Жак Кусто: Капитан в Красной Шапочке

Жак Кусто. Уже одно это имя вызывает перед глазами сине-зелёную рябь океана, покачивающего «Калипсо», запах соли, рыбьей чешуи и кофе с сигаретами на рассвете. Этот человек в красной шапочке и с трубкой во рту — не просто капитан, он миф. И миф, надо сказать, совершенно реальный.

Он вообще хотел быть лётчиком. Всё шло по плану, пока одна автомобильная авария не подправила курс его судьбы. Из-за травм Кусто прощается с небом, но не с мечтой летать. Просто вместо облаков он выбирает воду. Хорошая замена, учитывая, что подводный мир на тот момент почти никто не изучал. Больше всего он хотел дышать под водой так же свободно, как на суше — и да, он это организовал.

Легендарный акваланг, который Кусто изобрёл вместе с инженером Эмилем Ганьяном в 1943 году, выглядел в первые годы как смертельный эксперимент. Металлические баллоны, шланги, клапаны, человек с маской, похожий на Дарта Вейдера — выглядело устрашающе, но работало. Кусто первым проверял свои изобретения, иногда едва не умирая, чтобы потом сказать в камеру: «Всё прекрасно, можно нырять!»

Снимал он как одержимый. Человек, подаривший миру не только фильмы про рыбок, но и визуальный стиль подводной съёмки. Кусто считал, что под водой камера — не просто инструмент, а дипломат. Если рыба чувствует, что ты с камерой, а не с гарпуном, она начинает вести себя как звезда. На «Калипсо» было всё — студия, лаборатория, монтажная, а команда была смесью матросов, учёных, художников и поэтов. У Кусто была особая способность превращать работу в экспедицию, а экспедицию — в семейное дело.

Он любил постановку. Иногда даже слишком. В одной из серий «Подводной Одиссеи» осьминог трогательно тянется к подводному роботу, и зритель рыдает. Правда, в действительности его туда посадили специально и кормили сардинами. Кусто это не смущало: главное — показать зрителю, что осьминоги тоже умеют чувствовать. Это ведь телевидение, а не научная публикация.

Французский флот не знал, что с ним делать. Он был офицером, но вечно с камерой, в акваланге, где-то на дне. Зато его экспедиции получили одобрение ЮНЕСКО и лично президента де Голля. Франция в нём наконец увидела не просто чудака, а национальное достояние с камерой и страстью к морской дипломатии.

Жак Кусто знал, как продавать идеи. Он понимал, что океан не спасёт себя сам. Надо было, чтобы дети по всему миру захотели быть как он — и они захотели. Он одним из первых заговорил о пластиковом загрязнении, об умирающих кораллах, о том, что рыбы скоро кончатся. И говорил не как пророк апокалипсиса, а как влюблённый романтик, который просто хочет, чтобы красота не исчезала.

С Бернаром Минвилем, оператором и его постоянным соратником, они создали нечто вроде «Океанического Голливуда». Камеры под водой, свет, сценарии, музыкальное сопровождение — фильм про каракатицу мог стоить как драма о Шекспире. И иногда собирал больше зрителей.

А ещё был знаменитый красный бини. Никто толком не знает, откуда он у него появился, но без него Кусто будто терял харизму. В какой-то момент красная шапочка стала логотипом. Почти как у Стива Джобса водолазка, только с запахом водорослей.

Он не сразу стал героем. В 1950-х он больше раздражал, чем вдохновлял. Учёные считали его шоу примитивным, военные — опасным. Но именно он создал мост между наукой и массами, объяснив, почему важно изучать медуз. Потому что без них не будет тунца, а без тунца не будет суши. Всё просто.

Свою знаменитую «Калипсо» он выкупил у британцев. Это был старенький минный тральщик. И превратил его в плавающий Нотр-Дам, где вместо органа — гидрофоны, а вместо священников — биологи с термосами.

Он мечтал построить подводный город. Не метафорически, а буквально. В 1960-х он запустил проект «Коншельф»: люди жили под водой неделями, ели еду из тюбиков и пытались не сойти с ума от давления. Как оказалось — это не для всех. Но Кусто был счастлив, как ребёнок с аквариумом.

Он дружил с Фиделем Кастро. По крайней мере, на один уикенд. Они вместе катались на катере, обсуждали подводные вулканы и сигары. В архивах сохранились кадры, где Кусто объясняет кубинским детям, как работает ласт. Мир, где Кусто и Кастро обсуждают медуз — отдельный уровень сюрреализма.

Кусто терпеть не мог охоту ради спорта. Когда кто-то стрелял в рыбу просто «чтобы было», его взгляд мог ледяным сделать тропическую воду. Он считал, что океан — это собор, а не стрельбище. И говорил об этом с таким напором, что даже самые упёртые скептики начинали чувствовать себя немного акулами.

Он трижды попадал под воду с обрушением декомпрессионной камеры. Один раз чуть не погиб. Но на следующий день снова нырял. Потому что «надо доснять пару кадров».

У него была страсть к сигаретам. Казалось бы, человек, всю жизнь посвятивший дыханию, не должен так курить. Но он курил. Иногда под водой, в барокамере. Это выглядело как ритуал: вдох — сигарета — выдох — океан.

Он даже запустил серию подводных домов для туристов. Идея провалилась, но несколько миллионов франков утонуло весьма стильно. Внутри домиков были круглые окна, неоновые лампы и морские ёжики в аквариуме. Какой-нибудь Уэс Андерсон был бы в восторге.

Жак Кусто был против использования дельфинов в армии. Когда узнал, что США тренируют их для боевых операций, он отправил письмо в Пентагон. Очень вежливое, но с послевкусием «вы что, с ума сошли?». Потом снял об этом фильм. Дельфины там выглядели умнее всех генералов.

Он снимал на глубине более 300 метров — и это без современных роботов. Просто человек, в железной штуковине, окружённый тьмой и кальмарами. Некоторые кадры до сих пор не разобраны: плёнка есть, но что там — никто толком не знает.

Жак Кусто сделал подводный мир модным. До него море было местом для китобоев, рыбаков и леммингов. После него оно стало сценой. Все захотели туда — кто с маской, кто с камерой, кто просто с мечтой.

Он изменил не только телескоп восприятия океана, но и язык. После него «бездна» перестала быть жуткой и стала романтичной. Глубина — не страшная, а загадочная. Рыбы — не еда, а персонажи. У него даже мурены имели характер.

Кусто дожил до эпохи Интернета, но особо не впечатлился. «Люди тратят больше времени на экраны, чем на небо или море» — говорил он и уходил кормить пелагических акул. Цитата — не точная, но суть он уловил.

И да, у него был свой шрифт. Почерк Кусто настолько узнаваем, что его оцифровали. Теперь любой может написать открытку, будто от самого капитана. Только не забудьте добавить отпечаток пальца от сигаретного пепла — для аутентичности.

Жак Кусто — человек, который показал нам, что океан — это не просто вода. Это целая вселенная, которую можно любить, снимать, защищать и обсуждать за чашкой кофе. Или под водой, если позволяет акваланг.