Мантенья и Беллини

Кураторы выставки «Мантенья и Беллини» в Национальной галерее в Лондоне называют её первой в истории масштабной экспозицией, посвящённой этим двум выдающимся мастерам эпохи Возрождения. Соединяет художников не только временной отрезок и географическая точка в пространстве: в какой-то момент истории их личные и творческие судьбы сошлись.

Андреа Мантенья (Andrea Mantegna), сын плотника Бьяджо, родился в местечке Изола-ди-Картура неподалёку от Падуи в 1431 году; Джованни Беллини (Giovanni Bellini) – пять лет спустя, в семье знатного живописца Якопо Беллини в Венеции. В 1453 году их пути пересеклись: Андреа Мантенья женился на сестре Джованни, Николозии Беллини. Так два художника стали шурином и свояком. В те времена семейные отношения оставались очень важным фактором для успешной карьеры в искусстве. Сильной художественной династии, как Беллини (оба брата Джованни также были художниками) было легче противостоять конкурентам; благодаря связям членов семьи, занимавших важные посты в различных сферах общества, круг заказчиков и патронов у них был намного шире. С другой стороны, династия стремилась заполучить в свои ряды молодых талантливых мастеров извне: так они не только автоматически переходили из категории конкурентов в союзники; им, как новоиспеченным членам семьи, можно было платить меньше за выполнение полученных династией заказов. Исследователи предполагают, что именно глава семьи и владелец процветающей мастерской Якопо Беллини был инициатором брака своей дочери Николозии с самым многообещающим на тот момент молодым художником Северо-Восточной Италии Андреа Мантеньи.

Впрочем, бизнес-планы Беллини-старшего осуществились лишь отчасти. Спустя семь лет после женитьбы Мантенья принял предложение герцога Гонзаго и вместе с женой Николозией и детьми переехал в Мантую, чтобы занять там пост главного живописца при его дворе. Факт важный скорее для биографии, поскольку перекрёстные творческие опыления Мантенья-Беллини на этом не прекратились, продолжаясь на протяжении жизни обоих мастеров.

Художническая биография Мантеньи началась рано – в 11 лет он был отдан в подмастерья к падуанскому художнику Франческо Скварчоне. Последний не был выдающимся художником; собственно, начинал он как портной, и лишь к 30 годам (в те времена очень солидный возраст) переквалифицировался в живописцы, основав Академию художеств Падуи с прилегающим музеем. Скварчоне слыл знатоком и собирателем древностей – путешествуя по Греции и Италии, привозил слепки античных скульптур, которые затем выставлял в музее, а также использовал как учебные пособия для сотни учеников своей Академии.

Возможно, именно в эти годы, бесконечно штудируя и копируя скульптурные образцы и рельефы, Мантенья воспылал страстью к миру античной классики, никогда не угасавшей и во многом определившей его творческое мировоззрение и художественный язык. Итальянский архитектор, живописец и писатель Джо́рджо Ваза́ри в своём монументальном труде “Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» напишет об Андреа Мантеньи: «Статуи казались ему более совершенными и более точными в передаче мускулов, вен, жил и других деталей, которые природа часто не так ясно обнаруживает, прикрывая некоторые резкости нежностью и мягкостью плоти… Как можно убедиться, он охотно применял эти взгляды в своих произведениях, в которых действительно видна несколько режущая манера, подчас напоминающая скорее камень, чем живое тело».

Успехи Мантеньи, без труда превзошедшего в мастерстве рисунка остальных студентов Академии не остались незамеченными Скварчоне, который ввёл практику усыновления самых талантливых своих учеников. Правда, делал он это не совсем бескорыстно: плату за успешно выполненные его «сыновьями» художественные заказы клал себе в карман. Когда в 1448 году Андреа узнал о такой бесстыдной эксплуатации, ему пришлось через суд добиваться снятия опеки. Получив независимость от Скварчоне, 17-летний Мантенья начинает путь самостоятельного художника; его первой крупной работой стала роспись капеллы Оветари в церкви Кьеза ди Эремитани в Падуе. У молодого художника появилась возможность реализовать своё преклонение перед античностью в масштабе гранд: Мантенья покрывает стены капеллы изображениями колоннад, триумфальных арок, руин древних зданий; украшает архитектуру медальонами с портретами римских императоров, сценами из античной жизни, круглой скульптурой. Все эти многочисленные архитектурные и скульптурные элементы, имитированные с помощью живописи, преобразили готическую капеллу в ренессансный интерьер. К сожалению, в 1944 году здание сильно пострадало от авиабомбы, уцелели лишь фрагменты фресок, но уже в них ясно проявилась ренессансная идея синтеза искусств, почерпнутая Мантеньей у великого флорентийского скульптора Донателло, который оставался для него главным авторитетом в искусстве. Росписи «Брачного чертога» (Camera degli Sposi) в мантуйском дворце герцога Гонзаго Ducal Palace – новый виток в развитии этой идеи: сложные иллюзионные эффекты перспективы и техники тромплёй, новаторски вписанные Мантеньей в существующий архитектурный ансамбль, полностью изменили восприятие реальной конструкции пространства.

Но вернёмся на выставку «Мантенья и Беллини» в Лондон. Главный фокус экспозиции – одноимённые картины Мантеньи и Беллини «Моление о чаше» и «Введение во храм». Первая пара находится в постоянной экспозиции Национальной галереи с конца XIX века, а вот участников второй специально привезли из Берлина и Венеции. Нет ничего удивительного в том, что художники обратились к одинаковым сюжетам: история искусств переполнена произведениями на традиционные библейские, евангельские и мифологические темы: «Мадонна с младенцем», «Благовещение», «Бегство в Египет», «Поклонение волхвов» «Распятие», «Воскрешение» – список получится очень длинным. Представляя на выставке версии ряда одноименных картин Мантеньи и Беллини, кураторы демонстрируют, как даже при очевидном композиционном сходстве, проявляются характерные черты каждого из них.

Мантенья – типичный падуанский художник, гуманист и мыслитель эпохи Возрождения, выросший в городе, славящемся своим университетом; знаток, почитатель и собиратель произведений античной культуры, радикальный новатор живописи. Его художественный язык предельно конструктивен и конкретен: чёткий графический рисунок, острые углы, жёсткие линии. Фигуры у Мантеньи кажутся высеченными резцом из краски. Помните комментарий Вазари, приведённый выше? Художника волнует не столько колорит, сколько линии и формы, оптика и геометрия, законы перспективы – это его главные союзники в  воплощении высоких идей гуманизма. Мантеньевское «Моление о чаше» – очень подробное, перенасыщенное деталями, повествовательное, полное символов кинематографичное действо, разворачивающееся одновременно в разных частях картины. Здесь много действующих лиц: уснувшие вповалку апостолы на авансцене; чёрный ворон-вещун, готовый прокаркать страшную весть; бессмысленно суетящиеся кролики; пятёрка ангелов, сурово протягивающая Спасителю крест; предатель Иуда, уже ведущий к нему палачей; изрезанные острыми выступами каменистые горы и городские стены. Все тщательно прописанные детали этой симультанной сцены, громоздясь и наслаиваясь, нагнетают острое чувство одиночества молящегося Христа.

В беллинивской версии «Моления о чаше» главенствует широко раскинувшийся пейзаж; плавные пологие линии зелёных холмов, уходящие к горизонту; нежный румянец зари, проступивший на голубом небосклоне; прозрачная бирюза реки – умиротворённая гармония пробуждающейся от утреннего сна природы смягчает трагичность сцены, окрашивая её проникновенной лиричностью.

Джованни Беллини – венецианец до мозга костей, житель Венецианской республики в период её наивысшего расцвета, был одним из тех художников, чьё творчество подняло значение «города на воде» до центра ренессансного искусства, равного Флоренции и Риму. Швейцарский искусствовед Бернард Беренсон писал, что при Беллини венецианская живопись «освобождалась из византийской скорлупы, где ей грозила опасность окаменеть в русле педантичных канонов». Мягкая и свободная живописная манера, основанная на тонкости светотеневой моделировки; прозрачность воздушной среды, сияющий, пронизанный солнцем колорит, ровный золотистый цвет – главные составляющие магической формулы кисти Беллини, снискавшие ему славу «отца венецианской живописи». Джованни Беллини, или, как его называли на местный манер Джамбеллино, был любим и почитаем в городе; в его обширной мастерской учились многие художники, составившие впоследствии цвет венецианской живописи, включая Джорджоне и Тициана. При этом Джамбеллино и сам никогда не прекращал учиться. На протяжении своей более чем 60-летней карьеры, он, как чуткий локатор, улавливал новые веяния и интерпретировал их в своём творчестве, каким-то непостижимым образом умудряясь оставаться самим собой. Жёсткость и линеарность его ранних работ почерпнуты у Мантеньи и Донателло, как и интерес к археологии и линейной перспективе; у вернувшегося из Нидерландов художника Антонелло де Мессины  Джамбеллино перенял секреты масляной живописи; занявшись написанием портретов венецианских патрициев, обратился к опыту художников Фландрии.

Но и vice versa: под влиянием работ Джамбеллино его свояк Андреа Мантенья начинает проявлять интерес к тонкостям колорита, пейзажу. О творческом диалоге двух художников много написано в трудах искусствоведов, но возможность продемонстрировать это вживую в залах музея – безусловно захватывающая идея, вдохновлявшая кураторов в подготовке нынешней выставки. Вы сами убедитесь в этом в залах экспозиции, но всё же не советую концентрироваться исключительно на препарировании картин на предмет «найди 10 различий, кто, кем и когда вдохновлялся, кто у кого «одалживал» или просто имитировал композиционные схемы». Да, это и познавательно, и увлекательно, но важнее, на мой взгляд, другое – уникальная возможность насладиться работами двух великих мастеров эпохи Возрождения, впервые собранных из музеев и частных коллекций мира под одной крышей благодаря энтузиазму и любви организаторов выставки. Экспозиции произведений XV века в наши дни – редкость: в пятисотлетнем возрасте путешествия штука опасная, и владельцы предпочитают не рисковать состоянием своих шедевров.   

«Мы очень хотели сделать эту выставку именно для того, чтобы показать величие и мастерство обоих художников. Мантенья и Беллини были новаторами и оказали влияние на всё европейское искусство. Но славу их затмили другие титаны Возрождения – Рафаэль, Леонардо и Микеланджело. Да, их работы поразительны, однако Мантенья и Беллини ничуть не уступают по уровню мастерства», – убеждена куратор экспозиции Кэролайн Кэмпбелл.

* * *

MANTEGNA AND BELLINI

до 27 января 2019

National Gallery

Trafalgar Square, London WC2N 5DN

www.nationalgallery.org.uk