Джон Сарджент: жизнь, море, портреты
Сколько раз это повторялось в истории искусства: лишь только прославленный художник, на холстах которого не успевала высыхать краска, как жаждующие покупатели и коллекционеры требовали новых работ, уходил в мир иной, за ним словно захлопывалась какая-то невидимая дверь. Ветреная дама по имени Слава уже одаривала своими ласками другого счастливца, а некогда гремевшее имя равнодушно оплетала паутина забытья. Пока вновь – о непостоянство человеческого рода! – не находился кто-то, сумевший разглядеть искры гениальности в раскритикованных знатоками холстах, и мода на забытого автора вспыхивала с новой силой.
Нередко всплеск интереса инсценировали и оплачивали дилеры и владельцы работ художника – в надежде поднять цены на его произведения. Как бы то ни было, такие ревизии в истории искусства были и будут, и нередко благодаря им к нам возвращаются имена, незаслуженно забытые. Как это случилось, например, с американским художником Джоном Сингером Сарджентом, творчество которого было вновь переоценено в 1960-е годы – спустя более 30 лет после смерти художника. С тех пор в Европе и Америке прошло множество выставок, представляющих Сарджента-портретиста. Уникальность новой экспозиции – «Сарджент и море», открывающейся в июле этого года в Королевской академии искусств в Лондоне, в том, что нам покажут малоизвестные ранние работы художника. Это было время, когда Джон Сарджент писал портреты Моря и Природы.
Такого Сарджента мы почти не знаем. Этот «дозвездный период», когда художник обретал свой голос, представлен на выставке коллекцией более чем из 80 живописных, графических работ и акварелей, созданных между 1873-1880 годами. Морские и прибрежные пейзажи, зарисовки кораблей, моряков, жанровые сцены отсылают нас на север Франции, в Нормандию и Бретань, куда Джон Сарджент-студент постоянно наезжал из Парижа, на залитый солнцем остров Капри в Италии, средиземноморские порты, в Марокко. Долгие часы проводил Сарджент на палубе корабля во время многодневных трансатлантических вояжей, вглядываясь в океан, делая бесчисленные зарисовки. Пытаясь передать многоликость постоянно меняющейся водной стихии, драматизм бури и нирвану штиля, Джон вдохновлялся произведениями Тернера и Курбе. Уже в этих ранних работах ощущается характерное для Сарджента внимание к фактуре, тонкость тональных переходов, глубокое понимание колорита, умение органично соединить импрессионистскую легкость и непосредственность в передаче мира со строгостью традиционной реалистической школы.
Одна из самых пронзительных работ этого времени – «Возвращение рыбачек». От небольшого полотна исходит какая-то невероятная правда момента: фигуры женщин, которых мы видим со спины, придавленные тяжестью корзин с уловом, затеряны между небой и землей. Эти две стихии, между которыми рождается, проходит и угасает человеческая жизнь, властвуют в картине, подчеркивая неумолимую трагичность и хрупкость нашего бытия.
Кажется, страсть к путешествиям Джон Сарджент унаследовал от матери, которую очень любил. Американка Мэри была женщиной волевой: убедить мужа, преуспевающего молодого хирурга, оставить в самом разгаре свою карьеру, покинуть родные Штаты и отправиться путешествовать по Европе под силу немногим. Джон родился, когда семья прибыла в Италию, в городе Флоренция. Здесь же, во флорентийской академии изящных искусств, началось его художественное образование, продлившееся в Париже – в студии-школе известного художника Каролуса-Дюрана.
Дюран был блестящим портретистом-практиком, а вот преподавательские методы у него были весьма эксцентричными: в школе появлялся редко, денег за учебу не брал, почти не разговаривал со студентами и смотреть на них не желал. Обычно просто брал из рук ученика карандаш и молча вносил правки в его работу. Так что, когда во время просмотра портфолио новичка Джона Сарджента Дюран вдруг поднял глаза и с интересом взглянул на парня, студенты были потрясены. А тут еще учитель раскрыл рот и обратился к матери Сарджента с тирадой, немедленно вошедшей в историю школы: «Он уже многому научился. Придется разучиться. Потенция выше средней. Принят».
Сарджент многое взял у Дюрана, в особенности присущую тому манеру создавать образ только тонкими модуляциями света и цвета, навеянную творчеством Веласкеса. Впоследствии эта способность легко адаптировать различные течения в искусстве нередко проявлялась в творчестве Сарджента. Художник испытал сильное влияние импрессионистов, хотя так и не присоединился к их группе, пережил увлечение постимпрессионизмом и неоклассицизмом, однако так никогда и не покинул границ выработанного им реалистического стиля, впитавшего творческие методы Веласкеса, Гейнсборо, Ван Эйка.
Наделенный огромным талантом и фантастической работоспособностью, Джон вскоре превзошел своего наставника. Его дипломная работа «Портрет Дюрана», выставленная в Салоне, принесла 23-летнему Сардженту первую настоящую известность. Появляются заказчики портретов, их круг стремительно растет, карьера художника набирает обороты, работы Джона регулярно появляются в Салоне. И вдруг – скандал…
Нам, давно приученным к разрезанным коровам в формальдегиде, слоновьим экскрементам на холстах и кроватям с использованными презервативами в музейных залах, довольно сложно понять, чем же так возмутил этот портрет кисти молодого Сарджента французскую публику образца 1884 года. Ведь выставочный зал был набит изображениями обнаженных тел – почему же именно «Портрет мадам Икс», на котором запечатлена молодая женщина в открытом черном платье, вызвал такую бурю? Весь этот шум кажется тем более странным, что речь идет о Париже, повидавшем на своем веку вещи поэкстремальнее соскользнувшей с дамского плеча бретельки. В конце концов, двадцатью годами ранее «Олимпия» Эдуара Мане предстала перед зрителями в куда более минималистском туалете – кроме шлепанцев, браслета, бархотки на шее и цветка в волосах на даме больше ничего и не было.
Что кажется только естественным при роде ее занятий – Олимпия работала проституткой. Конечно, зрители парижского Салона, где Мане выставил картину с труженицей борделя, были обескуражены: это место давно облюбовали представители высшего света и буржуазная публика, и они желали видеть здесь искусство, созвучное их идеалам.
Однако с «Мадам Икс» обошлись еще круче, чем с «Олимпией». И то сказать: ведь Джон Сарджент осмелился «раздеть» даму, вращающуюся в высшем свете, – Вирджини Готро, молодую американку, вышедшую замуж за богатого парижского банкира. Дерзкая демонстративная эротика ее позы и взгляда слишком вызывающе декларировала суть альянса, на котором были замешаны столько парижских браков, – секс и деньги. Не удивительно, что супруг Вирджини, человек далеко не первой молодости, но отнюдь не глупый, рвал и метал, увидев столь очевидную характеристику своей супруги, выставленную на всеобщее обозрение. Не помогло и то, что Сарджент вернул злочастную бретельку на законное место на плече Готро. Дело с «бесстыдным» и «развязным», по мнению публики, «Портретом мадам Икс» приняло нешуточный оборот. В одночасье Сарджент утратил свой статус одного из главных портретистов Парижа: критики поносили картину, клиенты отменяли заказы. Друг художника Ральф Карсит записал в дневнике: «Вчера были похороны Джона Сарджента».
В Париже Сардженту больше ничего не светило, и художник отправился к традиционным соперникам французов – англичанам. Кстати, перебравшись на другую сторону Ла-Манша, Сарджент не сжег и даже не спрятал с глаз подальше «Портрет мадам Икс» – напротив, выставил его в своей мастерской на видном месте. И долгие годы пикантная аура отгремевшего вокруг холста скандала подогревала воображение прогрессивных британских и американских клиентов художника, успешно стимулируя заказы новых портретов.
Сарджент оказался великолепным менеджером и пиарщиком – все этапы процесса выполнения заказа осуществлялись и контролировались им самим в одном лице. После того, как была достигнута договоренность с заказчиком и оговорена цена, художник отправлялся в дом клиента – посмотреть место, где будет висеть портрет. Затем он производил ревизию гардероба заказчика и подбирал подходящую одежду и аксессуары. Само же написание портрета чаще всего происходило в студии художника, где у него имелся широкий ассортимент мебели и антуража. Пока клиент позировал, Сарджент обычно развлекал его приятной беседой, а иногда даже садился к пианино и играл. 8-10 сеансов – и портрет готов. Сарджент сам грунтовал и покрывал лаком холст, подбирал раму, организовывал фотографирование, документацию и отправку картины. Свою работу он оценивал в среднем в $5000 (эквивалент нынешним $130 000) за портрет. При этом отбоя от клиентов не было, и многие американцы даже специально приезжали в Лондон позировать модному мастеру.
Сарджент создал галерею современников, среди которых были большие и малые звезды, аристократы и знаменитости всех рангов – женские, мужские, детские, семейные портреты. Виртуозность и блеск, потрясающее мастерство в передаче фактуры тканей, живописная легкость кисти этого мастера бесспорны. Однако эта эффектность и бравурность исполнения в некоторых, особенно женских, портретах светских львиц выдают холодность и поверхностность художника, сосредоточившегося, кажется, лишь на передаче внешних атрибутов знатности и богатства. Зато лучшие портреты Сарджента открывают тонкого психолога, человека, наделенного глубокой интуицией, умеющего прочесть и открыть нам характер персонажа через жест руки, усмешку, поворот головы, аксессуар – мелкими точными деталями, разом, словно прожектором, освещающим личность портретируемого.
Популярность Сарджента была огромна: член Национальной академии в Нью-Йорке, Королевской академии художеств в Лондоне, почетный член трех университетов – Кембриджского, Оксфордского и Йельского, кавалер ордена Почетного легиона в Париже… От титула пэра он, однако, отказался. Это требовало отказа от американского гражданства, а Сарджент, хотя и был космополитом и большую часть своей жизни кочевал по Европе и миру, всегда оставался патриотом Соединенных Штатов. Кстати, Сарджент был широко эрудированным человеком – кроме английского свободно владел итальянским, французским, испанским языками, неплохо музицировал. Этого с иголочки одетого денди, яркого представителя «прекрасной эпохи», или, как говорили французы, Fin de siècle, каждый вечер можно было увидеть в опере или на концерте. Такая активная светская жизнь не мешала художнику оставаться очень скрытным человеком, о частной жизни которого практически ничего не известно. Джон Сарджент никогда не был женат, и о его любовных связях современники могли только догадываться.
Джону исполнилось 51, когда он официально закрыл свою лондонскую студию и прекратил прием заказов на портреты. «Создание портретов было бы довольно занимательным делом, если бы не приходилось вести беседы во время работы… Развлекать клиента, когда чувствуешь себя усталым и измученным, – что за вздор!»
Последующие годы (Джон Сарджент умер в 1925 году в Лондоне) художник посвятил работе в пейзаже, жанровой картине, экспериментировал с разными техниками, создал фрески в Бостонском музее, в Гарвардском университете. Портреты если и писал, то не заказные – друзей, знакомых, выдающихся людей, среди которых Теодор Рузвельт, Вудро Вильсон, Генри Джеймс, Роберт Льюис Стивенсон, Уильям Батлер Йейтс. В конце жизни круг замкнулся – гранд-мастер портрета, которого Огюст Роден называл «Ван Эйком нашего времени», вернулся к темам, волновавшим его в начале творческого пути.
