Герои «серебряного» времени

Памела Девидсон, преподаватель Лондонского университета и один из крупнейших специалистов по Серебряному веку, рассказала «Новому стилю» о своих исследованиях, о том, какие есть версии относительно возникновения литературных эпох и течений, и о том, как важно уметь отделять биографию писателя от его текстов.

» Памела, как получилось, что вы выбрали именно русский язык и литературу?

Я окончила Кембридж, изучала русский язык и литературу и очень хотела в Россию, а в 70-е годы было нелегко попасть в Советский Союз. Единственной возможностью было устроиться в дипломатическую семье в качестве няни. Я ничего про детей не знала, но я так хотела туда поехать, что нашла семью при австралийском посольстве, которая нуждалась в няне. К тому же часы работы были не очень напряженными, и они отпускали меня в библиотеку. Так я стала заниматься в Ленинской библиотеке.

» Не разочаровались в России?

Нет, совершенно нет, потому что мой круг знакомых был совершенно замечательным, намного лучше, чем в Англии. Вы знаете, те люди, которые жили как бы вне системы, интеллигенция, у них была своя голова, которые чем-то интересовались, эти люди были так открыты и рады меня видеть. Напряженная интеллектуальная и духовная жизнь в Москве была мне очень интересна. Конечно, очереди и бытовая сторона жизни, все было ужасно, но меня это не волновало, я была молодой.
В Англии, например, прийти к писателю или ученому и поговорить о том, о чем мне было интересно, было бы не так легко. А в Москве это было очень приятно и просто. Я не знаю, какой я была няней, но зато у меня было время выбирать тему для аспирантуры.  Я решила, что хочу заниматься литературой. Я познакомилась с разными людьми и в Петербурге, и в Москве, которые посоветовали мне заниматься Серебряным веком. Тогда же я вышла на Вячеслава Иванова, который мне казался самым интересным писателем тех лет. Он стал католиком, эмигрировал в Италию, и, конечно, о нем никто официально не говорил. У моего поколения было такое чувство, что мы участвовали в каком-то процессе возрождения всего этого пласта русской литературы, которым официально не занимались. Мы имели возможность ездить на Запад, а потом возвращаться в Советский Союз, мы привозили книги, западные издания. К примеру, Мандельштам, Гумилев – всех этих поэтов тогда издавали только в Америке.

» Почему все же именно Иванов? Для непосвященного Иванов не покажется самой знаковой фигурой Серебряного века.

А кого вы бы назвали?

» Не знаю. Блок?

Ну, Блок – да, но здесь есть один момент. Когда я училась в Кембридже, я занималась Данте и итальянской литературой, и когда я выбирала себе тему, я решила заниматься восприятием Данте у русских символистов, и я начала со всех символистов и даже акмеистов, я хотела туда включить и Брюсова, и Мандельштама, и Гумилева, и Блока – всех. И через некоторое время я просто почувствовала, что Иванов единственный из них с таким высоким уровнем и что у него целая философия и мировоззрение. Плюс меня притягивал тот факт, что им тогда никто официально не занимался. О Блоке были уже тонны литературы, а об Иванове почти ничего не было.

» Исследователи Серебряного века все большее внимание обращают на личную жизнь писателей. Сейчас выходят просто тонны литературы, посвященные интимной стороне жизни этих людей. Насколько вы вообще считаете это целесообразным, важным, допустимым?

Наверное, это происходит по тем причинам, что людям просто любопытно. К тому же это легче, чем заниматься литературой. С другой стороны, если объект исследования – не литературный текст, а литературная среда, тогда, конечно, поведение, интересы, личная биография – все это важно. Особенно это важно у символистов, которые сделали собственную жизнь центром своего творчества. Они не просто писали, они еще и творили свою жизнь. Поэтому я думаю, что, если изучать творчество символистов, нельзя обходить этот момент. Но если говорить вообще о влезании в интимные личные подробности, я это не очень люблю.

» А сами вы, когда читаете Цветаеву, Гумилева, вам удается отделить массив их текстов от биографии?

Я думаю, что первое восприятие текста правильнее, если ты ничего особенного не знаешь о писателе. Потом отношение меняется, потому что ты узнаешь про писателя разные вещи, вчитываешься в переписку, понимаешь, чего он хотел добиться.

Вот я веду курс русской литературы для английских студентов, и я им всегда говорю, чтобы они не читали книги и статьи, разбирающие стихотворения и биографию. Нужно брать только сами тексты и маленький словарь. И прошу их очень внимательно изучить текст, и мы сидим и обсуждаем то, что они прочитали. Если в биографии есть что-то, что может повлиять на восприятие этого текста, я им рассказываю в конце занятия. Простой пример: «Зимний вечер» Пушкина, где он ведет диалог со своей няней, которая в стихотворении фигурирует как «моя добрая старушка, подружка…». Все русские читатели знают, что это няня Пушкина, а английский студент этого не знает. И это на самом деле довольно сильно ограничивает восприятие стихотворения, и поэтому я им этого не рассказываю. Мы обсуждаем, какие возможны варианты, как можно прочесть этот текст, и в конце я им рассказываю, кем она была.

» Весь Серебряный век фактически уложился в 15 лет. Почему именно в этот период? Как вообще объясняется возникновение Серебряного века?

Есть один подход, который говорит, что Серебряный век – это ретроспективный конструкт и что на самом деле термин «Серебряный век» не существовал. И все получилось оттого, что произошла революция и люди стали оглядываться на период перед революцией как на период с определенным значением, и что здесь роль играли исторические факторы. То есть этот интерес немножко искусственно вызван интересом к революции. Я не согласна с этим подходом, потому что литература того времени интересна и сама по себе. Это не искусственное явление.

Я думаю, что мы используем очень большой термин для определения очень маленькой группы людей. Ведь реально речь идет об очень маленьких кружках. Я часто думаю, что Чехов, в принципе, тоже принадлежал к Серебряному веку, но никому никогда в голову не придет назвать Чехова писателем Серебряного века. Я давно заметила, что, когда мы думаем о литературе, мы думаем о писателях, о литературных периодах, нам кажется, что они возникают в вакууме. А ведь это не так. Они всегда возникают потому, что кто-то кого-то знал, кто-то с кем-то гулял, обсуждал, читал, говорил. Очень важна роль компании, друзей. И особенно это важно в России. Намного больше, чем в Англии.

» А почему в России наличие круга единомышленников важнее, чем в Англии?

Я думаю, дело в элементе противостояния внешнему миру в России. Это чувство, что мы каким-то образом противостоим государству или официальной культуре, и постоянное ощущение того, что люди должны объединиться, чтобы убедиться в правильности своих взглядов. Поэтому в каком-то смысле советский режим, желая репрессировать все это, добился ровно обратного эффекта.