Денис Цепов: Если не резать, то что? А если резать, то как?

Литературно-медицинская беседа о серьезном и не очень

Денис Цепов – самый известный в Лондоне русскоязычный женский врач. К его профессиональному мнению дамы внимательно прислушиваются, потому что Mr Tsepov – практикующий лапароскопический хирург-гинеколог, он же член Британской королевской коллегии акушеров и гинекологов и основатель многопрофильной клиники эндометриоза в The Harley Street Clinic, он же бывший КВН-щик, популярный блоггер Матрос Кошка и автор известной книги «Держите ноги крестиком. Русские байки английского акушера», он же колумнист литературного журнала «Русский Пионер». В преддверии международного Дня юмора мы поговорили о разном:#рояль#шитье#баранина#хирургия#консалтинг#бог#черныйящик#эндометриоз#репликацияднк#гусиноеперо#

– В сети вас знают как популярного блоггера Матроса Кошку. Как я понимаю, книга родилась из интернет-заметок?

– Написать книгу хотелось всегда, но когда поступило предложение ее сделать, то в голове возникла картинка, что я, как Пушкин, вооружусь гусиным пером, буду требовать коньяку для вдохновения и запрусь в глуши, желательно на даче в Италии. Но в условиях суровой реальности книгу пришлось писать в перерывах между ночными дежурствами. А мой гонорар за книгу стал гонораром художницы Ольги Громовой за иллюстрации. И все литературные барыши на этом и закончились.

– Идея зарабатывать деньги писательством потерпела крах?

– Не ради этого все затевалось. Когда пришли деньги после продажи нескольких тысяч экземпляров, меня поймала Катя Серебрякова, редактор издательства «Астрель», типичная питерская интеллигентная курящая «Беломор» дама: «Денис, пришла рояль, а я вас опять не могу найти». Я долго пытался понять, зачем мне рояль, а потом догадался, что это «royaltie». Сейчас рояль мистическим образом прекратилась, а книжка живет своей жизнью. Время от времени присылают письма: дескать, «спасибо» или «какая дрянь». Но чаще «спасибо».

– Почему вы выбрали жанр байки?

– Я очень рано прочитал Булгакова, практически не понимая, о чем это. Мне понравилось, что в «Записках молодого врача» герой рассказывает о том, чем он занимается. Захотелось написать какую-нибудь смешную байку с обязательной экзальтацией и девяностопроцентной выдумкой. Особенно я укрепился в этой идее, послужив на флоте, где байка – способ общения, там нельзя без байки. Для медиков байка тоже жизненно необходима.

– Зачем? Для снятия стресса?

– Стресс – это когда вас бомбят или кто-то за вами гоняется с топором. В медицине если ты давно в профессии, то стресс – он тебе родной, и без него уже невозможно. Я в прошлом году сломал палец на правой руке, проходил месяц в гипсе, и без этой операционной «движухи», когда надо бежать и сразу что-то там резать, переливать, пришивать, я завял совсем. Не могу не резать!

– Получается, что самая большая ценность для хирурга – пальцы?

– Некоторые врачи страхуют свои пальцы на огромные суммы. Серьезно. Я знаю пластического хирурга, который застраховал свои руки на миллион фунтов. Я ему говорю – «понты», но иногда подумываю об этом сам.

– Правда, что хирурги не копают картошку, не моют посуду, не играют в волейбол?

– При игре в волейбол есть риск выбить палец. Картошку ни чистить, ни сажать нельзя, это не мужское дело – руки грубеют от картошки. Пылесосить тоже воспрещается. Мой личный парадокс в том, что занимаясь на работе мелкой моторикой, в домашнем хозяйстве по «мужской части» я бесполезен. Гвозди-молотки-картины – не мое. Но что-нибудь скроить-сшить люблю и умею. Было дело, сшил себе брюки-клеш. Люблю работать с кожей – недавно из кожаного дивана сшил удобные подлокотники для офисного кресла.

– Шитье для вас служит разрядкой?

– Моя разрядка – кулинария. Люблю заниматься мясом. Правда, впечатлительные друзья часто говорят, что я с таким знанием дела разделываю баранину по линии сустава, что становится не по себе. Поэтому, видимо, с ночевкой меня в гости приглашают редко.

– Как еще профессия влияет на обычную жизнь?

– Все мои друзья хоть раз обращались ко мне за советом: мужского пола – по поводу якобы расшалившейся печени, практически всех друзей женского пола я принимал в клинике «забесплатно», конечно. На дружбе это не сказалось.

– В каком возрасте вы решили стать гинекологом?

– В 14 лет. Я жил в Грузии и был крутым пацаном, спуску никому не давал. У нас была, как нам казалось, полукриминальная группировка одноклассников, днем мы «держали марку», а вечерами я ходил на работу в роддом – мыть полы. Увидев рождение ребенка, я бросил швабру, и понял, что хочу заниматься медициной. Акушерством, гинекологией и ничем другим.

– Как складывается медицинская карьера?

– Во врачебной иерархии начинаешь младшим врачом и при условии продолжения образования оказываешься на вершине пирамиды – в Consultancy – становишься Independent practitioner, экспертом в своей области. Выше только Королевская коллегия и Генеральный медицинский совет. За семь лет дополнительного интенсивного обучения я из общего гинеколога-акушера развился в узкоспециализированного женского хирурга, занимающегося эндометриозом и сложной хирургией малого таза. Но и ответственность будь здоров. Я постоянно публикуюсь, подтверждаю свою деятельность перед разными комиссиями. Медицина – это очень контролируемая область, как авиация: отвалилось крыло – объясни почему.

– У хирургов есть черный ящик, записывающий ход операции?

– Пытались записывать переговоры хирургов, но быстро отказались от этой идеи. Вещи, обсуждаемые при операции, лучше не слышать постороннему человеку: вне контекста беседа звучит странно.

– Куда планируете расти дальше?

– Дальше – вширь. В эндометриоз. Там непочатый край работы, так как заболевание очень сложное и недостаточно изученное. Цель – создать многопрофильный центр эндометриоза, включающий в себя общего хирурга, уролога, гинеколога, специалиста по тазовым болям. Этот сервис я успешно предоставляю на базе NHS, но в частном секторе проще добиться безупречности в работе. Мы поставили работу на широкую ногу, и количество пациенток растет.

– Врачи много учатся и работают. Как должна завершаться медицинская карьера?

– Главное – вовремя остановиться. Когда хирургия – дело твоей жизни, когда ты больше ничего не хочешь и не умеешь, перестать оперировать – ужасно! И хирурги продолжают, хотя теряют навыки, интерес к работе коллег, «куролапят», за ними приходится переделывать, но сказать ничего нельзя, потому что человек заслуженный. Много таких примеров: Углов, Амосов. Оперировать в 90 лет не надо.

– Куда потом?

– Преподавать. Страшно, когда хирург начинает чувствовать себя богом. Это профессиональная смерть. А такие задатки есть у всякого практикующего хирурга. После череды больших успешных операций появляется «поддувало в карму». Поэтому самолюбование понятно, главное – не терять ощущение реальности, иначе возникает пинок от настоящего Бога.

– Бог существует?

– Конечно. Настолько сложно организован человек, что объяснить это спонтанным зарождением жизни невозможно. Говорят, медицина по точности приближается к теологии. Любой хирург скажет, что во время операции бывают просветления. Элементы нелогичности в хирургии сплошь и рядом. Иногда разрезал, смотришь: а кругом минное поле, но вдруг открывается новое видение, и ты понимаешь куда идти. Бог совершенно точно есть.

– В чем главная опасность профессии?

– Мнение хирурга должно быть непредвзятым, даже если кажется, что случай типичный. Все индивидуально. Хороший хирург всегда будет пытаться найти причину не резать. Резать мы любим, умеем, но для пациента лучше не резать, если можно. Вот и взвешиваешь: «Если не резать, то что, а если резать то как?».

– Планируется ли новая книга?

– Некогда писать, после открытия частной клиники появилось много новой административной работы. Никогда не думал, что буду перебирать столько бумажек – все выходные сижу в инвойсах. Три года назад я понятия не имел, что такое инвойс. Думал, внутренний голос – Inner Voice. Вторую книгу писать начал – «Невероятные взлеты и ужасные падения доктора Белки», планирую закончить, но нужны то самое гусиное перо, коньяк – и в Италию.