Выставки

Пикассо: вызов прошлому

 

Итак, еще одна выставка Пикассо. В этот раз – в Национальной галерее в Лондоне. Сколько их было, начиная с тех далеких времен, когда произведения самого плодовитого мастера искусств прошлого столетия впервые появились на стенах выставочного зала? Сотни, тысячи? Какие только концепции не придумывали кураторы, чтобы привлечь внимание публики, изрядно подуставшей от многочисленных экспозиций маэстро.

«Я никогда не упускал случая взять что-то у классиков, можно сказать, что я питался украденным у них молоком»  Пабло Пикассо

Вот и у нынешней выставки «Пикассо: вызов прошлому» есть необычный твист: подбор экспонатов осуществлялся в соответствии с идеей параллелей между отдельными произведениями Пикассо и работами старых мастеров и классиков мирового искусства. «Пикассо трансформировал искусство прошлого в нечто совершенно иное, создавая собственные смелые картины. Иногда его «цитаты» из прошлого были прямыми, иногда более иносказательными и порой полными пародии и непочтительности», – поясняют кураторы.

Выставка в Национальной галерее продолжает проект «Пикассо и мэтры», осуществление которого началось в Париже в октябре минувшего года. В течение несколько месяцев главные музеи Франции – Гран Пале, Лувр и Орсэ – представляли мегавыставку произведений Пикассо и классиков, чьи работы в той или иной мере повлияли на творчество художника. «Проект века» настолько захватил воображение французов, что в последние дни экспонирования выставки музеи перешли на круглосуточный режим работы.

Вариант Национальной галереи в Лондоне существенно отличается от парижского. Во французских музеях экспозиция строилась по принципу «вот произведения Эль Греко, Веласкеса, Сурбарана, Мурильо, Гойи, а рядом – работы Пикассо, созданные в связи с этими полотнами».

Британская версия преследует несколько иные цели: привлечь внимание к коллекции самой Национальной галереи. Чтобы убедиться в состоятельности параллелей, проведенных кураторами, зрителям придется побегать по залам музея, отыскивая в основном собрании галереи работы, на которые ссылаются авторы. Наверное, никто и не стал бы играть в игру «найди десять различий», но все же момент сравнения, на котором строится кураторская концепция, практически невозможен при данном построении экспозиции.

Кроме четырех залов, где представлены вариации Пикассо на «Завтрак на траве» Мане, «Похищение сабинянок» Пуссена, «Алжирских женщин» Делакруа и «Менин» Веласкеса, экспозиция включает традиционные залы: автопортрет, обнаженные, характеры и типажи, натюрморт. И становится очевидным, что революционность Пикассо как-то оттеснила в нашем сознании факт, что он получил академическое художественное образование. И даже в самых новаторских своих поисках никогда не выходил за рамки классических жанров – портрета, натюрморта, сюжетной картины, ню. Они присутствуют в самых радикальных трансформациях его стилевой манеры – от фигуративной реалистической школы раннего периода, через деформацию-деконструкцию формы в кубизме, сюрреализме – к синтезу и реконструкции новой формы на стыке предметного и беспредметного, реальности и фантазии, сна и яви.

В своем диалоге с мастерами прошлого Пикассо разрушает и созидает, ерничает и восторгается, профанирует и впитывает. Это противостояние-преклонение проходит через все его творчество – от ранних автопортретов-реинкарнаций («Автопортрет в парике» в духе Гойи) до медитаций на «Менины» Веласкеса. Рассказывают, что в 1947 году Пикассо пришлось пройти «тест» на сравнение с классиками. В 1947 году работы Пабло, подаренные им Музею современного искусства в Париже, временно поместили на хранение в Лувр.

Директор предложил художнику выставить их в одном из залов музея рядом с работами мэтров – на его выбор. Пикассо поначалу ужасно нервничал: выдержат ли его работы бой с великими испанскими и французскими мастерами, – но вскоре приободрился и возбужденно выкрикнул: «Взгляните, ведь это такая же вещь! Такая же!»

Убедиться в том, что его искусство равноценно, не уступает творениям классиков, хотя и использует иной язык, для первопроходца Пикассо всегда оставалось делом жизни и смерти. Он уже и сам стал живым классиком, но не переставал настойчиво бросать вызов прошлому. Особенно явственно это чувствуется в поздние годы, когда художник закрывался в своей студии и погружался в шедевры, проектируя на всю стены слайды с «Ночного дозора» Рембрандта или «Автопортрета» Ван Гога.

«У меня такое чувство, что Делакруа, Джотто, Эль Греко, Тинторетто и остальные, а также все современные живописцы, хорошие и плохие, абстракционисты и неабстракционисты, стоят у меня за спиной и наблюдают за моей работой», – признавался Пикассо. И не просто стоят, а обсуждают, спорят, оценивают то, что выходит из-под его кисти. Ведь Пикассо, если уж брался за интерпретацию знаменитого произведения, подходил к делу фундаментально. Только к «Завтраку на траве» кисти Мане он создал 26 полотен, более 140 рисунков, многочисленные линогравюры, макеты, керамику и скульптуру. «Менины» Веласкеса, не дававшие Пабло покоя на протяжении многих лет, вызвали к жизни 58 вариаций.

«Пикассо пишет как Бог или как дьявол», – утверждал сюрреалист Поль Элюар. Кто для нас Пикассо? Тореадор, вызывающий на бой старых мастеров? Гений или клоун? Разрушитель устоев, растлитель чистого искусства, коварный искуситель или искатель истины? Каннибал, поедающий европейскую живопись? Пикассовские интерпретации классических шедевров напоминают усердие ребенка, с любопытством разбирающего игрушку до основания, до последнего винтика, чтобы потом собрать все по-своему, по-новому. Художник не копирует и не подражает великим – он ломает, а затем реконструирует, созидает свое.

Чувство юмора, нередко черного цвета, явственно присутствует во многих работах Пикассо. Кажется, ему доставляет особое удовольствие деформировать тела, искажать тела, снабжать их задами невероятных форм, огромными искривленными ступнями, пририсовывать глаза с одной стороны носа. При этом не покидает ощущение, что, превращая свои модели в гротескные карикатуры, он сам внутренне посмеивается, провоцирует зрителя, надеясь на ответный смех. Легкая улыбка или гомерический хохот, горький сарказм или тонкая самоирония выплескиваются из работ художника.

Поэт Рафаэль Альберти написал: «Пикассо пришел в мир, чтобы хорошенько встряхнуть его, вывернуть наизнанку и снабдить другими глазами». И 80 тысячами произведений, добавим мы. Разве не заслуживает художник небольшого усилия с нашей стороны – запомнить его полное имя: Пабло Диего Хосе Франсиско де Паула Хуан Непомусено Мария де лос Ремедиос Киприано де ла Сантисима Тринидад Мартир Патрисио Руис и Пикассо. Вполне в духе многоликого маэстро!

Leave a Reply