуществить проект сериала, я был рад.
Как Александр Исаевич отнесся к этому?
Когда возникла идея сериала, появилась возможность уговорить Александра Исаевича написать сценарий. Надо сказать, я его немножко раззадорил киносценарием. Эту линию он считал неважной в романе – я имею в виду историю Володина. А я ему сказал, что для кино это чрезвычайно важно.
Ну, одним словом, пока мы обсуждали киносценарий и будущий кинофильм, Александр Исаевич, как мне кажется, созрел для работы над сценарием сериала, поэтому, когда такая возможность появилась и я его об этом попросил, он согласился и стал работать очень интенсивно. По-моему, месяца через полтора сценарий был им написан. Этот экземпляр, с его записями, у меня хранится как реликвия.
А как Александр Исаевич реагировал на Миронова? Прототипом героя, которого исполняет Миронов, был Солженицын. (Евгений Миронов играет Глеба Нержина. – Ред.)
Конечно, это очень важная фигура. К моменту, когда мы обсуждали киносценарий, он уже знал, что Нержина будет играть Евгений Миронов. Это, в общем, была первая фамилия, которая возникла в сознании, когда началась уже практическая работа. Здесь никаких возражений не было.
Он не говорил: «Я так не могу себя вести, я бы по-другому сделал», когда он смотрел Миронова?
Нет, нет, там было согласие с первого до последнего момента работы. Мне кажется, что он был очень удовлетворен, когда посмотрел сериал.
После премьеры очень долго обсуждали моральную, психологическую проблему поступка Володина. Мы смотрим фильм, мы на стороне Володина, но с другой стороны…
…он предатель. Это сложно. Вообще жизнь сложна, и судьба Володина тому доказательство. Несомненно, он предатель, но предатель не из корысти, а по некоему гуманному человеческому побуждению. И хотя это его не делает не предателем, тем не менее это заставляет нас сопереживать. Безусловно, это очень сильная сторона романа. Это его история, история взаимоотношений его матери и отца, его дядя, этот его мир, его жена, семья жены, мы погружаемся в это, все это есть в романе. И все в одночасье было брошено ради некоего человеческого порыва, убеждения. И это лично у меня вызывает потрясение, поэтому нет ничего удивительного, что в кинофильме его линию я попытался сделать центральной, и фоном этого вся история с «шарашкой».
Конечно, я понимаю, что Александру Исаевичу было нелегко смириться с этим. Володин выходит на передний план, а история с «шарашкой» и его самого становится на второй план. Но таковы условия экранизации, хотя, мне кажется, дух романа абсолютно присутствует. После сегодняшнего просмотра даже возникла идея назвать фильм «Предатель».
И совершенно убийственный конец. Я, например, не знала, но говорят, что действительно существовала такая казнь. (Володина по сюжету сожгли заживо. – Ред.)
Ну, скажем так, сожгли однажды. Не будем говорить «сжигали». Я не убежден, что это было правило – сжигать заживо, но такой прецедент был. Это же художественное произведение, и, естественно, я не настаиваю на исторической достоверности. Ну поскольку тут крупный чиновник и крупное преступление – поступили так. Но что он испытал до последнего мгновения!.. Это такая темная комната, в которую входить страшно. Сжечь человека можно и без огня и заставить его страдать на этом уровне.
Вы не боялись, когда брались за эту работу?
Дело все в том, что, когда я садился за сценарий, я еще не знал этого финала – он у меня возник в процессе работы. Когда я писал эпизод расстрела царской семьи для «Романовы – венценосная семья», случилось странное: я писал этот эпизод поздно вечером, сидя на даче, и вдруг – ба-бах – вырубается свет, взрывается на столе лампа, жена вскрикивает в соседней комнате. Я подумал, что короткое замыкание, и хотел было сходить включить пробки, а вдруг свет зажегся сам собой. От лампы валил дым, я решил ее осмотреть и на шнуре нашел одиннадцать пробоин разной величины. Там было одиннадцать душ. Подумалось, что души людей, которые погибли, – они рядом, они переживают. Я верю, что то, что я пошел в кино, – это было веление сверху.
Фильм «В круге первом» выглядит очень натурально. Где вы его снимали?
Там нет бутафории, все настоящее. Некоторые сцены снимали в стенах бывшего наркомата МИДа, помещения которого сейчас принадлежат частной фирме, но сохранились стены, двери, паркет, мебель. Такое окружение очень влияло на работу, так как освещало сюжет подлинной жизнью той эпохи. Вид из окна. Все звуки записывались тоже в этом интерьере, звук шагов. В «Романовых» начало фильма – император за своим столом в парадном кабинете. Все настоящее.
Вы любите исторические фильмы. Вы действительно хотите снять фильм о Жанне д’Арк с Инной Чуриковой и с помощью компьютера повернуть время вспять? Когда вышел фильм «Начало», где линия съемок в фильме об Орлеанской деве была параллельной сюжетной линией, мы с нетерпением ждали выхода фильма о Жанне д’Арк.
Я всегда мечтал снять этот фильм, но тогда мне не дали. Сейчас такая дерзкая идея теплится, я ее озвучиваю в узком кругу. Инна смотрит на меня с укоризной, как будто говоря: «Ну какой компьютер?» Но это возможно – просто вопрос времени. Недавно она играла Отрадину в «Без вины виноватых», 30-летнюю женщину, и сделала это потрясающе – в ней есть молодость.
Вы, когда снимали сына в «Без вины виноватые», не переживали, что он как непрофессиональный актер не сможет выдержать съемок?
Он играл сына Инны – в этом решении есть масса преимуществ. Для пытливого зрителя интересно наблюдать за этой генетической связью на экране. Ведь в Ване можно видеть даже походку Инны. Этот выбор дает возможность воспринимать сюжет на другом уровне. Я не боялся – его, как вы понимаете, я знаю с раннего возраста, он всегда был лицедеем. Надо было видеть, как он в свои шесть лет показывал толстого, пожилого Уинстона Черчилля с воображаемой тростью. Глаза Вани, так же как и глаза Инны, меня захватывают – это магнетизм взгляда, который приковывает. Это дано от природы, как слух.
Каждый человек может сыграть в жизни хотя бы одну хорошую роль – самого себя в предлагаемых обстоятельствах, и можно этого человека научить ремеслу. Но когда есть талант – тут учить не надо, все происходит само собой на генетическом уровне, и человек может даже и не понимать, насколько он хорошо играет. Ваня играл, верно следуя своему внутреннему чувству. Некоторая робость в работе отходила на второй план. Ведь нелегко, когда вся съемочная группа за тобой пристально наблюдает – это создает колоссальное напряжение.
Почему вы выбираете для своих картин темы не просто злободневные, а опасные – о семье Романовых, когда еще нельзя было о них говорить, или по запрещенному Солженицыну? Откуда такое желание поговорить о больном?
Темы Романовых или Солженицына связаны с сильным впечатлением – то, что сильно меня потрясло и искало выход. «В круге первом» – это давнишнее впечатление из 1974 года, когда я прочитал роман. Я тогда работал над фильмом «Прошу слова». Мой фильм – дань тому впечатлению, книга меня потрясла. Жизнь сегодня изменилась, некоторым скучно смотреть что-то на эту тему. Представьте выход фильма «Хранить вечно» в 70-х годах – никто бы не поверил, что такая история действительно произошла в сталинские времена. Мне не казалось и не кажется, что все безоблачно и безопасно. Отношения усложняются. Но мотивы остаются простыми. Желание об этом говорить. Надо работать на перспективу, к моменту выхода фильма ситуация может измениться, и я не раз в этом убеждался.
Давайте поговорим о ваших планах. Что нам ожидать от вас в скором времени, чем вы можете поделиться?
Сейчас хорошее время, когда я могу думать и фантазировать, не ограничивая себя ничем. Идет очень важная внутренняя работа, я очень люблю этот период, я не тороплю события, но пока держать детали буду в тайне. Вот когда начнется производственная стадия, тогда я с удовольствием поделюсь с вами. Я люблю момент воплощения идеи в жизнь, и процесс, когда мысль, изложенная на бумаге, приобретает союзников – актеров, звукорежиссеров, костюмеров. Со временем стал любить съемку и понял, что сценарий – лишь канва процесса, он у меня часто меняется в процессе съемки.
