Деклан Доннеллан: на сцене я создаю саму жизнь
Недавно на сцене центра искусств «Барбикана» английский режиссер Деклан Доннеллан представил постановку по поэме А. Пушкина с участием Евгения Миронова. Беседа с талантливым английским режиссером, постановки которого хорошо принимает театральное сообщество и в Англии, и в России, была удовольствием. Темой для разговора с Декланом были его богатый международный опыт и его работа с русскими – в частности, с танцорами Большого театра.
Деклан Доннеллан родился в 1953 году
Театральный режиссер, сценарист, писатель
Один из основателей и художественный руководитель театральной труппы Cheek by Jowl
• Получил образование в школе Св. Бенедикта и Квинс Колледже Кембриджского университета, где изучал английский язык и юриспруденцию.
• В 1978 году начал работу юриста.
• В 1981 году совместно с художником Ником Ормеродом основал театральную труппу Cheek by Jowl.
• Cheek by Jowl выступила в 301 городе и 40 странах.
• В 1989 году назначен заместителем режиссера Королевского национального театра в Лондоне. Среди его постановок – «Свини Тод», «Фуэнте Овехуна» («Овечий источник»), «Мандат», «Ангелы».
• Большой любитель классических пьес: сделал адаптации «Антигоны» Софокла, «Мандата» Эрдмана, «Маскарада» Лермонтова, «С любовью не шутят» де Мюссе.
• Автор пьесы «Леди Бетти», сыгранной труппой Cheek by Jowl в 1989 году.
• В 2000 году сформировал театральную труппу в Москве и совместно с Международной конфедерацией театральных союзов и Чеховским фестивалем стал делать российские проекты («Борис Годунов», «Двенадцатая ночь», «Три сестры»).
• Режиссер для Королевского шекспировского театра: пьесы «Школа злословия», «Король Лир», «Большие ожидания».
• Совместно с хореографом Раду Покритару поставил балет «Ромео и Джульетта» в Большом театре.
• Для Зальцбургского музыкального фестиваля поставил оперу «Фальстаф».
• В Малом театре поставил «Зимнюю сказку».
• Написал книгу «Актер и цель», опубликованную на русском языке в 2001 году, на английском – в 2002 и в 2005 годах, а также на французском и испанском.
• Лауреат наград в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, Москве, включая три премии Лоуренса Оливье – Режиссер года (1987), лучшая постановка пьесы (1995) и премия за выдающиеся достижения (1990).
• Получил почетную степень от Ворвикского университета в 2004 году и стал кавалером Ордена литературы и искусства во Франции.
Вы создали театральную компанию «Cheek By Jowl» в 1981 году и с тех пор занимались в основном классическими постановками. Почему?
Мы ставили не только классику. У нас была «Ярмарка тщеславия» Теккерея, но была и моя пьеса «Леди Бетти». Я не отдаю предпочтения одному типу постановок, мне просто нравятся хорошие пьесы. У нас, англичан, есть Шекспир, но у этого есть и оборотная сторона – в английском театре почти не ставили, к примеру, Корнеля. За 350 лет в нашей стране не было «Андромахи» Расина, я первым взялся за Островского, поставив «Свои люди – сочтемся», и Лесина, дал дорогу многим пьесам европейского репертуара, которые раньше не были представлены на английской сцене. Но в целом, повторюсь, установки на классику не было – просто я выбирал лучшие пьесы. Где лучшие актеры, английские или русские, могли бы сыграть интересные роли.
Помимо английской и французской трупп, у вас есть русские актеры. Как вы, будучи иностранцем, отбирали их? Ведь язык, дикция, интонации – ключевой фактор в процессе отбора.
Я понимаю по-русски. За годы работы в театре я понял, что слова не так важны. Главное – это сила ощущения, сопереживания. В каком-то смысле для режиссера даже лучше не понимать язык. Слова отвлекают от того, что происходит на сцене.
Вы поставили и «Три сестры», и «Бориса Годунова». Для английского режиссера это смелый шаг – интерпретировать русскую классику.
Согласен. Я всегда любил Чехова, но чтобы ставить его или Пушкина, нужно очень хорошо понимать актеров – ведь говорят же, что Чехов писал пьесы с прицелом на конкретных артистов. Конечно, я бы мог привлечь к «Трем сестрам» больших звезд английской сцены, но более правильным, на мой взгляд, было занять в этой постановке русских. Труппа, которую я собрал, стала для меня почти что семьей. Я их люблю и понимаю, мы работаем очень быстро. Приехать в чужую страну и начать работать с актерами, которых не знаешь, сложно, а так работает театральная система на Западе. В русской системе много ценного, я надеюсь, вы это сохраните – так важно работать с постоянной группой актеров. И хотя в самой идее театра заложена ложь (мы разыгрываем то, чего не существует), очень важно быть убедительными. Русская публика особенно чувствительна к такого рода фальши, вы не испорчены голливудской неискренностью. Понимаете, что на сцене настоящее, а что – подделка.
Между актерами в ваших английской и русской труппах есть что-то общее?
Мои английские актеры выросли в той же среде, что и русские. Профессия у них непостоянная – по сути, их нанимают на кратковременные контракты, на работу над фильмами, пьесами, а потом – все. Я люблю работать с одними и теми же актерами, потому что это создает более естественную атмосферу.
Как вам понравилось работать в России?
Когда я приехал в Россию, то удачно вписался в театральную среду, мне казалось, меня там поняли. Приехать туда и быть принятым – мне иногда сложно объяснить это англичанам. Я не чувствую там себя как экзотический иностранец, но, конечно, я никогда не буду русским, хотя чувствую себя в России как дома.
В скором времени на фестивале в Испании вы представите три пьесы на трех языках – французском, английском и русском. Такая сложная задача…
Это не мой выбор, директор фестиваля решил сделать международный показ моих работ. Наверное, они бы хотели что-то и на испанском. Одна пьеса – это шекспировская «Троил и Крессида» на английском, другая «Андромаха» Расина на французском и «Двенадцатая ночь» Шекспира на русском.
Когда вы беретесь за новые пьесы, вы сразу четко себе представляете, что из них в итоге получится?
Совсем нет. С момента первой репетиции постановка сильно эволюционирует. Хорошее представление долго вызревает. Я наблюдаю за игрой актеров и по ходу вношу изменения. Для меня главное – взаимодействие между актерами, между ними и публикой, их связь с самими собой. Мне нужно, чтобы в каждой сцене они действительно переживали то, что играют.
В 2001 году вышла ваша книга «Актер и цель». Почему вы решили ее написать?
Писать о технике игры – традиция в русском духе. Однако даже английские актеры говорили, что мою систему нужно было изложить письменно. Также меня мотивировало то, что на книгу поступил заказ от английского издательства, это была не только моя инициатива.
Та система, которой вы придерживаетесь и которую изложили в книге, близка к системе Станиславского?
Я был счастлив, когда меня попросили написать вступление к новому изданию его книги. Кто-то говорит, что нас многое объединяет, другие считают, что мы разные. Станиславский – многогранный режиссер, его взгляды менялись на протяжении жизни. Единственное, чему он всегда оставался верен, – это стремление воссоздать на сцене саму жизнь. Способы достижения были разными, но конечная цель всегда одна. Я не эксперт по Станиславскому, я живу в другое время, в другом контексте, но задача у меня такая же.
Вы поставили балет в Большом театре – это сложно для театрального режиссера?
Театр уже делал это в 1920 и 1930 годах, кстати, с тем же балетом «Ромео и Джульетта». Мы получили хорошие отзывы. Танцорам нравилось со мной работать, хотя поначалу они и побаивались странного англичанина. (Смеется.) Большой театр попросил меня участвовать в постановке еще раз, что я с удовольствием сделаю. Я преподавал актерское мастерство танцорам Большого и очень с ними сдружился. Когда они выступают в Лондоне, я устраиваю шумные вечеринки в их честь, что расстраивает моих соседей.
Вы взялись за балет «Ромео и Джульетта», чтобы опять показать любимого вами Шекспира во всей красе?
Дело не в Шекспире, а в прекрасной музыке и в теме, в прекрасном сценарии. Шекспир пишет о настоящих человеческих чувствах, о том, что нет любви без расставаний, что всему приходит конец и как с этим справляться. Это сложно принять, мы знаем, что будет больно, но учимся жить с этим.
Вы хотели бы снять кино?
Я работаю над этим сейчас. Это для меня новая цель. Хотелось бы добавить кино к моему портфолио: театра, оперы и балета. Это по силам театральному режиссеру, даже если и отличается от основного направления работы. После постановки балета я стал видеть актеров по-другому. В кино мне нравятся все жанры – триллеры, любовные истории. У меня уже созрела идея, но я не говорю о ней много – боюсь сглазить.
Почему вы, живя в России, не выучили русский язык?
Вы знаете, я и театр профессионально не изучал – изучал юриспруденцию. Говорят, у меня хорошее русское произношение: когда я спрашиваю, как пройти куда-нибудь в Москве, мне отвечают по-русски. Но я часто не понимаю ответа. (Смеется.)
