Портманто: как скрестить «пельмень» с «айфоном»
Портманто — слово с двумя паспортами. С одной стороны, это респектабельный предмет мебели, который стоял в прихожей у наших бабушек и не пускал в дом бардак. С другой — это хитрый лингвистический приём, который обожают маркетологи, писатели и школьники, которые не знают, как назвать своего кота.
Представь себе: ты заходишь в дом, бросаешь шарф на крючок, шляпу — на полку, а пальто — на плечики. Всё это — портманто, верный страж порядка и эстетики в прихожей. Он же был зеркалом, он же — местом, где пряталась тележка с колесиками для похода на рынок. Иногда даже с секретной дверцей, за которой хранились тапочки «для гостей» и какие-то ключи, назначение которых давно забылось. Всё это выглядело солидно и тяжеловесно, как наследие австро-венгерской меблировки.
Но в какой-то момент слово решило, что ему тесно в роли мебельного гардеробщика. И — о чудо — перебралось в английский язык и в литературные круги. Не без помощи Льюиса Кэрролла, конечно. Того самого, что написал «Алису в Зазеркалье». Ему явно нравились слова, у которых проблемы с самоопределением.
Именно он вёл в обиход понятие portmanteau word — слово-чемодан. Не в смысле, что его можно уронить с лестницы и оно загремит, а в том, что в нём уместились сразу два других слова. Как если бы ты взял “камин” и “бар”, и получился бы “камбар” — уютное место, где можно выпить глинтвейн у огня. Или “жираф” и “крокодил” — и у тебя уже новый зверь для детской книжки: жиракодил.
Кэрролл, между прочим, объяснял это очень образно. Он говорил, что такие слова, как “slithy” (смесь “slimy” и “lithe”), как чемодан с двумя отделениями: одно для одного слова, второе — для другого, а потом они все вперемешку. Никакой тебе границы, визовой зоны или таможни — всё вместе в одну букву. Хаос, да, но поэтический.
С тех пор портманто-слова расплодились, как котята в июне. Мы их не замечаем, но они повсюду. “Моторшоу”, “телемост”, “фанклуб”, “мультфильм” — все эти гибриды давно живут своей жизнью и уже не помнят, из каких родителей они родом. Они, как дети смешанных браков, которым плевать, был ли дедушка по отцу фонетиком или автомехаником.
В английском языке портманто-слов вообще как грибов после дождя. Самые известные: “smog” (smoke + fog), “brunch” (breakfast + lunch), “motel” (motor + hotel), “netizen” (internet + citizen). Даже “podcast” — технически тоже портманто (iPod + broadcast), хотя сегодня уже мало кто думает о плеерах Apple, когда слушает подкаст про маньяков.
На самом деле, эти слова — лингвистическая форма эволюции. Вместо того чтобы изобретать новое слово с нуля, люди берут два уже знакомых и устраивают им свидание. Получается, как правило, что-то симпатичное. Иногда, правда, монстр. Но зато свой.
Портманто — это ещё и способ заявить о себе. Вот тебе стартап под названием “glambition” (glamour + ambition) или новый тренд “frenemy” (friend + enemy), которым обозначают тех самых приятелей, которые улыбаются, но мысленно раздавили бы твою карьеру вилкой. Или Interessia — прекрасное название журнала об интересных вещах. Или вот — “infotainment” (information + entertainment), то, чем стал современный телевизор. Ну или блог. Этот тоже.
Русский язык не отстаёт. У нас, конечно, этот процесс часто замаскирован. “Автоответчик”, “мясокомбинат”, “веломарафон” — всё это вроде сложносоставные слова, но по сути тоже портманто. Главное — не путать с просто длинными словами типа “многофункциональный”. Там никакого веселья.
Иногда портманто-слово появляется от отчаяния. Люди сидят, ломают голову, как назвать новую соцсеть, и в итоге рождается “ВКонтакте” — вроде и портманто, и не совсем. Или вот “Сбер” — не просто сокращение, а уже целый ребрендинг. Даже телеграм-боты научились комбинировать слова лучше многих поэтов.
Интернет, конечно, сделал из портманто-слов настоящих поп-звёзд. Тут и “bromance” (bro + romance), и “hangry” (hungry + angry), и “cronut” (croissant + donut). Последний, кстати, почти вызвал восстание в Нью-Йорке, когда за ним выстраивались очереди длиннее, чем за билетами на Бейонсе.
Любопытно, что не все гибриды приживаются. Некоторые, как неудачные мутанты, живут пару недель и исчезают. Помнишь “plogging”? Это когда ты бегаешь и по пути собираешь мусор (jogging + plocka upp — по-шведски “собирать”). Отличная идея, но слово не взлетело. А вот “frappuccino” (frozen + cappuccino) живёт и процветает, хотя в нём столько сахара, что можно вызывать диабетолога одним касанием.
Есть и свои национальные особенности. Во французском любят элегантные портманто, вроде “adulescent” (adulte + adolescent) — взрослый, который так и не повзрослел. Или “alicament” (aliment + médicament) — еда с функцией лекарства. У немцев, наоборот, любовь к составным словам вообще превратилась в спорт. Там можно создать монстра вроде “Donaudampfschiffahrtsgesellschaftskapitänsmütze” — и это всё ещё слово. Но портманто у них тоже есть. Например, “Jein” — одновременно “ja” и “nein”, то есть “да-нет”. Самое честное, что можно сказать на собеседовании.
Некоторые слова из портманто стали брендами. Например, “Microsoft” (microcomputer + software) или “Pinterest” (pin + interest). Это уже не просто лингвистика, это капитализм с креативной лицензионной обёрткой. Иногда кажется, что половина слов в маркетинге — это результат брейншторма, проведённого под шампанским.
Портманто — это весело. Это как игра в скрещивание слов, где никто не умирает, а наоборот — появляются забавные дети. У которых, конечно, свои тараканы, но зато как звучат: “mockumentary” (mock + documentary), “spork” (spoon + fork), “sitcom” (situation + comedy). Некоторые настолько прижились, что уже никто и не думает, откуда они взялись.
А ведь в русском языке это может быть полем для творчества. Как тебе “глампанинг” (гламурный + кемпинг)? Или “зожник” (ЗОЖ + человек)? Мы сами их выдумываем, не осознавая, что участвуем в большом языковом эксперименте. Даже мемы участвуют. Возьми “котопёс” — и у тебя уже мультфильм, психоанализ и немного философии.
Есть, конечно, и такие портманто, которые стали политическим оружием. Например, “Obamacare” — с виду просто слово, а на деле — целая идеологическая баталия. Или “Brexit” — словечко, которое развалило союзы и экономику, но при этом звучит бодро, почти как фитнес-напиток.
Некоторые из таких слов путают. Например, “sexpert” — это не то, что ты подумал. Это эксперт по вопросам секса. Или вот “mansplaining” — явление, при котором мужчина объясняет женщине то, что она и так знает. Часто в пространной, лекционной манере. Ещё и с диаграммами.
Или вот “staycation” — отдых дома. Уютно, конечно, но психологически напоминает заключение. А “workaholiday” — это наоборот, когда ты вроде в отпуске, но всё равно с ноутбуком. Прекрасный способ почувствовать себя рабом с видом на море.
Некоторые люди всерьёз обеспокоены тем, что язык мутирует и становится каким-то слишком пёстрым. Что портманто разрушает чистоту слов, мешает грамматике, размывает нормы. Но, честно говоря, язык — не музей. Это скорее рынок, где слова — как продукты: свежие, странные, иногда гниловатые, но всегда в движении.
И вот тут приходит понимание: портманто — это идеальный символ эпохи. Быстрый, гибкий, модный, немного самовлюблённый. Он не ждёт одобрения филологических академий, он просто приходит и остаётся. Иногда на сезон, иногда навсегда.
Ты можешь к нему относиться по-разному. Можешь смеяться, можешь негодовать, можешь игнорировать. Но он всё равно будет рядом — на этикетке, в сериале, в названии следующего приложения, которое ты установишь, но не будешь пользоваться.
Портманто — это чемодан с двойным дном. В нём можно найти и серьёзность, и иронию, и лингвистическое веселье. Главное — не перепутать его с мебелью. Хотя, если честно, неплохо бы, чтобы некоторые из этих слов всё-таки ушли в шкаф. Или хотя бы не валялись посреди прихожей языка.
