Дали/Дюшан: чего же боле?
Идея – просто супер! И сольная выставка Сальвадора Дали, и персональная Марселя Дюшана всегда собирают полные залы, а уж дуэт главного сюрреалиста планеты и праотца концептуального искусства гарантирует Королевской академии художеств в Лондоне блокбастер года.
Кураторы утверждают, что это первая экспозиция, представляющая искусство самых известных художников XX века в форме диалога. Отправная точка – дружба, связывавшая Дали и Дюшана многие годы. Традиционно в истории искусства их разводят по разным полюсам, представляя антиподами, однако устроители выставки «Дали/Дюшан» уверены: творчество этих художников проявляет множественные подобия – в отношении к искусству и жизни, в эстетических, философских и личных пристрастиях.
Более 80 произведений Дали и Дюшана – живописных и скульптурных работ, объектов реди-мейд, фотографий, эскизов, рисунков, фильмов, переписки и архивных материалов, представленных в экспозиции прольют свет «на мириад общих черт» в произведениях мастеров – утверждают кураторы.
Обещание интригующее и будоражащее – ведь диаметрально противоположные по многим аспектам позиции этих художников обрели почти мифический статус.
Так Марсель Дюшан видел свою миссию в десакрализации и анатомировании живописи, в то время как сюрреалист Дали был страстным её защитником и продолжателем традиций, которые Дюшан постоянно расшатывал.
Замкнутый интеллектуал Дюшан предпочитал герметичную жизнь, не придавал большого значения славе и популярности, нередко покидая арт-сцену ради своего любимого занятия – игры в шахматы. В 1923 году художник даже объявил, что отказывается от искусства в их пользу. Однако в последующие годы, высидев за шахматной доской очередную арт-идею, вдруг выныривал из тени, выступая с провокативными громкими манифестациями «антиискусства», имевшими шумный резонанс. Математический склад ума позволял Дюшану совершать редкие, но точно выверенные ходы, добиваясь невозможного: всегда оставаться на слуху, занимаясь любимым делом и живя в своё удовольствие.
Другое дело Дали: этот художник-звезда, самопровозглашённый гений и «сюрреалист до мозга костей» прикладывал массу усилий, чтобы его имя не сходило со страниц прессы. «У меня был девиз: главное – пусть о Дали говорят. На худой конец, пусть говорят хорошо», – писал он.
Сальвадор воспринимал сюрреализм как образ жизни, а себя лично считал живым воплощением стиля, декларируя: «Сюрреализм – это я». И доказывал это каждый день. Нет числа историям об эпатажных выходках художника. Приведу только несколько.
Дали прибывает в Сорбонну для чтения лекции на белом «роллс-ройсе», набитом тысячей кочанов цветной капусты. Стреляет на Монмартре из аркебузы по гравировальному камню. На бал в свою честь является с протухшей селедкой на шляпе, а на вернисаже дефилирует в водолазном костюме. Выходит на прогулки с муравьедом на поводке. Изобретает овосипед – прозрачный шар на колёсах, внутри которого закреплено сиденье – и периодически появляется в нем на публике.
Заказывает мебельный гарнитур из хлеба, чтобы проверить, есть ли в доме мыши. Несколько часов томит в ожидании аудиенции композитора Ара́ма Ильи́ча Хачатуря́на, а затем вдруг вбегает в комнату в чем мать родила и верхом на швабре проносится мимо опешившего композитора под звуки его знаменитого «Танца с саблями».
Сальвадор Дали и Марсель Дюшан встретились в начале 30-х годов прошлого века в кругу общих друзей из группы сюрреалистов, и уже в 1933 Дюшан впервые посетил каталанский городок Кадакес, рядом с которым в деревне Портлигат у Дали был свой дом. С конца 1950-х создатель реди-мейд приезжал сюда каждое лето, арендуя дом в Кадакесе. Художники общались вплоть до смерти Дюшана в 1986 году. Эта дружба ставила в тупик и раздражала почитателей художников. К примеру, друзья Дюшана – поп-артист Ричард Гамильтон и композитор-изобретатель Джон Кейдж часто отказывались приехать к нему в Кадакес, чтобы не столкнуться там с Дали. В одном интервью Кейдж заметил с недоумением: «Дюшан дружит с Дали…Ну не странно ли?» Еще больше его изумляло, что Марсель всегда подолгу и внимательно выслушивал Дали, который, во-первых, был младше на 17 лет, а во-вторых – по ревнивому убеждению друзей! – сильно не дотягивал до интеллектуальных высот автора «Фонтана» (1917).
В этом году «Фонтану» Марселя Дюшана исполняется 100 лет. Как случилось, что объект сантехники, а точнее – писсуар – стал самым влиятельным произведением в истории искусства, навсегда изменив её ход?
Со времен Ренессанса художники пытались передать реальность такой, какой её видел глаз. Создавали на холсте живопись, которая казалась окном в живой мир – только обрамлённый в красивую раму. В конце 19 века приоритеты поменялись: на первый план стала выступать личность художника – важнее стало не воспроизводить кальку того, что видит глаз, а передать чувства и мысли, вызванные реальностью.
Художники с энтузиазмом испытывали границы искусства, по капле выдавливая из него раба реальности и превращая в самостоятельный объект. Дюшан пошёл дальше других, подвергнув сомнению непреложную аксиому – предмет искусства всегда сделан руками художника. Выставив в качестве произведения искусства готовый предмет, купленный в магазине (Дюшан лишь перевернул писсуар на 90 градусов и подписал сбоку свой псевдоним R. Mutt – дурак), художник не только заложил основу новому направлению концептуализма «реди-мейд» (метод «готовых вещей», ready-made). Гораздо важнее – Дюшан представил идею: художественный акт – это результат процессов, происходящих в уме и сердце художника. И совершенно необязательно, чтобы материальный объект, их выражающий, был картиной маслом, копирующей реальность. Дюшан доводил до абсурда критерии, определявшие некогда высшую ценность искусства. Кто будет спорить, что нарисовать писсуар точнее и «живее», чем выставленный реальный невозможно? Получалось, что искусство – это контекст, а уж эстетические законы его создания относительны, и определяются и устанавливаются самими художниками, критиками и арт-институциями.
На протяжении XX века многочисленные реди-мейд Дюшана прорастали почти в каждом новом жанре и направлении искусства – поп-арте, оп-арте, кинетическом искусстве, новом реализме, инсталляции, ассамбляже, перформансе. Да и сам «Фонтан» продолжает вдохновлять современных художников. К сожалению, объём не позволяет рассказать о различных остроумных интерпретациях, но упомяну хотя бы новый экспонат Музея Гуггенхейма в Нью-Йорке – работу «Америка» художника Маурицио Каттелана. «Америка» – точная действующая реплика унитаза, изготовленная из золота 750-й пробы – выставлена в туалете музея. Так что каждый посетитель может воспользоваться им по прямому назначению. Для регулировки очереди желающих (больше 5 минут не задерживаться!) к золотому унитазу приставлен охранник. Является ли произведение данью памяти Дюшану, художник не уточняет.
Интеллектуал и поклонник абсурда, Марсель Дюшан постоянно подвергал сомнению общепризнанные догмы и расхожую мудрость. Создал искусство, бросающее вызов сетчатке – «антиретинальное» искусство. Доставалось от него и шедеврам. Помните знаменитую «Джоконду» Леонардо да Винчи с дорисованными усами и козлиной бородкой? Дюшана работа, не сомневайтесь. Он там и буквы приписал – L.H.O.O.Q. Если произнести их вслух по-французски, прозвучит фраза «У неё зудит в одном месте». И таких приколов из серии дадаистского антиискусства у Дюшана хоть отбавляй.
Его связывают с дадаистами и сюрреалистами, но Дюшан всю жизнь сохранял с ними некую дистанцию и творческий нейтралитет. По словам художника, он «поддерживал дада и сюрреализм, потому что они были обнадёживающими знаками», но его собственные взгляды отличались от их творческих концепций: «Я хотел показать человеку ограниченность его рассудка, а дадаисты хотели заменить рассудок безрассудством».
В разные годы Дюшан писал о вещах, которые его по-настоящему волновали – искусство, шахматы, игры, оптика, лингвистика, эротика, юмор. И в этом у них с Сальвадором Дали много общего. Приведённые ниже мысли Дюшана – словно набор отмычек к кодовым замкам его работ. Стоит прочесть их перед посещением выставки «Дали/Дюшан»:
«Правда, что в моей жизни юмор играет большую роль. На самом деле, это единственная причина для того, чтобы жить».
«Я не верю в искусство. Я верю в художников».
«Как только мы начинаем выражать свои мысли в форме слов и предложений, всё искажается. Наш язык чертовски плох для этого — я пользуюсь им, потому что должен, но совершенно ему не доверяю. Мы никогда друг друга не понимаем».
«Эротика очень близка к реальной жизни, ближе, чем философия и прочее. Это животная вещь, которая состоит из множества аспектов, и пользоваться ею так же приятно, как тюбиком краски».
«Жить и дышать мне нравится больше, чем работать. Моё искусство — это жизнь. Каждое мгновение, каждый вдох — это работа, которая не отображается нигде: ни в глазах, ни в мозге. Это своего рода непрекращающаяся эйфория».
«Если учесть, что тюбики краски изготовлены фабричным способом и являются готовыми продуктами, можно сделать вывод, что все картины в мире созданы с помощью реди-мейдов и являются ассамбляжами».
«Я верю, что картина, произведение искусства, живет и умирает точно так же, как и мы…»
«Я решил, что искусство — это вызывающий привыкание наркотик. Это всё, чем оно является для художников, коллекционеров и любого, кто с ним связан».
«Личность, человек как человек, человек как мозг, если угодно, интересует меня гораздо больше, чем то, что он делает, потому что я заметил, что большинство художников только повторяют сами себя».
«Искусство — это всегда либо плагиат, либо революция».
«Мне хотелось отказаться от эстетики… Я ткнул подставку для бутылок и писсуар им в лицо, и теперь люди восхищаются их эстетической красотой».
«Моя идея заключалась в том, чтобы вложить мозги туда, где всегда были только глаза».
«Я по-прежнему остаюсь жертвой шахмат. Они обладают всей красотой искусства, и даже больше. Их нельзя коммерциализировать. С социальной позиции шахматы гораздо чище искусства».
«Не все художники играют в шахматы, но все шахматисты — художники».
С шахматами у Дюшана и вправду всё было очень серьёзно. Художник был чемпионом Парижа, выступал в составе сборной Франции на четырёх олимпиадах. Страсть к этой игре была сильнее семейных уз и стала одной из причин, по которой его брак с первой женой Лидией продержался всего полгода. А кому понравится, если в брачную ночь муж играет в шахматы, да и впоследствии уделяет шахматной доске гораздо больше внимания, чем супруге. А также твердит, что семья – это фикция и «пережиток Средневековья». В сердцах Лидия даже приклеила однажды все фигуры к доске. Думаю, Дюшан оценил этот ход в дадаистском духе! Впрочем, со второй женой – Алексиной – художник прожил до самой своей смерти. Правда, она отлично играла в шахматы…
Однако вернемся к будущей выставке «Дюшан/Дали» в Академии художеств. Кураторы построили экспозицию по трём большим разделам:
1. Тождества. Несмотря на разницу в возрасте, оба художника прошли сходные траектории становления, экспериментируя с художественными течениями эпохи: импрессионизмом, фовизмом, кубизмом, футуризмом.
2.Тело и Объект. Представлены работы Дюшана и Дали, сосредоточенные на теме эротизма – фигуративная и абстрактная живопись, рисунки, скульптура, реди-мейд и найденные объекты.
3. Эксперименты с действительностью. Отклик этих художников на новые идеи о времени и пространстве, энергии, квантовой теории и атомной физике. Интерес к оптическим эффектам, перспективе и иллюзиям.
Как ни парадоксально это звучит, Марселя Дюшана и Сальвадора Дали объединила безоговорочная вера в индивидуализм и свободу личности. Декларирование своей позиции. Скептицизм в отношении современных художественных практик. Активное неприятие и вызов традиционным взглядам на искусство и жизнь. И, конечно же, заводное интеллектуальное хулиганство.
С нетерпением жду встречи с непревзойденными провокаторами искусства!
Dalí / Duchamp
7 октября 2017 – 3 января 2018
Royal Academy of Arts
Burlington House, Piccadilly,
London W1J 0BD
