Этот таинственный Джорджоне

«… Душа твоя слилась с красками»
Марко Боскини «Карта плавания по морю живописи», 1660

Атрибуция работ этого художника – вечный камень преткновения и споров для искусствоведов и критиков. Нет среди старых мастеров фигуры более таинственной и ускользающей, чем Джорджо Барбарелли да Кастельфранко, вошедший в историю искусства как Джорджоне.

Не сохранилось ни рукописей, ни трактатов, ни писем художника; ничего не известно о его взглядах на искусство; и даже в скудном арсенале из нескольких фактов биографии, которыми оперируют ученые, никто не уверен до конца. Благодатная почва для создания легенд… Жизнь и личность Джорджоне на протяжении столетий обрастали все новыми мифами, каждый век изобретал своего Джорджоне, ревниво отстаивая исключительную правильность своей трактовки художника. Как остроумно заметил историк Бернард Бернсон, посвятивший исследованию и идентификации полотен венецианского мастера много лет, «у каждого критика имеется свой собственный индивидуальный Джорджоне».

Считается, что родился Джорджоне в 1477/78 году в небольшом провинциальном городке Кастельфранко-Венето неподалеку от Венеции. Учился у знаменитого венецианского художника Джованни Беллини. С юности проживал в Венеции, писал фрески в храмах, религиозные, мифологические и исторические картины, был успешен в портретном искусстве, имел множество заказов. Умер в возрасте 32 лет, заразившись чумой. После смерти в мастерской Джорджоне остались незаконченные работы, которые, вероятно, дописали его ученики. Даже Джорджо Вазари – автор монументального труда «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» (1550 г.) – в своей книге прибавляет немного штрихов к едва намеченному портрету Джорджоне. Да и кто может сказать, насколько достоверны сведения основателя искусствоведения, собранные тридцать лет спустя после смерти художника? Вазари писал, что свое прозвание – «Большой Джорджо» (в переводе с итальянского) Джорджоне получил за свой «внешний облик и величие духа». Что был он «человеком благородных и добрых нравов», «божественно» пел, играл на лютне, обладал привлекательной внешностью и «находил радость в любовных утехах…» О творчестве Джорджоне Вазари отзывался с не меньшим восторгом: «Природа наделила его талантом столь легким и счастливым, а его колорит в масле и фреске был то живым и ярким, то мягким и ровным и настолько растушеванным в переходах от света к тени, что многие из тогдашних лучших мастеров признавали в нем художника, рожденного для того, чтобы вдохнуть жизнь в фигуры».

Негусто сведений и о работах Джорджоне. Количество приписываемых ему произведений век от века менялось; в какой-то момент достигнув рекордных цифр в 250 произведений, а затем и несколько тысяч, оно ныне колеблется между 4 и 40. Некоторые картины то объявлялись подлинниками Джорджоне, то развенчивались – и так по нескольку раз. Споры и реатрибуции продолжаются. Только две из дошедших до нас работ Джорджоне имеют на обратной стороне полотна подписи, сделанные его современниками и подтверждающие авторство художника. Существует, правда, описание картин мастера, составленное в 1525-1543 гг. венецианским коллекционером Маркантонио Микиелем, но оно лишь отчасти проливает свет на идентификацию работ Джорджоне. К примеру, автором полотна «Юдифь» на протяжении XVII-XVIII веков считался Рафаэль, а картины «Сельский концерт» и «Спящая Венера» приписывали Тициану, заканчивавшему полотна после смерти Джорджоне.

Тем больше уважения и благодарности вызывают усилия кураторов экспериментальной (по их собственному определению) выставки в Королевской академии художеств «В эпоху Джорджоне». Не поддавшись соблазну заманчивой идеи поднять завесу над мистерией, окружающей жизнь и творчество художника или поиграть на ошибках и спекуляциях бесчисленных реатрибуций его картин, кураторы решили сосредоточить свои усилия на представлении эры, в которую творил Джорджоне. В экспозиции произведения Джорджоне даны в окружении художников, работавших в Венеции в одно с ним время – первое десятилетие XVI века: Джованни Беллини, раннего Тициана, Лоренцо Лотто, Себастьяно дель Пьомбо, Пальмы Веккьо, Париса Бордоне, Джованни Кариани, Альбрехта Дюрера (всего 50 произведений). Так что у нас, зрителей, есть редкая возможность самостоятельно сравнить работы Джорджоне с полотнами его современников, воочию убедиться, как глубоко влияние этого мастера проникло в венецианское искусство, сформировав целое поколение художников.

Достаточно взглянуть на представленный в экспозиции «Портрет молодого человека», висящий в нескольких метрах от работы учителя Джорджоне Джованни Беллини. Вместо пассивного, ускользающего в сторону взора героя беллиниевского портрета – живой, прямо на нас, глаза в глаза взгляд молодого мужчины в портрете Джорджоне. Или шокирующий в своей откровенности аллегорический портрет старухи La Vecchia – притягивающий и отталкивающий одновременно. В окружении идеализированных ренессансных красавиц контраст ударяет как пощечина: впалый, беззубый рот, покрытая морщинами кожа, выбившиеся из-под чепца седые пряди… И надпись-напоминание: Col Tempо («Со временем»), – они станут такими же… К сожалению, в экспозиции нет основных работ Джорджоне («Гроза», «Спящая Венера», «Юдифь», «Три философа», «Сельский концерт») –

одни из них слишком хрупки, чтобы путешествовать, другие – слишком важны в экспозициях музеев, что быть одолженными даже на короткое время. Но и те, что представлены в залах Королевской академии, дают незабываемое представление о творчестве мастера; их дополняют множество «джорджонесок» – картин «под Джорджоне», приписываемых художнику или созданных под его влиянием, а также полотен, дописанных учениками или другими художниками.

Джорджоне отдал дань религиозным и библейским историям (сохранился прекрасный алтарный образ Мадонны в соборе города Кастельфранко), но его новаторство в большей степени нашло воплощение в портретах и мифологических и литературных сюжетах. Заказчиками таких картин были преимущественно венецианские интеллектуалы-гуманисты, близкие ему по духу люди. В этих небольших по размеру работах, предназначенных для частных коллекций, Джорджоне утверждает принципы станковой картины, уводящей живопись в новую плоскость, за границы иконы или алтарного образа. Пейзаж, игравший в XV веке роль фона или кулисы, художник делает центром картины, на которой разворачивается действо. В произведениях Джорджоне природа обретает материальность, подвижность, изменчивость, текучесть. Ее формам вторят формы человеческого тела и наоборот. Эти музыкальные гармонии и ритмические переклички «природа – человек» лежат в сердце одной из лучших картин художника – «Спящая Венера». Красоту женского тела Джорджоне видит не только в воссоздании идеальных форм и пропорций – его волнует живая, полнокровная, чувствующая плоть. Вместо подробной повествовательности сюжета – попытка передать глубину внутренних переживаний героев; холсты художника излучают поэтичность, мечтательность, меланхолию. В мире Джорджоне материя и воздушная среда – части единого целого: воздух смягчает и размывает контуры предметов, соединяя их с пейзажем; лица, окутанные легкой дымкой светотени, полны одухотворенной созерцательности. Тональное единство, тончайшая светотеневая моделировка, богатство колористических нюансов – разработанная мастером художественная система легла в основу феномена венецианской живописи XVI столетия.

Поразительно, что при том успехе и популярности, которыми пользовался Джорджоне в Венеции, Вазари пишет, что он был не уверенным в себе человеком: «Чем выше его превозносили, тем меньше, как ему казалось, было у него знаний; сравнивая живописные свои работы с живыми вещами, он не находил в них живого духа и считал их почти негодными. И это недоверие к самому себе придало ему силу такую, что венецианские его работы поражали не только его современников, но поражают и его потомков».

Творчество Джорджоне не только заложило фундамент золотого века Венецианской живописи – оно открыло путь искусству следующих столетий.

Итальянский поэт, писатель и драматург Габриеле Д’Аннунцио: «…все венецианское искусство развилось лишь благодаря его гению, у него Тициан заимствовал свой огонь. Поистине все произведения Джорджоне представляют из себя апофеоз огня. Он вполне заслуживает прозвище «Носитель огня», подобно Прометею.

Жизнь Джорджоне трагически оборвалась на острове Лазаретто в Венецианской лагуне – месте карантина во время свирепствующих в средневековье эпидемий, среди которых наиболее частой была чума. Больница и бараки тогда полностью занимали всю территорию острова – именно отсюда во многие языки мира пришло слово «лазарет». Говорят, что чумой Джорджоне заразился от одной из своих любовниц. Но, как и все, что известно нам о его жизни, это всего лишь одна из гипотез. Каким-то чудом уцелело письмо, датированное 25 октября 1510 года, в котором упоминается факт смерти художника. В нем меценатка и коллекционер искусства маркиза Изабелла д’Эсте обращалась к своему посланнику с заданием заказать Джорджоне картину. В ответ пришла грустная весть: молодой художник несколько дней тому умер от чумы. Настоятельные просьбы маркизы приобрести одну из картин мастера остались безответными: никто из владельцев полотен не пожелал расстаться с ними «ни за какую цену».

Теперь можно только гадать, сколько еще шедевров мог бы создать этот гений Высокого Ренессанса, отведи ему судьба более щедрые годы жизни. И сколько еще «чудес живописи» вышло бы из-под кисти Джорджо Барбарелли да Кастельфранко – великого Джорджоне.

«Джорджоне, ты первым сумел
показать чудеса живописи,
и пока не исчезнет мир
и живущие в нем люди,
о твоих творениях
будут говорить вечно»
                                        Марко Боскини «Карта плавания по морю живописи», 1660