Мистическая планета чудес Шломи Ниссимa

Наверное, если бы Шломи Ниссима не существовало на самом деле, его надлежало бы выдумать. Благородный профиль, огромные глаза и неподдельная, самозабвенная любовь к братьям нашим меньшим – животным. Именно благодаря ей он когда-то взял в руки камеру и пустился в продолжительное путешествие по миру, хотя отец прочил ему блестящую карьеру в бизнесе.

Досье:
В детстве Шломи – так могла бы начаться его биография в формате поучительной книжки – был мечтательным и робким, часто уходил из дома и мог часами любоваться треугольными графичными стаями птиц в чернильных сумерках родного неба Тель-Авива. Таинственные шорохи леса казались ему волшебной музыкой, он представлял, как под покровом тьмы вдали от человеческих жилищ крадутся невидимыми тропами хищные звери, выходя на водопой к прозрачным холодным рекам. В руках Ниссима камера словно оживала, являя миру невиданные, невероятные картины. Он долго делал снимки природы, фотографировал статичные пейзажи и смену времен года, но все же главными его моделями, со временем вытеснив все остальное, стали животные. Объективу его камеры открылось невероятное.

Глядя на ваши снимки, не знаешь, где кончается правда и начинается художественный вымысел…

Ловкость рук – и никакого мошенничества. (Смеется.) Все мои фотографии в том варианте, в котором они представлены публике, никогда не подвергались художественному редактированию. Они абсолютно живые и настоящие, я не использую спецэффекты и фотомонтаж. Может быть, именно поэтому у них такая животная энергетика.

 

Притягательность магнетическая. В них столько динамики, драйва. Как возникают идеи для той или иной фотосессии?

Идеи возникают в процессе путешествий, в процессе познания жизни как таковой. Мне всегда, с самого раннего детства и по сей день, нравилось наблюдать за животными, за их повадками, за поведением в естественных условиях природы. В них столько энергии, столько грации и огня, каждое движение отточено. Они невероятно красивы. Страсть, с которой они добывают еду и любят, магнетически прекрасна, поэтому с этой точки зрения мне очень легко – не нужно придумывать никаких сюжетов, они приходят спонтанно. Другой очень интересный аспект – взаимосвязь животных с людьми. Нас связывают тысячи невидимых нитей. Мы в чем-то похожи. Могли бы многому друг у друга научиться.

 

Говоря о взаимосвязи животных с людьми: серия ваших работ «Танцующая с волками» столь экспрессивна, что невольно закрадывается мысль об использовании технических трюков в ее создании. Однако, как вы упомянули выше, к ним вы не прибегаете. Каким образом удалось сделать подобные кадры без риска для жизни героини?

Эту серию мы снимали около недели. В ее основе лежит древняя легенда, согласно которой волки являются защитниками женщин. Несмотря на то, что волк был ручным и принадлежал одному из моих друзей, у нас ушло несколько дней на адаптацию, на то, чтобы модель вошла с ним в контакт. Мы бродили по лесу, в котором была задумана съемка, кормили волка всей командой, играли с ним, как с собакой. В конце концов, между героиней и хищником возникло такое трепетное чувство, что Муш (так звали волка. – Прим. авт.) стал ходить за ней по пятам, есть у нее из рук, даже спать отказывался в ее отсутствие. Ну а после того, как съемка закончилась и все уехали по домам, он еще долго не мог прийти в себя, по словам хозяина, места себе не находил.

Наверное, любовь к фотографии не пришла внезапно. С чего началось это увлечение?

На самом деле все случилось, конечно, не вдруг. Фотографией я заболел еще в детстве. К сожалению, этот вирус не был семейным. Мои родители всегда занимались бизнесом, и отец считал, что я пойду по его стопам. Однако меня бизнес не интересовал абсолютно, я питал слабость к фотокамере. Я пользовался ею на дзенский манер. Если бы у меня не было моей камеры, в конце концов, я бы потерял смысл и цель в жизни. Она сопровождала меня повсюду, превращаясь то в спасительную шапку-невидимку, то в путеводный клубок ниток. Страсть к фотографии и любовь к животным в какой-то степени предопределили жанр и направление моей деятельности. В какой-то момент я понял, что хобби незримо перерастает в профессию. Кадры становились все более выверенными, я получил много позитивных рецензий, стал чувствовать, как и в какой момент снимать, буквально сросся с камерой, постепенно нащупал свой стиль.

 

Наверняка, как в работах каждого, кто несет искусство в массы, в основе ваших фотографий лежит определенная философия?

Философия моих работ заключается в следующем: я пытаюсь показать, какой необратимый вред принесла человеческая деятельность природе. Глядя на индустриальный прогресс и модернизацию, я испытываю почти физическую боль. То, что человек за последние десятилетия сделал с природой, сократило количество редких видов животных и птиц в десятки, в сотни раз, поставило под угрозу их существование как таковое. Как художник, чье сердце открыто природе, я пытаюсь запечатлеть ее ускользающую красоту. Мне бы очень хотелось тронуть души людей, показать им животных и птиц такими, какими им никогда не приходилось их видеть прежде, хотелось бы задеть потаенные струны, пробудить искреннюю любовь к тем, кого мы, как сильнейшие, должны защищать.

Когда вы снимаете людей, их образы тоже получаются мистическими. Они словно сливаются с природой, становятся ее частью, ее неотъемлемой составляющей.

В моих работах они незримые и прекрасные обитатели полей и лесов. Возможно, такая трактовка пришла из детства, я был увлечен Маугли. Он казался мне гибким и прекрасным, но самое главное – он знал язык, на котором говорили обитатели джунглей, он был с ними одной крови. Я стремлюсь к этому идеалу, к совершенству, достичь которого невозможно.

 

Где можно увидеть ваши работы?

Мои работы ежегодно выставляются в Лондоне на Affordable Art Fair, с некоторыми фотографиями мы посетили выставки в Швейцарии и Голландии. На Родине выборочные снимки представлены в национальных и частных фотогалереях в Израиле, я участвую в ежегодных выставках и экспозициях, в планах Нью-Йорк и Париж.