Слепые не курят, потому что не видят дым

Ужин начинался заурядно, но с самого момента, как они с женой уселись за стол, укутанный коричневой скатертью, Андрей понял: что-то произойдет.
Сегодня утром ему нужно было ехать на встречу, и битых пятнадцать минут он ждал своего коллегу на углу улицы Блохина и Кронверкского проспекта. Переминался с ноги на ногу, доставал из кармана и снова убирал несчастный телефон, прикуривал одну за другой.

– Простите, ради Бога, – он услышал сдавленный хрипловатый голос у себя за спиной и мгновенно обернулся, чтобы убедиться, что обращаются к нему.
Перед ним стоял пыльный пожилой мужчина в двубортной советской куртке и темных роговых очках чикатильского склада.

-У вас огоньку не найдется? – робко спросил мужчина, наклонив набок голову и втягивая ежики покрытых седыми короткими иголками щек.

Андрей молча достал из кармана зажигалку и протянул мужчине, отвернувшись обратно в свое нервное ожидание. Старик почему-то медлил. Андрей посмотрел на него и громко произнес:

– Возьмите!

В рыжих стеклах очков, которые были размером с небольшие блюдца, отражалась зелень прилегающего к зоопарку сада, тянущегося от самой Горьковской.

– А вы смогли бы мне огонек к папиросе поднести… – мужчина согнул обе руки и погрузил ладони в карманы своей куртки, очевидно, в поисках сигарет. Показалась пачка Оптимы, – я незрячий…Мне не попасть.

Поняв, что перед ним слепой, Андрей мгновенно выскользнул из вальяжной позы занятого человека, подался навстречу старику и бережно поднес огонек к кончику помятой сигаретины, защищая его ладошкой.

– Простите, не сразу понял, – сказал он.

– Бросьте извиняться, – махнул свободной от сигареты рукой старик. Андрею показалось, что у пальцев на его кисти больше, чем пять.

– Самому на улице непросто прикурить, – он смачно затянулся – а табаку, зараза, постоянно хочется. Учуял вот, что рядом курят, обратился. Благодарствую!

Улыбка слепого была великолепной. Такую улыбку может подарить только человек, стоящий на солнце в кромешной тьме. Андрей залюбовался.

Тут на машине подъехал коллега, и ему пришлось спешно забраться в пещеру салона, чтобы ехать на чрезвычайно важную встречу в ТГК. Андрей внимательно смотрел на уменьшающуюся в зеркале заднего вида фигурку старика.

– Представляешь, мужик сейчас прикурить попросил, – сказал он коллеге – оказалось, слепой.
– Серьезно? – спросил коллега.
– Да. Сам удивился – Андрей цеплял глазами протекающие мимо террасы летних кафе, бездомных собак, клумбы и велосипеды.
– Это очень странно. Слепые же не курят, – сказал коллега и выкрутил руль, поворачивая на набережную Невы.
– В каком смысле?
– Не курят, это всем известно. Они ж не видят дыма.
– И что?
– А ты бы стал курить, если бы не видел дым?

О том, что встреча с каким бы то ни было оксюмороном всегда знаменует вывих жизни, Андрей знал с детства. Например, яблоки в салате оливье. Боже, какая пакость!

Вечером нужно было ехать на ужин в гости к друзьям.

– Ты на час опоздал! – его жена, миловидная девушка с пышными светлыми волосами и вечным ребяческим смехом на тоненьких губах, встретила его на пороге квартиры друзей. В ногах у нее вился противный серый кот – я тут за двоих отдуваюсь!

– Пробки, Лида, – раздраженно ответил Андрей, отыскивая свободный крючок для своего плаща – я же написал.

Они были вместе такое количество лет, что он давно относился к ней как к сестре. Уходить ему было некуда. Да он и не хотел уходить. Ему вообще было, собственно говоря, нечего больше хотеть.

Они заняли свое место за столом.
– А мы тут об изменах беседуем, Андрюш, – сказала подруга Лиды, рыжеволосая Аля.
Алин муж, всегда молчаливый полноватый Антон, тяжело вздохнул и бросил на Андрея тоскливый взгляд.

– Так… – с улыбкой ответил Андрей, осторожно скользя глазами по расставленной на столе посуде и лицам окружающих. – Тема интересная.

Лиде он, конечно, регулярно изменял. Слова «измена», «любовница», «проститутки» вызывали в нем острую брезгливость и желание поморщиться. Он абсолютно точно знал, что так делают все.

– Мы же тебя тут увидели с Антошей в Чайном домике, – лукаво продолжила Аля.
– Когда? – хладнокровно спросил Андрей, подливая Лиде красное вино.

– В субботу утром, – Аля жевала кусок ветчины – ты же вроде как в Белоруссию уезжал на выходные. Так вот…

– А я… – начал было Андрей, но Аля перебила.

– Без обид, но мы, естественно, подумали, что ты – того. С девушкой такой выразительной сидишь, мы даже подходить не стали, – Аля почему-то смеялась.

«Вот сука», – подумал Андрей.

– Ну и я, конечно, Лидке сразу позвонила, – Аля сделала большой глоток из пузатого бокала, оставив на стекле жирный отпечаток губного слизняка. – А она и говорит, что ты, оказывается, никуда не уехал, и это по работе.

Андрей усмехнулся. На жену он смотреть не хотел.

– Ну, вот как-то так, – выдавил он из себя.

– А мы думали, вот представляешь, ты бы Лидке изменял? И мы бы спалили. Это же кошмар какой-то…

Забулькала водка, которую молчаливый Антон вдруг бесцеремонно принялся наливать Андрею в стакан.

– Ну почему сразу кошмар? – его жена вступила, наконец, в разговор. – Кто сказал, что я сама ему не изменяю? – В ее голосе звучала улыбка.

«Вот бы увидеть эту улыбку», – думал Андрей, но посмотреть на нее не было сил. И, кроме этой улыбки, не стало в тот момент ничего: ни этой гостиной, ни жадных Алькиных глаз, ни уродливой еды на столе, ни Исаакиевской площади за дверями парадной. Перехватило дыхание.

– А курить у вас только на лестнице, да? – спросил он Антона.

Когда спустя час они с Лидой вышли под дождь, Андрей прикуривал сигарету, чтобы скорее согнать дух жадного прощального поцелуя Иуды от изрядно перебравшей Али.
– Почему ты меня не выдала? – смотреть на жену он боялся.

– Да потому что, – ответила Лида, раскрывая зонтик. – Еще чего. Почему я должна тебя кому-то выдавать? Посмотри на меня!

Ее бледное лицо покрывали прозрачные капли. Она стояла перед ним, раскинутая, как горизонт за окном тюремной камеры.

– Давно это у тебя?
– Нет.
– Первый раз?
– Нет.
– Это серьезно?
– Нет.
– Зачем тебе это?
– Я не знаю.
– Разводиться будем?
– Нет.
– Пошли домой.

Они молча побрели по лазурным лужам в сторону Красного моста, и Андрей взял Лиду за руку.

Ведь не только приняла предательство, но и не стала выдавать! Он почувствовал, как наливаются багровым пульсом щеки. Внутри все рвалось от осознания, что вот сейчас он мог потерять ее. Сколько лет любви он проспал?
Он сжал ее руку и проснулся.

Была ночь, Лида лежала рядом. Отекшая во сне, средь мятых простыней, она шевелила блестящими несвежей глазурью слюны губами, и неприятный жар шел от ее тела.
Ему стал невыносим этот жар, это неопрятное лицо возле его глаз. Он снова не любил ее, и так было всегда.

Сел на кровати, нащупал ногами тапки и пошел на балкон. Там опустился на стул, выудил из пачки на подоконнике сигарету. Затянулся.
Благодаря небывалому прозрачному свету петербургской ночи он смог разглядеть каждый изгиб седого сигаретного дыма, и курить от этого было особенно приятно.