«Матисс в студии»

«Я работал с этими вещами всю свою жизнь… Вещь – это актер. Хороший актер может играть в 10 разных пьесах; точно также и предмет может вести свою партию в 10 разных картинах», – говорил французский художник Анри Матисс в 1951 году.

Выставка «Матисс в студии» рассказывает о роли объектов личной коллекции художника в его творчестве. В экспозицию, которая откроется в августе этого года в Королевской академии художеств, войдут экспонаты из музея Матисса в Ницце, Бостонского музея изящных искусств, европейских и американских частных собраний. Некоторые прибудут в Великобританию впервые.

Кураторы выставки попытаются воссоздать атмосферу студии художника и показать, как предметы, которые он собирал на протяжении многих лет, становятся действующими лицами его произведений, причем – не однажды. Оловянная кружка, шоколадница, подаренная на свадьбу, андалузская ваза, найденная в Испании, текстильные изделия, скульптуры и маски, выполненные в исламских, азиатских и африканских традициях – всего 35 объектов из частной коллекции Матисса будут представлены рядом с 65 живописными произведениями, рисунками, декупажами и скульптурами мастера, в которых фигурируют. На протяжении жизни у художника было несколько студий – в Коллиуре, Исси-ле-Мулино, Ницце и Венеции – фотографии их интерьеров, а также снимки многих полотен в процессе создания экспонируются на выставке.

Матисс был страстным собирателем; в первую очередь его привлекали вещи визуально притягательные – их линии, формы, фактура, цвет, взаимодействие с пространством, то, как они заявляют о себе в мире. И совсем не обязательно это были дорогие предметы или лучшие экземпляры стиля с подробным провенансом и высоким музейным статусом: в коллекции Матисса есть и произведения искусства, и вещи из повседневной жизни, и сувениры, привезенные из путешествий по миру, подарки друзей, предметы, привлекшие его внимание в лавке старьевщика или на блошином рынке. Один за другим они появлялись в мастерской, осваивали и населяли ее пространство, становились частью мира художника, вели с ним постоянный диалог на своем, только им понятном языке. Куда бы ни ехал Матисс, с ним обязательно путешествовали многие предметы из его собрания – пусть даже в короткие поездки за моря-океаны. В письмах художника часто находим просьбы к членам семьи переслать те или иные предметы из Парижа в Ниццу. Исследователь Джек Флам отмечает, что «Матисс был настолько привязан к вещам, которыми окружал себя в студии и изображал в своих картинах, что поиск нового предмета был для него равнозначен поиску новой модели-натурщицы».

Выставка в Королевской академии художеств пытается заглянуть в творческую кухню Матисса, показать, как найденные, приобретенные и подаренные предметы из разных частей мира влияли на его видение форм и цвета, подталкивали к созданию конкретных работ и циклов. Один из любимцев Матисса – серебряный кувшин для какао, подаренный другом Альбером Марке, представлен в экспозиции одновременно во плоти и на холстах художника: он запечатлен в натюрморте «Букет цветов в кувшине для какао» и в «Натюрморте с раковиной». А зеленая ваза гутного стекла из Андалузии, также участвующая в выставке, присутствует в натюрмортах 1917 и 1925 годов. Смотришь на этот кувшин или на вазу и сравниваешь свое видение с матиссовским. Уникальная возможность.

Предметы коллекции и произведения художника сгруппированы на выставке по секциям: «Предмет как актер», «Обнаженные», «Лица», «Мастерская как театр», «Язык знаков». В последней рядом с декупажами Матисса – африканские ткани каба и панель с китайской каллиграфией, украшавшие стены его мастерской. В своем искусстве художник всегда стремился к ясности, знаковости. «Значительность мастера измеряется количеством новых знаков, введенных им в пластический язык искусства», – утверждал Матисс. Художник оставил нам великое множество таких знаков. Капелла Чёток в Вансе объединила их в самое светлое и глубокое его творение, воплотив мечту художника: «Я хочу уравновешенного, чистого искусства, которое не беспокоит, не смущает. Я хочу, чтобы усталый, надорванный, изнуренный человек перед моей живописью вкусил покой».