«Борис Годунов» в Ковент-Гарден
«Борис Годунов» – опера, к которой часто обращаются на Западе. Семь представлений прошли этой весной в Лондоне, став одним из ярчайших событий Перекрестного Года Языка и Литературы.
Модест Мусоргский в 1868 году задумал оперу, где главным действующим лицом был бы народ. Он обратился к драме Пушкина и, опираясь на записи Ключевского, создал хроники, похожие на хронику шекспировский королей – трагедия задана в самой ситуации, она не проявляется в цепи последовательных событий.
«Борис Годунов» – опера-пазл: композитор оставил два варианта оперы, два сделал Николай Римский-Корсаков, в ХХ веке одну редакцию написал Дмитрий Шостакович и две были предложены Джоном Гутманом и Каролем Ратгаузом для Метрополитен Опера. Итого, получаем пять вариантов, и каждая версия предполагает свое содержание оперы: последовательность действий и наличие/отсутствие картин.
Такой парадокс часто объясняют тем, что музыка и подача материала Мусоргского опередили время.
Н. А. Римский-Корсаков писал:
«Высокая талантливость сочинителя, проникновение народным духом и духом исторической эпохи, живость сцен и очертания характеров, жизненная правда и в драматизме, и комизме и ярко схваченная бытовая сторона при своеобразии музыкальных замыслов и приемов вызвали восхищение и удивление одной части; непрактичные трудности, обрывочность мелодических фраз, неудобства голосовых партий, жесткость гармонии и модуляций, погрешности голосоведения, слабая инструментовка и слабая вообще техническая сторона произведения, напротив, вызвали бурю насмешек и порицаний — у другой части. Упомянутые технические недостатки заслоняли для одних не только высокие достоинства произведения, но и самую талантливость автора; и наоборот, эти самые недостатки некоторыми возводились чуть ли не в достоинства и заслугу».
Чаще всего с театральных подмостков звучит вторая редакция «Бориса Годунова» в обработке Римского-Корсакова. Но в этот раз режиссер-постановщик Ричард Джонс неожиданно остановился на изначальном варианте. Можно предположить, что он решил не отвлекаться на любовную линию Лжедмитрия и Марины Мнишек, появившуюся во второй редакции, а предпочел полностью сосредоточиться на треугольнике «царь – бояре – народ». И этот ход удался – мощное звучание хора, так характерное для русских опер, в сочетании с плотным звуковым полотном оркестра под управлением музыкального директора Ковент-Гардена Антонио Паппано вызывало у публики дрожь.
Снедаемый муками совести Борис Годунов в исполнении Брина Терфеля виртуозно показал путь от вершин власти к безумию, каждое движение было исполнено невыносимой муки, и в каждом звуке чувствовалась вся глубина вины, но не раскаяния. «Не спрашивай меня, сын мой, какой ценой достался мне престол. Ты – новый царь по праву» – одна из самых трогательных сцен, когда умирающий царь прощается с наследником. Кстати, обычно партию царевича исполняют женское меццо-сопрано: надо отдать должное юному артисту, прекрасно справившемуся и с музыкальной, и с драматической задачей.
Актерский состав подобран настолько мастерски, что выделить кого-то не представляется возможным. Но приз зрительских симпатий принадлежит Джону Томлинсону за полукомедийную роль подвыпившего монаха Варлаама. Воплощение образа выше всяких похвал – зал смеялся и приплясывал.
Знаменитый колокольный звон из 2 картины 1 действия – визитная карточка «Бориса Годунова». Он появляется в этот раз не только в самой музыке Мусоргского – немецкая художница Мириам Бютер создала вневременное насыщенное аллегориями двухуровневое пространство, стены которого похожи на обои с выдавленными фракталами колоколов.
Бояре так же получили прямое отношение к колоколу – их нарядили в одежду лакеев (bell boys) – «мальчиков по колокольчику».
Двухчасовой спектакль без антракта пролетел на одном дыхании. Подход к интерпретации русской оперы без «лубка и хохломы» пришелся зрителям по вкусу – аплодировали долго.
«Кровавые мальчики» из арии Бориса стали художественным лейтмотивом постановки – оперу открыла огромная юла на занавесе, она уходит под потолок, и в ярко освященном пятне второго этажа на перилах второго уровня в белой маске, похожий на уродливого паяца царевич Дмитрий крутит жуткую игрушку. Липким кошмаром спектакля становится постоянно разыгрывающаяся сцена убийства наследника царя Ивана Грозного. И перед финальным занавесом другой юный наследник – сын Бориса Годунова, как когда-то его отец, увлекается боярами наверх за шапкой Мономаха. Растерянный мальчик в белых одеждах оказывается ровно на том же месте, где играл с юлой невинно убиенный царевич Дмитрий, и действие закрывает внезапно появившийся Григорий Отрепьев с ножом.
Бояре безмолвствуют. Занавес. Мурашки. Гром аплодисментов.
Исполнительница роли Ксении в опере «Борис Годунов» Влада Боровко, победив в отборочном конкурсе молодежной оперной программы, подписала двухлетний контракт с Королевским театром «Ковент-Гарден». После блестящей премьеры молодую певицу ждут концерты в Лондоне, партия Анны в «Набукко» Верди с участием Пласидо Доминго и работа над новыми ролями.
«Ковент-Гарден – совершенно особенный храм музыки. Осознавать, что ты поёшь в театре, в котором выступали величайшие артисты, непередаваемо. Петь на родном языке для иностранной публики волнительно.
Партия Ксении маленькая, но именно в «сцене Кремля» образ Бориса раскрывается зрителям с новой стороны, через любовь к детям. Подготовка была серьезной. Я читала трагедию Пушкина, слушала записи опер Мусоргского, пыталась найти все, что могло помочь в работе над образом. Коллеги тоже много читали, смотрели исторические фильмы, делали дословный перевод партий. Во время репетиций с каждым работал преподаватель по русскому языку. Русская музыка сложна в вокальном отношении, оркестр всегда достаточно плотный, поэтому нужно уделять особое внимание дикции. Если меня спрашивали, как произносится то или иное слово, я помогала. Атмосфера на репетициях творческая, все работают с энтузиазмом и поддерживают друг друга. В одном спектакле собираются люди разных национальностей. Объединенные общей целью, они становятся настоящей командой. Это помогает преодолевать языковые и культурные барьеры».
