Ян Госсарт: ренессанс по-нидерландски
Историю об «адамовом яблоке» первым в живописи рассказал нидерландский художник XVI столетия Ян Госсарт – в картине «Адам и Ева». Прародитель рода человеческого, поддавшись на уговоры Евы, вкусил-таки от запретного плода с райского Древа познания Добра и Зла. Что явно не пошло ему впрок: первый же кусок злополучного яблока камнем застрял в горле, добавив в мужскую анатомию новый орган – «адамово яблоко», или, выражаясь современным слогом, кадык. Этот драматический момент и запечатлел Госсарт, представив испуганно закатившего глаза Адама с явственно выпирающей на шее щитовидкой – следствием греха, за который человечество расплачивается по сей день.
Столь необычная трактовка традиционной сцены – не единственная в творчестве фламандского живописца, графика и резчика по дереву Яна Госсарта. Пять веков спустя историки искусства так и не определились ни с именем (Ян или Янин?), ни с фамилией (Gossart или Gossaert?), ни с местом рождения художника. Предполагается, что это был город Мобёж (Maubeuge, ныне – Франция), отсюда и прозвище, данное современниками художнику, – Ян ван Мабюз. Дата рождения также покрыта мраком: по одной из версий – 1478 год.
Несмотря на такую расплывчатую базу данных, Госсарт вошел в историю искусства как отец романизма – направления в нидерландской живописи, основывающегося на перенесении принципов, идей и образов итальянского Ренессанса на земли Северной Европы. Автор знаменитых «Жизнеописаний наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» Джорджо Вазари писал, что Ян ван Мабюз «принес в искусство Нидерландов из Италии подлинный метод передачи обнаженной фигуры и мифологические сцены».
С этим «клеймом», поставленным прославленным итальянским искусствоведом, Госсарт и был прописан в истории искусств. На деле же все не так просто. Конечно, никто не отрицает влияния ренессансных мастеров Леонардо да Винчи, Рафаэля и Микеланджело на нидерландского художника либо обилия в его работах элементов итальянской школы. Но воспринимать творчество Госсарта лишь в прокрустовом ложе этих рамок – значит, заведомо вырывать его из исторического и художественного контекста.
Выставка в Национальной галерее в Лондоне заполняет этот пробел: произведения самого ван Мабюза представлены в окружении скульптур эпохи античности и Ренессанса, а также работ современников и художников, «подпитывавших» его творчество, в той или иной мере формировавших стиль и круг тем и образов нидерландского маэстро: Давида Герарда и Бернарта ван Орлея, Альбрехта Дюрера, Дика Веллерта и Якопо де Барбари. Такой исторический и художественный фон не только ставит Мабюза в контекст времени, но и блестяще демонстрирует, каким инновационным и самобытным мастером он был.
Госсарт был первым нидерландским художником, посетившим в 1509 году эпицентр ренессансного искусства – Рим. Попал он в Вечный город в числе свиты из 60 человек, сопровождавшей адмирала Филиппа Бургундского в дипломатической миссии в Ватикан. И сейчас, приезжая в Рим, мы непрерывно щелкаем камерами, запечатлевая всемирно известные памятники культуры. Что ж удивляться лишенному всех преимуществ современных цифровых технологий Госсарту: художник с усердием запечатлевает поразившие его памятники архитектуры и скульптуры в своих бесчисленных рисунках. Итальянский Ренессанс был на самом пике своего расцвета, в это же время в Риме над фресками станц Ватиканского дворца работал Рафаэль, а Микеланджело расписывал потолок Сикстинской капеллы.
К рисованию античных шедевров побуждал Яна и его патрон и заказчик – Филипп Бургундский. Филипп был человеком весьма неординарным даже по нынешним меркам: в молодости изучал живопись и ювелирное искусство, позднее совершил в своей карьере крутой вираж от адмирала до епископа Утрехта. При этом Филипп всегда «питал слабость к физической любви, отдавая особое предпочтение юным девушкам». Слово «целомудрие» в устах монашки или священника вызывало у него приступы гомерического хохота. Филипп утверждал, что в расцвете лет и вихре наслаждений, которые дарит жизнь, человек в здравом уме просто не способен сохранить невинность. Мало что изменилось и когда адмирал Бургундский получил сан епископа Утрехтского.
Ян Госсарт, продолживший по возвращении из Рима работать придворным художником Филиппа, отражал вкусы своего патрона в декоре его многочисленных замков в Антверпене, Миддельбурге, а позднее и в Duurstede. Интерьеры этих дворцов никто не мог бы упрекнуть в недостатке изображений обнаженной натуры. Однако, воплощая модные в ренессансной Италии сюжеты из классической мифологии и Библии, художник интерпретирует их с явственным «нидерландским» акцентом. Женские и мужские фигуры на полотнах Госсарта весьма далеки от элегантных идеализированных образцов Рафаэля и Микеланджело, скорее они ведут свою родословную от гравюр немецкого художника Альбрехта Дюрера, также представленных в экспозиции.
Тяжелые пропорции, неуклюжесть и избыточный вес, которыми Госсарт наделяет своих многочисленных Адамов и Ев, Венер и Геркулесов, Нептунов и Данай, делает их очень земными, реальными существами. Добавьте к этому натурализм и тщательную проработку деталей, свойственные нидерландскому искусству, грубоватый юмор и неприкрытое вожделение в позах льнущих друг к другу тел – госсартовские композиции на мифологические темы могут смело претендовать на северные образцы ренессансной эротики. Как раз в духе епископа Утрехтского, в коллекции которого после смерти нашли «искусно написанные картины с изображением вызывающих любовных сцен» и «скрытое за портьерой крупное живописное полотно с фигурой обнаженной дамы».
Портреты и композиции на религиозные темы открывают нам совсем другого Госсарта. Монументальное полотно «Поклонение волхвов» (1505 г.) поражает сложностью композиции, разделенной по горизонтали на два уровня (небесный – с танцующими ангелами и земной – цари, пришедшие с дарами), величественной фигурой Мадонны в центре, сложными архитектурными построениями, уходящей в глубину перспективой. Возвышенный характер события легко сочетается с подробными бытовыми деталями, всегда бывшими коньком голландских художников, – любовно вырисованные собачки на переднем плане или бородавка на щеке коленопреклоненного царя. С блеском выписанные ткани, сияющие жемчуга и золотые реликварии придают особую элегантность и приподнятость этой сцене, напоминая об амбициях еще одного патрона художника – Маргариты Австрийской, чей двор в Брюсселе был в тогдашней Европе одним из самых оживленных и галантных.
Хотелось бы упомянуть еще несколько картин Госсарта на религиозные сюжеты, выставленных в Национальной галерее, – «Святой Лука, пишущий Мадонну», где апостол Лука предстает в необычной роли художника, и «Моление о чаше» – одна из самых необычных интерпретаций трагической евангельской сцены: тревожная, таинственная, с сияющей на небе краюхой луны; серебряный свет выхватывает из глухой ночной тьмы лицо Иисуса, непривычно юное, почти мальчишеское, бесконечно трогательное и беззащитное.
И все же самое сильное впечатление, на мой взгляд, производят портреты кисти Госсарта. Его полотно «Пожилая пара» – один из самых щемящих, будоражащих образов старости, запечатленных в живописи: ветхость и старческая немощь под беспощадными «раздевающими» мазками художника откликаются в душе смятением, жалостью, грустью. Портреты детей («Юная принцесса. Доротея Датская») у Госсарта не менее удачны, чем изображения знатных господ или профессионалов («Портрет купца»). Будучи великолепным физиономистом, художник в то же время не может устоять перед скрупулезным любованием предметами, которыми окружает и поясняет свою модель – так, что они звучат равнозначно герою полотна. Чисто голландская страсть к натюрморту вступает в состязание с задачами портретными: художник с одинаковым вниманием и тщательностью воссоздает реальность загнувшихся уголков приколотых к стене листов бумаги, парад булавок и другой канцелярской техники на столе, как и черты лица и облик портретируемого. Великолепное владение техникой живописи оживляет под виртуозной кистью Госсарта мех и бархат, металл и дерево, шелк и драгоценные камни, а эффект тромплеи создает иллюзорную многомерность пространства, обманывая нас выходящими из рамы картины фигурами.
JAN GOSSAERT’S RENAISSANCE
До 30 мая 2011
The National Gallery, Trafalgar Square, London WC2N 5DN
www.nationalgallery.org.uk
автор: Вика Нова
Этот текст был опубликован в номере 94 (04/94 - 2011)
журнала "НОВЫЙ СТИЛЬ" на странице 40. Кликнув на обложку
вы сможете просмотреть флеш-версию этого номера >>
