«На Адаманте»: о творчестве и психических заболеваниях
Теплый и сострадательный документальный фильм «На Адаманте» Николя Филибера об уникальном психиатрическом лечебном центре в самом сердце Парижа стал достойным обладателем Золотого медведя Берлинского кинофестиваля.
Фильм 72-летнего французского режиссера и мастера документального кино Николя Филибера душевен, умен и проницателен. Речь идет о парижской достопримечательности, которая существует всего 13 лет.
Для своего одиннадцатого полнометражного фильма режиссер провел несколько месяцев на борту баржи «Адамант», пришвартованного на Сене у моста Шарля де Голля, составляя хронику психиатрического учреждения. Персонал заведения предлагает консультации для нуждающихся и арт-терапию с помощью музыки, живописи, ремесел, литературы и кино. В «Адаманте» ежегодно проходит собственный кинофестиваль, фильмы для которого выбирают пациенты. Также работают кафе и бар.
Пришвартованный на берегу Сены «Адамант» представляет собой конкретную метафору. Он одновременно свободно парит, отделенный от окружающего его города, и в то же время находится в центре мегаполиса. Другими словами, это убежище для людей, предположительно обособленных от остального человечества, но чьи проблемы полностью воплощают хрупкость и сложность человеческого существования.
Фильм начинается с увлекательной, даже сенсационной сцены: пациент Франсуа поет поп-песню La Bombe Humaine 1979 года французской группы Téléphone. Его лицо напряжено, но подача страстна и блестяща — это пример «искусства аутсайдеров», ослепительно настоящего излияния эмоций и таланта, которое частично скрыто его проблемами, но также в некотором смысле углублено и осмыслено ими. Позже этот человек скажет Филиберу, что благодарен за терапию, основанную на искусстве, но еще больше за свои лекарства, без которых он считал себя Иисусом и бросался в Сену.
Другие пациенты получают сопоставимые методы лечения посредством рисования, живописи и фотографии. «Арт-терапия», возможно, слишком часто употребляемый термин, но на «Адаманте» это действительно работает. Не потому, что больные обязательно излечиваются — у некоторых из них серьезные заболевания, требующие медикаментозного лечения и периодической госпитализации, — а потому, что искусство помогает им не только жить со своими недостатками, но и использовать их для плодотворного творчества. Кажется, что творчество для них так же естественно, как серфинг в Малибу или банковское дело в Женеве, и даже если люди здесь не обязательно имеют обычную трудовую жизнь, они могут быть художниками.
Иногда пациенты отвлекаются от своей деятельности, чтобы напрямую обратиться к камере, и мы начинаем понимать, насколько они обеспокоены или травмированы на самом деле. Но даже в этих монологах есть поэтическое звучание, не говоря уже о изрядной доле юмора и самоуничижения, заставляющих нас смотреть не только на диагностированные состояния пациентов, но и на то, что прячется за ними.
В фильме «На Адаманте» ярко выражена вера в центральное место искусства, ключевая цель которого, как отмечается в конце, — сохранить «поэтическую функцию».
Помимо этой подписи, в фильме нет комментариев. Он по существу состоит из индивидуальных портретов пациентов «Адаманта», которым дали возможность, представить себя своими голосами и на своих условиях.
Риторическое примечание в заключительных титрах ясно дает понять, что Филибер предлагает «Адамант» как нечто вроде утопического идеала для психиатрической практики.
Филибер никогда не преувеличивает, а скорее преуменьшает в своих работах. Фильм раскрывает творческий потенциал, присущий всем людям, включая тех, у кого достаточно серьезные проблемы, требующие профессионального ухода. Это кино больше о характере и человеческом присутствии, а не об изображении общего функционирования медицинского учреждения.
Документируя повседневную рутину небольшой клиники, которую большинство парижан проходит мимо, даже не замечая, «На Адаманте» в конечном итоге становится трогательным свидетельством того, на что способны люди.
По материалам: The Guardian, The Hollywood Reporter, ScreenDaily
