Классический исход короля поп-арта
Художник Ричард Гамильтон знал, что не доживет до этой выставки. Может быть, поэтому продумал ее в мельчайших деталях. Экспозиция «Ричард Гамильтон: поздние работы» в Национальной галерее в Лондоне излучает саму сущность его творчества. Это последнее «прощай» мастера, взгляд назад и послание в будущее.
«Что делает наши сегодняшние дома столь разными и столь привлекательными?» Коллаж с таким названием появился на свет в 1956 году, став визуальным манифестом нового направления. Даже если бы автор работы, художник Ричард Гамильтон, не создал больше ничего стоящего, статус «крестного отца британского поп-арта» за ним сохранился бы. По мнению критиков, художник «вывернул традиционные изображения наизнанку, когда написал слово «Pop» на леденце и всунул его в руки культуриста». Голая красотка в шляпке из абажура, вызывающе возлежащая на софе, дополняет картинку интерьера, в котором пылесос и телевизор играют роль не менее важную, чем люди. А на потолке условной квартиры – фрагмент фотографии Млечного пути. В этом ироничном абсурдном представлении – остроумный замес из многих видов и жанров – от карикатуры до рекламы.
В работах такого плана часто присутствуют несколько смысловых слоев – от примитивного до изощренно усложненного. Но поп-арт как раз и пытался разрушить «башню из слоновой кости» модернизма, тщательно выложенную орнаментами словесной зауми. Не удивительно, что, будучи не только практиком, но и теоретиком поп-арта, Гамильтон сформулировал его суть в весьма легкомысленной форме. Вместо скучных научных формулировок художник подобрал цепочку эпитетов: «поп-арт – популярный, эфемерный, легкоусвояемый и быстрозабываемый, дешевый и хорошо продающийся, серийный, молодежный, остроумный, эротичный, фантазийный, гламурный, коммерчески успешный».
Вышеупомянутый коллаж был задуман как постер к выставке художников Независимой группы. Экспозиция «This is tomorrow» в лондонской Whitechapel Gallery стала программной, ознаменовав рождение поп-арта в Британии. Кстати, между американским и британским вариантами этого направления существовали «две большие разницы». Прежде всего – в понимании границ между массовой культурой и художником: если янки призывали раствориться в высоком капитализме, англичане всегда держали дистанцию. Гамильтон писал, что его чувства по отношению к массовой культуре являли собой «странную смесь благодарности и цинизма».
Художник прожил долгую жизнь в искусстве: занимался живописью, полиграфией, коллажем, фотографией, графическим дизайном, шелкографией, печатал принты, работал с цифровой фотографией, создавал компьютерные программы и дизайн компьютеров. Исследовал и размывал границы между «высоким» и «низким» в культуре и искусстве – включая телевидение, кино и рок-музыку; стремился создавать искусство многослойное, переплетенное символами из разных сфер жизни.
В бурные 1960-е Ричард был в эпицентре английской богемы. Серия его шелкографий «Swingeing London’67», основанная на фотографии Мика Джаггера и арт-дилера Роберта Фрейзера, пытающихся заслонить лица от камер папарацци во время
антинаркотического рейда, стала одним из символов «свингующего Лондона». Дружеские отношения с Полом Маккартни привели к созданию в 1968 году культовой музыкальной обложки к двойному альбому «The Beatles» под названием «Белый альбом» («The White Album»). Минималистский дизайн Гамильтона представлял собой чистое белое поле с названием группы серыми буквами и уникальным серийным номером на каждом экземпляре. Ричард говорил, что ему хотелось создать что-то противоположное предыдущему альбому группы «Sgt Pepper’s Lonely Hearts Club Band»: «Дизайн Питера Блэйка был переполнен людьми и очень ярким. Я решил, что будет уместно сделать совсем другой альбом, просто белый».
Создание иллюстраций к «Улиссу», творческое переосмысление и переработка произведений Марселя Дюшампа, перед которым Гамильтон преклонялся, стали вехами в судьбе мастера. Ричард был одним из наиболее политизированных современных художников Британии и никогда не стеснялся высказывать свое мнение о власти. Его инсталляция «Комната терапии» – о голодной забастовке в Ирландии во времена Маргарет Тэтчер. Конфликту в Ирландии посвящены также работы «Гражданин» (изображающая
ирландского террориста Бобби Сэндза в образе Христа), «Субъект» и «Государство». Картина «Шок и трепет» (по имени операции по вторжению в Ирак) представляет Тони Блэра в ковбойском костюме, с пистолетом и кобурой – недвузначная реплика на проамериканскую политику бывшего премьера.
Гамильтона трудно вписать в какую-то нишу – даже созданную им самим. Его наследие разнообразно и эклектично. Работы позднего периода, экспонируемые на выставке в Национальной галерее, скорее представляют нам мудреца, созерцающего жизнь сквозь призму времени и искусства. Они полны аллюзий и цитат, без которых поп-арт не состоялся бы. Художник наслаждается клинически точно выстроенными перспективами интерьеров. Их иллюзорная трехмерность – плод компьютерных программ, которыми Гамильтон занимался многие годы. И все же математически совершенные пространства его картин оживают только благодаря человеческим фигурам, нагота которых усиливает контраст между геометрией архитектуры и живой линией природы. Как и прежде, Гамильтона волнуют его постоянные темы – мифология, эротика, красота и желание, человечность, перспектива и пространство, высокие технологии.
В работах «Благовещение», «Явление ангела Марии» художник экстраполирует традиционные библейские сюжеты в нашу реальность; опускает, вульгаризирует или переводит на современный язык фундаментальные основы и события веры. Или, наоборот, поднимает нас из сиюминутности в сферу возвышенной жизни – каждый волен выбрать свою версию происходящего. В ортодоксальном религиозном обществе за подобное святотатство художника наверняка предали бы анафеме. В самом деле, вы можете представить себе Деву Марию в виде обнаженной, уверенной в своей сексуальной привлекательности блондинки, развалившейся в кресле и принимающей по мобильному телефону сообщение о том, что она беременна и зачатие произошло от бестелесного святого духа? В другом варианте этого сюжета архангел Гавриил предстает в облике обнаженной женщины с порхающими крылышками за спиной. Их вибрации транслируют благую весть о непорочном зачатии присевшей на стул нагой Деве Марии, на этот раз – брюнетке. Возможно, Гамильтон пытается соединить в единое целое духовное и плотское, телесное, традиционно разделяемые в христианстве?
Художник, всегда отдававший дань старым мастерам, в этой серии работ прибегает к очевидным аллюзиям: сцена действия в его «Явлении ангела Марии» основывается на картине «Благовещение» ученика Фра Анжелико, флорентийского художника Строцци; работа «The Saensbury Wing» отсылает нас к интерьеру храма в полотне нидерландского живописца XVII века Питера Янса Санредама, трансформирующемся у Гамильтона в пространство крыла Сейнсбери в Национальной галерее; среди монументальных колонн пустых залов – затерянная хрупкая фигурка обнаженной молодой женщины с письмом в руке. На дальней стене, на месте монументального ренессансного алтарного образа, художник изобразил свой политический диптих 1980-х годов «Гражданин».
Тема эроса и творчества волновала многих мастеров – от Лотрека, Дега, Сезанна до Пикассо. В акте творчества, как и в любви, художник забывает свое «я», растворяясь в великом Ничто, космосе и природе, переходя из субъекта творящего в объект творения. Последние 18 месяцев своей жизни Гамильтон посвятил работе над проектом с условным названием «Бальзак». В его основу лег рассказ Оноре де Бальзака «Неизвестный шедевр», повествующий о знаменитом парижском художнике, уговорившем своих друзей-коллег взглянуть на картину, над которой он трудился долгие годы. Этот портрет прекрасной модели – воплощение женской красоты в искусстве, дело всей его жизни, утверждал почтенный мэтр. Однако все, что его коллеги разглядели на холсте, было лишь частью ступни в беспорядочной мешанине красок. Глубоко потрясенный и разбитый, художник сходит с ума, а когда друзья покидают мастерскую, сжигает картины и лишает себя жизни.
В трех подготовительных вариантах работы, представленных на выставке, – три художника в разные периоды своего пути. Молодой самовлюбленный Курбе, зрелый уверенный Пуссен и мудрый старец Тициан – каждый из них поглощен стремлением постичь загадку красоты и совершенства, вечно ускользающую сущность чуда. «История трех поколений художников, одержимых одними и теми же муками, достигает кульминации в момент, когда они осознают, что их амбициям никогда не суждено осуществиться, потрясает», – написал Гамильтон о своем прочтении рассказа Оноре де Бальзака. Способно ли искусство при всем техническом совершенстве и мастерстве воссоздать красоту человеческого тела или может только приблизиться к этой тайне и быть ее достойным обрамлением? Кому-то полотна «короля поп-арта» последних лет кажутся несколько холодными, академическими и умозрительными, лишенными живописной души и сердца, слишком зависимыми от коллажа, компьютера и цифровых принтов. Цитируя классиков искусства, включая в работы объекты быта, мобильные телефоны, компьютеры и многое другое, без чего современный человек реально не может функционировать в социуме, художник не открывает свою позицию, оставляя нам решать, что это – ирония, грустная констатация, утверждение?
В день смерти Ричарда Гамильтона 13 сентября 2011 года работа «Бальзак» стояла на его мольберте и в компьютере. В незаконченном проекте, как и в незавершенном рассказе Бальзака, автор скорее ставит вопросы, чем дает ответы. Как выразить красоту? И смогут ли мириады мегапикселей уравняться в силе воздействия с живописью?
Richard Hamilton: The late Works
до 13 января 2013
The National Gallery, Trafalgar Square, London WC2N 5DN
www.nationalgallery.org.uk
