Верников много не бывает
C Игорем Верником мы встретились после благотворительного вечера фонда «Подари жизнь», состоявшегося в Лондоне в начале 2013 года. Известный российский актер театра и кино, теле- и радиоведущий, шоумен и композитор на этот раз выступал в роли аукциониста. И сыграл ее блестяще – в помощь детям, больным раком, на вечере было собрано £400 000.
Впрочем, мужчины семейства Верников всегда умели убедить публику. Верник-старший, Эмиль Григорьевич, около 40 лет работал главным режиссером литературно-драматического вещания Всесоюзного радио, поставив более 200 радиоспектаклей. В советское время этот жанр приобрел особую популярность; благодаря режиссерским талантам Верника-старшего в радиопьесах играли ведущие актеры театра и кино. Сыновья, братья близнецы – Игорь и Вадим Верники, также связали свою жизнь с искусством. Вадим по образованию театровед, создатель и бессменный ведущий программы «Кто там…», главный редактор русской версии журнала «OK!», обладает особым даром открывать новые театральные имена. Игорь Верник – актер МХТ им. А. П. Чехова, ведущий многих теле- и радиопрограмм, активно снимается в кино, автор песен и музыки к кинофильмам.
Говорят, Верников много не бывает – в нашей беседе участвовали три представителя этой семьи – Игорь, Вадим и Гриша, сын Игоря.
Мне приходилось видеть немало аукционов, но благотворительный аукцион на балу Чулпан Хаматовой и Дины Корзун благодаря ведущему Игорю Вернику был чем-то из ряда вон выходящим! Фейерверк! Это был ваш первый опыт в роли аукциониста?
Игорь: Нет, далеко не первый. Первый раз это произошло несколько лет назад совершенно случайно. Мой близкий товарищ Женя Миронов, организовавший вместе с Машей Мироновой фонд в поддержку ветеранов кино и сцены, попросил помочь провести вечер, на котором собирали средства для этого фонда. Вместе мы придумали программу – 12 известных театральных художников и актеров России разрисовали 12 стульев, в один из которых зашили бриллиант, а я на аукционе эти стулья продавал. Конечно, это была чистая импровизация, но получилось невероятно смешно, и в итоге вечер прошел очень успешно. Впоследствии мы провели еще один аукцион, а затем ребята предложили мне стать соучредителем фонда «Артель». Благотворительность – важное для меня дело. Я несколько раз вел в Москве ежегодные благотворительные аукционы журнала «Harper’s Bazaar». Однажды в московской галерее «Эритаж» я вел коммерческий аукцион – продавали живопись испанских художников. Сейчас меня довольно часто приглашают вести аукционы – потому что я продаю дороже всех! (Смеется.) Я стараюсь сделать не просто шоу, а праздник, чтобы люди покупали и получали удовольствие, ведь когда у людей хорошее настроение и они смеются, то часто даже не подозревают, что можно так легко расстаться с такими большими деньгами. Может быть, наутро они и будут недоумевать, почему так безболезненно расстались с серьезной суммой, но это уже не мой вопрос! (Смеется.)
Вадим и Игорь Верники с Чулпан Хаматовой и Диной Корзун на благотворительном вечере фонда «Подари жизнь» в Лондоне 13 января 2013 года. Игорь Верник: «Меня часто приглашают вести аукционы – потому что я продаю дороже всех!»Вадим, а когда вы наблюдали на аукционе за работой брата, какие у вас были эмоции?
Вадим: Абсолютный восторг! Игорь был в таком творческом и душевном кураже. Это было балансирование на острие ножа, на грани, которую, я знаю, брат никогда не перейдет.
Вадим, вы не только телеведущий, но и являетесь главным редактором российской версии журнала «ОK!».
Вадим: Английская и российская версии «ОK!» – это два полярных издания. В отличие от британского, это не бульварная пресса, а интеллигентное издание. Как выразился мой брат Игорь: «Это умный гламур».
А вы с Игорем делали интервью?
Вадим: Для этого журнала нет! Когда я еще не был редактором «OK!», брал интервью у брата для газеты «Неделя». Окончилось это все чуть ли не мордобоем. Мы ломали друг о друга стулья, кричали… (Смеется.)
Игорю не нравились ваши вопросы?
Игорь: Мне не понравилось то, что получилось, когда опубликовали. Мне казалось, что то, что я говорил, Вадик неточно положил на бумагу. Вообще-то, все было не так плохо. Наши конфликты обычно продолжаются максимум 15 минут – поскольку мы родились с разницей в 15 минут! Через четверть часа мы осознаем, что биологически и психологически не можем существовать в состоянии конфликта друг с другом. Первый, кто смотрит мои спектакли и фильмы, мой первый рецензент – Вадик. А Вадик свои материалы также показывает мне первому.
Если у вас возникают расхождения, то какого плана? Творческого характера?
Игорь: У нас творческие подходы сходные, а вот восприятие отличается.
Вадим: Игорь более радикально смотрит на жизнь.
Игорь: Я быстрее принимаю решения, реагирую более реактивно – как на вчерашнем аукционе, например. Общие слова и призывы тут никому не нужны и неэффективны. Важно работать с конкретным человеком, с конкретной субстанцией.
Вадим: Игорь по натуре абсолютный лидер, человек, который изначально должен владеть ситуацией. По-другому он просто не может жить и существовать. И так было всегда – и в семье, и вне дома. Я же если и вышел в жизни на какие-то позиции, то скорее вопреки своему характеру. Я никогда не стремился к работе на телевидении или к тому, чтобы возглавлять журнал. Мне изначально хотелось быть неким наблюдателем, созерцающим жизнь.
Игорь, а какие ваши качества проявляются у сына Гриши? Лидерские, как у отца?
Вадим: Я могу ответить. Необыкновенное для юного возраста Гриши чувство юмора, ироничность, точность оценок и реактивность – это, конечно, от Игоря.
Игорь: Но при этом Гриша очень внимательный и душевный человек – я считаю это важным качеством. У нас вообще очень теплый семейный дом, в котором папа и мама, прожившие вместе 51 год, всегда были для нас примером отношений между мужчиной и женщиной. Мы росли и знали, что есть этот круглый семейный стол, за которым собираемся, рассказываем друг другу о том, что произошло за день, обсуждаем и советуемся, делимся проблемами и радостями. Сидя за этим столом на кухне, мы слушали папины радиопостановки, или мама садилась за рояль и играла – в этой атмосфере мы росли и воспитывались.
Мы сейчас говорим о семейных ценностях, однако ваш имидж эдакого эмоционального парня, сложившийся у зрителей, не совсем соединяется с семейным образом.
Игорь: К счастью, я никогда не программировал себя на то или иное поведение, не ломал себя, делая что-то противоречащее моим ощущениям или желаниям. Я всегда живу, как я чувствую, как дышу. Часто говорят, что весь ум и интеллигентность в семье забрал себе Вадик, а Игорь – все внешние проявления. Почему так случилось, для меня тоже загадка.
Вадим: Игорь бывает и очень часто совсем другим. Просто многие видят в Игоре то, что хотят видеть, – улыбку, жизнерадостность, драйв. Игорь пишет стихи, замечательные песни, скоро будет презентация его нового диска. Песни брата звучат в фильмах, он даже получил премию имени Глинки «За лучшую музыку» к фильму «Женская дружба». На самом деле Игорь очень разный – достаточно посмотреть его роли в Художественном театре. В «Короле Лире», где он играет дочь короля Лира Гонерилью, в «Событии» по Набокову, в блистательной комедии «Примадонны» Кена Людвига. А в спектакле «Свидетель обвинения» по Агате Кристи у него отличный дуэт с Ренатой Литвиновой.
Игорь: Считается, что улыбка – это очень просто, а вот страдание на лице – признак глубины и внутренней сложности. Знаете, массовое сознание – это как обложка, на которой видишь только выражение лица и ничего более. А чтобы узнать человека, нужно прочитать весь журнал. Но не так много людей все-таки открывают журнал и, продираясь через рекламные материалы, призывы отправиться на Мальдивы или купить кофеварку, читают и пытаются понять, что же стоит за фотографиями. После аукциона ко мне подошли Глеб Панфилов и Инна Чурикова, с которыми я до этого никогда не общался. Инна Михайловна обняла меня и сказала: «Не видела никогда такой импровизации! Не могу понять, как вы это делаете?»
Ваш актерский диапазон ведь очень широк – от Иуды до Пиноккио!
Игорь: Мне было 20 лет, когда я окончил Школу-студию МХАТ, отслужил в армии, и начиная с 22 лет и по сей день я работаю в Художественном театре. В своей актерской театральной судьбе я шел очень медленно, не прыгая через три ступеньки, но настойчиво продвигаясь вверх по этой лестнице. А вот в кино у меня были прыжки вверх и вниз, через 10-15 ступенек. Не знаю, хорошо это или плохо, но я существую по наитию, по принципу: нравится – не нравится, хочу я это делать или нет. А Вадик поступательно и медленно вышел на те позиции, которых он, безусловно, достоин. Это был его осознанный выбор. Помню, он с самого детства собирал фотографии актеров.
Вадим: В моей коллекции фотографий актеров есть уникальные экземпляры, не просто с автографами, но и с пожеланиями мне. Это автографы гениальных актеров – Ростислава Плятта, Олега Ефремова, Алексея Грибова, Владислава Стржельчика, Андрея Миронова, Иннокентия Смоктуновского. Это невероятная коллекция.
Игорь: Не говоря уже о том, что все театральные программки тех лет были Вадиком прочитаны и изучены. И в далекие бескомпьютерные годы, когда к брату обращались за справкой по поводу малоизвестного актера, он, наподобие теперешнего Google, мгновенно выдавал информацию.
Вадим: Когда Игорь с его лидерскими талантами шел вперед и быстро завоевывал какие-то позиции, я считал это закономерным. А вот когда мне 20 лет назад Дибров предложил делать на телевидении передачу, я очень радовался, если он звонил и говорил, что передача в очередной раз откладывается. И был бы на седьмом небе от счастья, если бы Дибров в один прекрасный день сообщил мне, что все вообще отменяется!
Игорь: Вот в этом разница между нами! Конечно, Вадику хотелось этим заниматься, но была какая-то боязнь, инерция. Я, если бы Дибров в такой же ситуации позвонил мне и сначала предложил участвовать в программе, а затем объявил, что ничего не получается, сказал бы: «Давай я сейчас решу этот вопрос так, чтобы получилось!» И, наоборот, постарался бы переконструировать эту ситуацию так, чтобы она заработала!
Вадим: Как видите, принципиально другой взгляд! А я сидел себе со своей пишущей машинкой в газете «Неделя», в кабинете с видом на Пушкинскую площадь, все было так тихо и хорошо. Конечно, когда, в конце концов, ситуация изменилась и Дибров сказал, что мы запускаемся, пришлось себя мобилизовать и натыкаться на рифы… Сейчас я уже пятнадцать лет веду одну программу на канале «Культура» и делаю это с огромным удовольствием.
Говорят, у вас талант открывать таланты.
Вадим: Может быть. Когда актеры только начинают свою творческую жизнь, я чувствую, будет у них перспектива или нет. Часто мне достаточно посмотреть актера в работе в течение двух минут, чтобы понять его профессиональное будущее. Недавно я сделал интервью для журнала с молодой актрисой Светланой Ходченковой, которая снялась с Хью Джекманом в голливудском фильме «Росомаха». И в этом интервью она рассказывает, как смотрела передачу «Кто там…» и, будучи девочкой из Подмосковья из очень простой семьи, поняла: если молодые неизвестные люди могут пробиться и сделать что-то без знакомств, значит, и она может попробовать. Она решила тогда, что хочет стать актрисой, – и так пришла в профессию. Мне очень приятно, что многие начинающие актеры, которые участвовали в программе, стали популярными и знаменитыми.
Ваша работа на телевидении, безусловно, помогает имиджу журнала. Что для вас более интересно – быть редактором журнала «OK!» или ведущим программы «Кто там…»?
Вадим: Когда мне позвонили из журнала и пригласили к сотрудничеству, я был удивлен и ответил, что не представляю себя на страницах этого издания, но когда мне предложили сделать интервью с Дмитрием Хворостовским, я согласился. Потом были интервью с Людмилой Гурченко, Людмилой Максаковой, Константином Хабенским и т. д. Все это хорошо воспринималось читателями, и меньше чем через год меня пригласили на должность главного редактора, чего я, честно говоря, не ожидал. Со многими из тех, кого я когда-то интервьюировал, до сих пор сохранился шлейф каких-то очень органичных взаимоотношений – наверное, люди мне доверяют. И хотя на интервью я часто задаю очень откровенные вопросы, стараюсь делать это тактично и никогда не переходить определенную грань – как и Игорь в своем деле.
Игорь: Это общее для нас качество – не переходить грань – я думаю, от родителей: воспитание и образование.
Вадим: О личном ведь тоже можно говорить по-разному. Для меня самое интересное – судьба человека: путь, которым он идет, трудности, через которые проходит в жизни, то, как он себя делает. Как редактор, стараюсь в журнале делать акцент на личности, ситуации. Конечно, нужно говорить и о свадьбах, и о детях – это жизнь, но можно писать об этом пошло, таблоидно, а можно – интеллигентно, воздушно, с хорошим чувством юмора. Моя позиция – быть позитивно настроенным по отношению к людям, не исподтишка, а с открытым сердцем. Тогда и люди будут отвечать тебе тем же.
Игорь: Да, это очень важно. Бывает, задавая вопросы, журналисты пытаются залезть туда, куда ты не очень хочешь их пускать. Но это и есть та грань, то острие, по которому идешь. Я готов рассказать о себе все, у меня нет запретных тем, но я мгновенно захлопываю дверь перед неделикатностью, хамством, глупостью, необразованностью, незнанием. Я знаю, как готовится к своим интервью Вадик: за неделю продумывает все темы, вопросы, выстраивает разговор. У меня кардинально другой подход – по принципу «белый лист». За 15 минут до начала предельно концентрируюсь, беру с собой всю информацию, которую собрал до того, – и выхожу на шоу, интервью и т. д. Чтобы достичь цели, я очень быстро сокращаю в общении дистанцию между собой и людьми.
Вадим: Какие-то кардинальные вопросы мы оба решаем довольно быстро. К примеру, когда мне предложили возглавить «OK!», я размышлял, может, секунд пять. А вот в мелочах – особенно Игорь – можем принимать решение до изнеможения долго.
У меня вопрос к сыну Игоря, Григорию. Тебя интересует то, чем занимаются отец и дядя? Их разговоры, обсуждения, при которых ты присутствуешь?
Григорий: Я привык к разговорам и обсуждениям – они ведь делают это каждый день в моем присутствии.
Игорь: Когда у меня родился сын, я много думал о том, что такое воспитание, каким оно должно быть. И сформулировал это для себя так: воспитание – это не только и не столько то, что ты говоришь ребенку «это делай так, а этого тебе нельзя». Воспитание – это атмосфера, в которой ребенок растет, то, что он видит дома, впитывает в себя. Гриша слышит наши разговоры, живет в этом каждый день – так же, как мы слышали разговоры наших родителей, учились через них понимать мир, ставить вопросы и реагировать на события.
Вадим: Гриша дебютировал в качестве телеведущего. Вместе с Игорем они ведут программу на музыкальном канале.
Гриша, а ты играешь на каком-то инструменте?
Григорий: Да, седьмой год учусь в музыкальной школе.
Нравится?
Григорий: Нет. Но надо!
Игорь: Знаете, эта фраза, которую сейчас Гриша произнес, для меня тоже счастливая. Потому что ни я, когда меня заставляла мама, ни он, когда его заставляю я, не в состоянии на данный момент оценить, до какой степени это нужно. Каждый раз, когда я теперь сажусь за рояль или беру в руки гитару, пою, слушаю и переживаю музыку – это результат маминого музыкального воспитания. И вообще, мужчина состоит из «не хочу – но нужно, не могу – но нужно». Как говорил наш папа, «через не могу». Потому что если плыть по течению, то, согласно законам природы, двигаешься вниз. Вверх можно плыть только против течения.
Меня потрясает ваша взаимная энергетика, как вы все живете на какой-то одной волне.
Игорь: У нас была тетя – папина сестра, которую мы обожали. Она в совершенстве говорила на шести языках, была невероятным интеллектуалом, добрейшей души человеком и очень нас любила. Тетя была очень близким для нас человеком, но могла прийти в класс во время урока и при всех спросить учителя: «Как Игорь себя ведет?» И когда, как правило, слышала в ответ фразу: «Опять хулиганит и весь класс баламутит», – в присутствии всего класса била меня по щеке и говорила: «Мерзавец. Снимай часы» (которые мне подарила до этого). И выходила.
Вадик – Гришин дядя – не делает подобных экзерсисов со своим племянником. Во-первых, есть опасность услышать такой же ответ, какой давал мой учитель, во-вторых, взаимоотношения Вадика и Гриши построены на юморе и любви. У брата есть сказки, которые он рассказывает Грише с самого детства. И вся семья постоянно умоляет Вадика о продолжении этих историй, которые он придумывает на ходу. При этом мы от смеха просто заливаемся слезами. Отношения Вадика и Гриши – не отношения дяди и ребенка, это отношения близких людей.
Вадим: Я с детства называю Гришу Григорием, а он меня – Вадиком. Так и живем.
