Вселенная под именем Viktoria Modesta
Виктория Модеста – певица и композитор, бионическая актриса, креативный директор. Использует высокотехнологичные ультрасовременные технологии, сенсорные датчики и контроллеры в протезировании, соединяя видео, музыку и свет в единый артистический образ. Создает новое видение в музыкальной индустрии. После ампутации ноги получила контроль над своим телом и своей идентичностью. Родилась в Латвии. С 12 лет живет в Англии.
«Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
пусть лучше он прогнется под нас»
Андрей Макаревич
– Готовясь к нашей встрече, я посмотрела ваши интервью разным изданиям и заметила, что очень часто разговор начинается не с ваших музыкальных и fashion проектов, а с каких-то физических особенностей. Вам не бывает обидно, когда спрашивают в первую очередь об инвалидности, отсутствии ноги и связанных с этим проблемах и неудобствах?
– Нет. Мне это нисколько не обидно. Я такая, как есть. Это часть меня, того, чем я занимаюсь и чего достигла, моя отличительная черта. Если я не была бы счастлива своим теперешним состоянием, я бы точно расстроилась. Все зависит от самого человека и его восприятия окружающих. Как правило (особенно в Восточной Европе), люди относятся к своему телу очень серьезно. Я точно знаю, человек – это не столько тело, сколько достижения, замыслы, его представление мира и процесс реализации поставленных задач. Я не считаю, что потеряла что-то. Наоборот, после операции моя жизнь абсолютно изменилась. Когда люди видят вокруг себя только физические проблемы, я не могу из-за этого на них сердиться. Просто они так видят. Для некоторых это только узкий туннель впереди. Но мир гораздо шире. И я стараюсь раздвинуть стенки этого туннеля каждый раз, когда встречаю таких людей, хоть немного изменить их восприятие.
– Видела ваше выступление на закрытии Паралимпийских игр в Японии в 2012 году. Прекрасная Снежная королева на ледяном троне. Наверное, там к физическим особенностям не относятся как к чему-то странному и неординарному?
– Для меня это был очень интересный проект. Но и там я себя чувствовала немного, как пришелец. Я была удивлена, что люди, которые со мной работали (я не особо пересекалась там со спортсменами), воспринимали все происходящее, как будто я или спортсмены пытаются перебороть свою ситуацию и могут быть, почти как нормальные люди. И message, который на телевидении, к примеру, идет, был такой: вот, смотрите – они могут бегать, прыгать и т.д., почти как мы. Отлично! Но я никогда не чувствовала себя, как человек второго сорта.
– Как вы считаете, страдания, травмы душевные или физические могут помочь творческой личности раскрыть свой потенциал?
– Смотря кому. Я открыла свой путь, свое видение мира и себя в этом мире. Когда я была маленькая, люди вокруг всегда смотрели на меня, что-то комментировали, некоторые с жалостью. Что со мной, бедненькой, будет? Будет ли у меня муж, семья, дети? Как же я буду жить такая вот вся некрасивая… Но я настолько не могла согласиться с этим: ребенок родился и за него уже все решили! У меня был внутри такой богатый мир, и взгляды, и фантазия. И я в какой-то момент поняла: это их мысли, но абсолютно не мои. Тогда я не могла этого объяснить словами. Я просто почувствовала, что во мне целая Вселенная. Не надо сильно переживать – все будет отлично. И я пошла за своими инстинктами, делала все так, как считала правильным, стала наслаждаться вещами и людьми. Все может быть так, как тебе хочется. Если есть вдохновение, интересные позитивные мысли, ты становишься, как волшебник, и все начинает сбываться.
– Родители вас в этом поддерживали? Читала о вас, что, приехав в Англию подростком, вы ударились в андеграунд, в альтернативную моду, музыку.
– Мама всегда поддерживала. Практически все детство я провела в больницах, где не было нормального общения. Я не ходила в школу, занималась дома и научилась смотреть за собой с очень раннего возраста. Я многому выучилась сама. И фотографии, и музыке, и вебдизайну, как делать макияж и прически, научилась быть стилистом. Мне все было интересно. Думаю, она радовалась, что у меня появилась возможность выйти из дома, даже в такой экстрим. Она мне всегда с самого раннего детства говорила, что у меня свой путь, просто надо его найти. Что те вещи, которым я не подхожу, мне не нужны и не надо подстраиваться под кого-то, ставить себе ограничения. Часто людям внушают: если куда-то не вписываешься, с тобой что-то неправильно. Это такая глупость! Это у всех есть. Жалко только, не все ищут свой путь и слушают себя.
Ну и еще я всегда была очень упертая. Мне абсолютно ничего невозможно запретить.
Папе тяжелее было принять меня. Он хотел, чтобы в 15 лет я была такая вся элегантная, интеллигентная… а я – в непонятно какой одежде, непонятно куда иду, что делаю, с кем… В конце-то концов, я пришла именно туда, куда он хотел. Просто он не знал, что можно прийти к этому другим путем.
– Вы создали уникальный бренд «Viktoria Modesta». Это и определенный стиль, и прическа, и музыка, и технологии. Очень гармоничный, но эпатажный. Это часть образа или все же ваше внутреннее Я?
– Конечно, это часть образа. Я много «шапок» надеваю в разные моменты. Люблю поиграть и с имиджем, и с силуэтом. У меня есть несколько образов для разных ситуаций, в зависимости от того, какого эффекта мне надо добиться. Я могу быть и «маленькой мышкой», такой, что меня никто не заметит. Это все игра. Я не отношусь к себе слишком серьезно.
«Viktoria Modesta» собиралась из маленьких кусочков разных несколько лет. На свой артистический имидж я смотрю, как на скульптуру. Подвинчиваю его время от времени, подделываю. Он самый важный, когда я пытаюсь представлять музыку или fashion. Потому что и музыка, и кино, и fashion должны быть визуальными и вдохновлять на что-то больше, рождать фантазии.
Но для других моих проектов иметь какой-то определенный имидж не обязательно.
– В мае увидит свет ваш новый проект «Counterflow» («Против течения»). Что это? К чему нам надо готовиться?
– «Counterflow» будет представлен в Берлине в конце мая на фестивале MTFBerlin (Music Tech Fest). Это очень интересный проект, созданный в сотрудничестве с хакерами и техническими дизайнерами, так что следующий этап моего творчества – ремикс того, что я делаю, и поп-музыки.
Большего пока сказать не могу. Скоро все сами узнаете.
– Расскажите о ваших проектах, не связанных с музыкой.
– Сейчас я много езжу по миру, встречаюсь с огромным количеством интереснейших и умнейших людей, с которыми у меня совместные проекты. Это, например, Николас Негропонте (Nicholas Negroponte), который создал MIT Media Lab (MIT Media Lab’s Biomechatronics group) в Бостоне и разрабатывает новые подходы к взаимодействию человека и компьютера. Или профессор Хью Герр (Hugh Herr), скалолаз, который потерял обе ноги много лет назад и сейчас работает над созданием уникальных бионических, роботизированных протезов, черпая вдохновение у самой природы. Мы стоим буквально на пороге следующей стадии эволюции, когда технологии изменят все. Будут совсем другие стандарты, и об инвалидности вообще забудут. Просто не будет такого понятия. В следующем году мы будем вживлять импланты мне в ногу, чтобы контролировать бионический протез.
– Есть какие-то специальные дизайнеры, кто разрабатывает протезы для вас? Сколько их у вас, кстати? Это, наверное, дорогое «удовольствие»?
– «Удовольствие» очень дорогое. У меня на данный момент их восемь. Практически все дизайны мои. Я сама всегда принимаю непосредственное участие в их разработке. Вот эта черная нога-шпика, которая использовалась в клипе Prototype – это я придумала.
– Гениально, все просто. Как «Черный квадрат» Малевича.
– Она очень классическая. Но не это главное. В этом проекте важно было показать, что бояться не надо. Это такой образ, из области фантазий. Привлекательная, сексуальная женщина, совершенный человеческий образ. До этого, пожалуй, подобный образ представляла собой только Aimee Mullins – модель Александра Маккуина (Alexander McQueen).
– Не думали еще над созданием благотворительного фонда, который помогал бы людям после ампутации адаптироваться в этом мире или, к примеру, поддерживал исследования по выращиванию новых тканей? Если была бы возможность вырастить новую ногу, вы хотели бы попробовать?
– Про благотворительный фонд я уже думала. Возможно, когда-нибудь я к этому приду. Мне часто говорят, что мой образ вселяет уверенность в людей, желание двигаться дальше. Многим нужна поддержка.
Уверена, есть такие, кто захотел бы вырастить себе что-нибудь. Но в моем случае, пожалуй, нет. У меня настолько изменилась жизнь после операции. Это как перейти из эконом-класса в первый. Я не чувствую в этом потребности. Сейчас я абсолютно полноценный человек. В прошлом году даже с парашютом прыгала. Шесть тысяч километров. По-моему, это рекорд был. В этом году хотим над Эверестом спрыгнуть. Посмотрим, будет ли время. Я бы и в космос хотела бы слетать.
– Но это не из-за этических или религиозных соображений?
– Нет, конечно. Всегда пытаюсь объяснить – то, что я делаю, как я делаю, чем занимаюсь, правильно только для меня. Для кого-то другого будет правильно по-другому. У каждого свой путь и своя Вселенная. Но всегда надо стремиться стать лучшей версией самого себя.
