Андрей Григорьев-Аполлонов: «Рыжие – фартовые и удачливые»
Солист музыкальной группы Иванушки International, основанной продюсером Игорем Матвиенко в 1995 году, телеведущий, театральный режиссёр, продюсер
– Андрей, вы согласны с тем, что сейчас люди в России и других союзных государствах стали более сдержанны по отношению к «звёздам», а уж наши за границей и подавно, и, видя знаменитость за соседним столиком в ресторане, уже не так настойчиво реагируют?
– Это только в столице, а в Воронеже или в Смоленске – совсем другое дело. Многие, конечно, держат себя в руках, но до первой просьбы сфотографироваться. Как только подходит один – всё, тут же очередь человек из 30. В странах, где много наших соотечественников отдыхает, та же картина. Даже на Бали, где нет такого массового советского туризма. Я уже не говорю про Турцию.
По жизни с чего у меня начинается день? С фотографии на память. А чем заканчивается? Вот тем же самым.
– Группой «Иванушки International» было написано и исполнено огромное количество хитов. Но если вначале карьеры хит следовал за хитом, то в последние годы количество новых песен значительно уменьшилось. Где новые хиты?
– Мы так хорошо потрудились в начале карьеры, написали столько хитов, что без ложной скромности почиваем на лаврах последние 15 лет и прекрасно себя чувствуем. Новые песни есть, но беда в том, что все хотят слушать «Тучи», «Тополиный пух», «Снегири», «Колечко». Нам всё время заказывают старую концертную программу. Людям сейчас глобально ничего не нужно нового – первые 10 лет была истерия по «Иванушкам», а сейчас ностальгия. Наши песни и сейчас абсолютно современны, хотя написаны 20 лет назад. Вот как мы далеко смотрели в музыкальное будущее.
– На концерте со сцены вы видите лица зрителей? Кто приходит на них сегодня?
– Конечно, видим. Сейчас на концертах полное смешение – бабушки, внучки… Если раньше 95 процентов была юная аудитория – девочки молоденькие, часто с мамами, то сейчас это те же мамы, те же девочки, но на 20 лет старше и их уже подросшие дети. Стиль, который мы предложили публике, и она его приняла и полюбила, будет жить долго. «Иванушки International» – самый долгоиграющий проект.
Мы даже заявку в Книгу рекордов подали.
– Признайтесь, идея создания группы была вашей?
– Идея была моя и Игоря Матвиенко. Мы вместе её вынашивали, вместе искали солистов для поддержки меня, больше танцующего, чем поющего, и я нашёл такую вот концепцию талантливую. Кирилл-младший (солист группы Кирилл Туриченко прим. Т.П.) всё время меня подкалывает: «Как это, человек, который не умеет петь – самый главный Иванушка?» В шутку я свой специфический голос называю эротическим баритоном и всегда говорю, что певцы в Большом театре выступают, а я не певец. Вот Утёсов и Бернес, творчество которых я с детства люблю, тоже ведь не певцы. Здесь дело не только в голосе.
Мы с Игорем в 1994 году очень серьёзно подошли к поиску мне компании на сцену. Я Игоря Сорина подтянул, потом случайно Кирилла Андреева нашли – oн тогда у Славы Зайцева манекенщиком был. Только названия у нас не было. Очень долго думали. У меня даже целая тетрадь с названиями была. 300 вариантов! Не меньше. Все, что приходило в голову, туда записывали. На первых концертах нас объявляли то «Карандаши», то «Союз-Аполлонов», то «Мечтатели». Потом в один прекрасный момент пришёл к нам на концерт Герман Витке, поэт, который образ босоногого мальчика Агутину придумал, и счастливый такой говорит: «Вы ребята клёвые, молодцы, ну прямо Иванушки вылитые!» А Матвиенко добавил: «International». ДА! Вот оно! Хотя в принципе, «Иванушки International» – это чисто стёб.
– Вы с Кириллом Андреевым столько лет вместе… Стараетесь как-то отдыхать друг от друга?
– Ну, если учесть, что я его вижу чаще, чем жену и детей вместе взятых, и иногда даже хочется прибить друг друга, то, разумеется, мы отдыхаем отдельно. Практически каждый день мы видимся и уже почти не разговариваем. «Как жизнь?», – спрашивать не надо. Наше общение происходит на ультразвуке, на электромагнитах, на вибрациях внутренних. Стоит только посмотреть, и сразу всё понятно.
– Такое тесное общение накладывает и определённые обязательства. От многого пришлось отказаться из-за «Иванушек»?
– Я ограничен в передвижениях. В том смысле, что не могу позвонить в продюсерский центр и сказать, что меня не будет или что через месяц буду в кино сниматься, мол, отменяйте все концерты. Я не могу – я в коллективе.
С приятными выходными радостями человечества я тоже не знаком, потому что в пятницу, субботу и воскресенье «Иванушки» 23 года подряд пашут.
Ещё я отказался от травматичных удовольствий. Перепробовал все экстремальные варианты: гидроциклы, квадрациклы. Переломан весь: два ребра и мизинец до кучи. Когда в больнице лежал, то в какой-то момент понял: мы настолько зависимы от коллектива, что ни я, ни Кирилл Андреев, ни Кирилл Туриченко не можем себе позволить сломать руку и не выйти на концерт. И я просто с этим завязал.
– Группе «Иванушки International» в этом году исполняется 23 года. Это ровно половина вашей жизни. Вы можете представить себя без «Иванушек»?
– Пока я жив, «Иванушки» будут жить. Это настолько моё детище, и я даже не представляю, что их можно бросить. Это как расстаться с любимой женой. С любимой, а не в прошлом любимой.
Другое дело, что у меня есть и своя сольная карьера – выступаю один пару раз в месяц и пою песни группы. У меня же достаточно много сольных песен. Но могу спеть и «Тополиный пух». А это одному петь достаточно сложно.
У Кирилла Андреева вообще два сольных альбома своих собственных, которые он записывал с авторами и композиторами группы «А-Студио».
Параллельно с выступлениями у меня ещё концертное агентство есть – «Аполлонов точка ком. Организация праздников, мероприятий, концертов». Я очень хороший концертный продюсер. У меня напрямую связь со всеми нашими звёздами, я с ними дружу, и это очень помогает. И мне, и моим клиентам.
– У вас есть место, где можно отдохнуть, спрятаться от всех?
– Есть, конечно. Жена называет это берлогой. Когда был ремонт в квартире, я сделал абсолютно отдельное пространство для себя – спальную, переходящую в кабинет. В эту спальную категорически запрещено заходить кому-либо без стука. Дети знают, что пока папа там, его беспокоить нельзя. Проснувшись в 11, могу выйти из спальни-кабинета в 8 вечера. У меня там закрыты занавесочки, есть телефон, телевизор, «Фейсбук».
– Как вас жена поддерживает? Кроме того, что не беспокоит в секретной комнате?
– Жена – это всё, что связано с домом, с сыновьями. Это всё на ней. Я – любимый папа, а мама – Медуза Горгона. Я работал в модельном бизнесе и видел очень много красивых женщин, влюблялся в них, но красивее Маши в своей жизни не встречал. И умнее одновременно, и правильнее. Мне даже в последнее время кажется, что, может, я её не достоин? Она очень хорошая и реально крутая.
– В женщине, на ваш взгляд, что главное?
– В женщине главное – красота. И потом, если ещё вдруг есть о чём поговорить… и какие-то другие бонусы … И чем больше, тем лучше.
Женщинам вообще хорошо: они могут приспосабливаться и меняться. Я знаю редкостных тусовщиц, таких вот зажигалок, в хорошем смысле, которые, родив ребенка, становились абсолютно другими людьми. То есть семья, и всё. Это, возможно, самой природой в женщине заложено. В любом случае в финале – семья, счастье и уют. Это хороший дар на самом деле!
– Московские красавицы в этом смысле как-то отличаются?
– В Москве девушки – абсолютные хищницы. Они всегда начеку, в поиске, готовые познакомиться даже в 4 утра в караоке. Со встроенным эффектом перископа.
Но поиск – это абсолютно правильно. Все девчонки, у которых нет любимого занятия, нет любимого парня, с которым она познакомилась ещё в школе-институте, у которых нет материально-обеспеченных родителей (а таких большинство), хотят хорошей жизни и материальных благ. Их можно понять.
– А Лондон? Как вы относитесь к Лондону? Какие ассоциации возникают у вас в связи с Лондоном и Англией?
– Я помню свою первую поездку в Лондон в 1997 году. Игорь Матвиенко заболел и не смог поехать, и я целых 12 дней провёл там один. Познакомился в самолёте с девушкой, которая жила в Лондоне и с удовольствием меня выгуливала –Трафальгарская площадь, музеи разные… Я не удивляюсь, что так много людей предпочитают жить в Лондоне. Он очень комфортный и уютный, и я его от всей души люблю. Больше, например, чем Париж.
Лондон – он определённый. В нём слышен творческий дух, полный конгломерат, набор ощущений приятных.
А недавно сбылась моя мечта детская – Бейкер стрит, 221Б. Я в детстве реально фанатом Шерлока Холмса был. И когда поступал в ГИТИС, на финальном экзамене (сочинение), выбрав свободную тему «Ваш любимый литературный герой», ни секунды не думая, стал писать про Шерлока Холмса. Эпиграф к сочинению был такой: «Одному тебе я верю, Шерлок Холмс, отыщи мою потерю Шерлок Холмс. Лайма Вайкуле». Андрей Николаев, известный клоун, когда открыл сочинение моё, увидел эпиграф, засмеялся в голос и сказал: «Ну ты даёшь! Принимаю!» Даже читать не стал. Так благодаря Холмсу я оказался в театральном институте, лучшем в России.
Но свою точку силы я нашёл, к сожалению, не в Лондоне – скалы старого Гарри у побережья Дорсета. Там совершенно сумасшедшие, потрясающие скалы. Просто нереальные, продуваемые всеми ветрами.
– Когда встречаете рыжего человека, испытываете ли вы к нему непреодолимую личную симпатию?
– Безусловно. Всегда говорю: «Союз рыжих!» Но среди друзей рыжих нет. Нас таких мало – всего два процента населения Земли. В Голландии каждый год в сентябре проходит Фестиваль рыжих – целая площадь рыжих людей собирается! Необыкновенное зрелище.
Потому-то я такой фартовый по жизни. Всё-таки рыжие удачливые.
Фото: Елена Космина
New Style благодарит Ирину Алексееву за помощь в организации интервью.
