Поп-арт: пересмотр территорий
«The World Goes Pop». По крайней мере, в лондонской галерее Тейт Модерн, где развернулась масштабная выставка под таким именем. 160 работ 68 художников из 27 стран мира.
«Поп-арт – популярный, эфемерный, легкоусвояемый и быстрозабываемый, дешевый и хорошо продающийся, массовый, молодой, остроумный, сексуальный, фантазийный, гламурный, коммерчески успешный». Такое ироничное, но довольно точное определение поп-арта дал английский художник Ричард Хамильтон. Именно его коллаж «Что делает наши сегодняшние дома столь разными и столь привлекательными?» стал визуальным манифестом нового направления. По мнению критиков, Хамильтон «вывернул традиционные изображения наизнанку, когда написал слово «Pop» на леденце и всунул его в руки культуриста». В коллаже также присутствуют: обнаженная красотка в шляпке из абажура, позирующая на софе, магнитофон, телевизор, пылесос, фрагмент комикса вместо картины на стене – типичный интерьер дома среднего потребителя, напичканный вожделенными предметами комфорта со страниц рекламных журналов. Вместо реального мира – скопление фиктивных имиджей масс-культуры.
Коллаж Хамильтона был задуман как плакат к выставке художников «Независимой группы» «This is tomorrow» в лондонской галерее Whitechapel. На дворе стоял 1956 год. Холсты с банками супа «Кэмпбелл» будущего гуру американского поп-арта Энди Уорхола появятся не раньше 1960-го. Так что местом рождения поп-арта британские критики справедливо определили Лондон.
Пародия безудержного консюмеризма, овладевшего обществом, лезущей во все поры жизни рекламы с ее огульной эротизацией всех и вся – от банки кока-колы до пылесоса – тиражировалась в поп-арте буквально: художники широко использовали приемы и техники из современного арсенала массмедиа – шелкографию, литографию, фотомонтаж, яркие цветовые плоскости, кричащие короткие фразы и возгласы.
Marisol Escobar, Mi Mama y Yo, 1968, Painted bronze and aluminium, © Marisol Escobar/DACS 2015, Courtesy of Marlborough Gallery. Photo: Bill McLemore PhotographyНо наш разговор сегодня не об истоках и художественных методах британского и американского поп-арта. На открывшейся этой осенью в Тейт Модерн выставке «The World Goes Pop» ни один из почетных генералов самого популярного направления в искусстве XX века не представлен. И до боли знакомые творения Ричарда Хамильтона, Питера Блейка, Роя Лихтенштейна, Энди Уорхола, Роберта Раушенберга, Джеймса Розенквиста, Тома Вессельмана, Джаспера Джонса, Класа Олденбурга, Дэвида Хокни, Аллена Джонса в залах данной экспозиции отсутствуют.
Почему? Кураторы нынешней выставки поставили перед собой амбициозную задачу – разрушить традиционное представление о поп-арте как об исключительно американско-британском феномене. Показать, что поп-арт – явление глобального масштаба, независимо и параллельно развивающееся с конца 1950-х гг. в разных уголках планеты.
Куратор Флавия Фригери: «Все происходило одновременно, параллельно. И причина такой синхронности не в том, что художники подражали американским авторам. Это было время появления новых медиа, культа изображения; время, когда формировалось общество, в котором мы живем сегодня. Молодые художники чувствовали потребность реагировать на эту новую культуру, они напрямую заимствовали изображения из газет, журналов, телевидения. Все это влияло на них куда больше, чем американский поп-арт».
Довольно спорная точка зрения. Для доказательства этих тезисов была проделана огромная работа. Около 160 произведений художников Центральной и Восточной Европы, Латинской Америки, Азии, Африки, Ближнего и Дальнего Востока, созданные в 1960-1970-е годы, прибыли в Тейт Модерн, став основой экспозиции в десяти залах. Уже сами названия залов – а выставка построена по тематическому признаку – демонстрируют местные диалекты поп-арта: «Поп-политика», «Поп-фолк», «Поп-толпа», «Домашняя революция».
Большинство работ, представленных в экспозиции, британская публика (включая критиков и искусствоведов) видит впервые, а имена многих авторов мало или вообще неизвестны здесь. Может быть, это одна (но далеко не главная) из причин несколько прохладного приема выставки у критиков: пересматривать свои привычные устоявшиеся взгляды не слишком приятное занятие. Кто-то сомневается по поводу отдельных работ: а поп-арт ли это? Более существенный фактор – достаточно разношерстный уровень произведений, где встречаются и средние и откровенно неинтересные вещи. Очевидно, что осмысление расширенных географических границ поп-арта, предложенное кураторами «The World Goes Pop», – процесс длительный, и было бы неразумно ожидать, что одна выставка может дать цельную картину или расставить акценты. Экспозиция в Тейт Модерн представляется мне заслуживающей внимания попыткой децентрализации и внесения на карту поп-арта неизвестных доселе имен. Взглянем на них поближе.
Ежи Рышард Зелинский. «Без бунта», 1970.
Бледное, на весь холст, лицо; вместо глаз – стилизованные изображения орлов из польского флага с красными солнцами на месте зрачков. И огромный, вываливающийся из картины язык из мягкой ткани. Он приколочен к полу мощным гвоздем, вонзившимся в красную мякоть. Вряд ли это авторское высказывание о цензуре в коммунистической Польше нуждается в комментариях.
Поп-политика – критика войны и диктатур, а также пропаганда на выставке представлены в избытке. Что, исходя из истории и практики действующих в этих странах режимов, вполне объяснимо. Скульптура Марчелло Ницше «Убей муху» (1967) явно перекликается с работами Ольденбурга: гигантская мухобойка, зажатая в еще более внушительного размера кулаке вот-вот обрушится на тиранический милитаристский режим, господствовавший в Бразилии в 1960-х. Исландский художник Эрро (Гудмундур Гудмундссон) обращается к теме войны во Вьетнаме, но переставляет ситуацию с ног на голову. В его серии «Американский интерьер» (1968) в благоустроенные по образцу американской мечты дома врываются вооруженные вьетконговские солдаты. «Визуальный шум» (1962) Серджио Ломбардо – выполненные в технике силуэта портреты орущих друг на друга Джона Кеннеди и Никиты Хрущева.
Jerzy Ryszard “Jurry” Zielinski. Bez Buntu, 1970. © the Estate of the artistВ классическом варианте поп-арта – если можно вообще использовать это определение в таком контексте – женщин-художниц мы знаем очень мало. И вовсе не потому, что их не было. Просто пробиться в мире, где доминировали «биг бойс», удавалось немногим. Неудивительно, что кураторы «The World Goes Pop» рьяно бросились восполнять эту брешь – на выставке представлены работы 25 художниц из разных стран. Многие посвящены проблемам, которые в те годы поднимали на щит феминистки: женщина как объект рекламы, потребления, отношения между полами, положение женщины в обществе, семье.
Провокационные фотомонтажи Марты Рослер, лихо соединяющей фрагменты обнаженного женского тела с предметами домашнего обихода: вместо полок в холодильнике и в духовке электроплиты – аппетитные груди; в стиральной машине – попка, в морозильной камере – живот (серия «Тело прекрасно, или Красоте неведома боль», 1966-1972). В открытом багажнике розового автомобиля – огромное женское лицо с открытым в беззвучном крике ртом («Паника» художницы-феминистки Эулалии Грау). «Влюбленные бомбы» Кики Когельник предвосхищают популярный лозунг хиппи: «Make Love, Not War». На ярко раскрашенных поверхностях двух скрепленных вместе бомб нарисованы ноги, соединяющиеся в бедрах. Одна из любимых авторских техник Кики – вырезание из бумаги, пластика, винила. На выставке несколько таких работ с висящими на вешалках или веревках цветными человеческими фигурками – как вывешенное сохнуть белье.
«Birth Hood» (1965-2011) – лихие оплеухи Джуди Чикаго в адрес процветающей в те годы в Калифорнии мачо-автокультуры. Используя спреи с автолаковыми красками, художница покрыла капоты абстрактными орнаментами с декоративными изображениями женских гениталий и грудей. Кстати, Джуди была единственной женщиной в классе из 250 мужчин в автошколе в Лос-Анджелесе, где она проходила курс вождения. Невозможно без улыбки смотреть на работы Марисоль Эскобар. Человеческие фигуры она, как в конструкторе, собирает из деревянных блоков, используя бочонки, короба, реальные вещи – плафоны ламп, детали кресел. А потом добавляет реалистично проработанные в дереве детали – ладони, ноги, головы с фотопортретами вместо лиц. Изобретательность, ирония и сарказм с любовью к героям в работах Эскобар оставляют очень теплое впечатление.
Под инсталляцию «Kandarya-Mahadeva» (1969/2010-2012) словацкой художницы Яны Желибской, играющей в своих работах с темой порно и вуайеризма, отдали целый зал. Название связано с индийским храмом Кандарья-Махадева, изобилующим эротическими скульптурными композициями. Желибская переплетает мотивы тантристского индуизма с эротикой и феминистскими идеями: гигантские обнаженные женские фигуры на стенах, много розового и белого, пышные цветочные гирлянды, стерильная красота и стильность, доведенные до абсурда. Вот только на обрамленных веночками интимных местах – зеркала разных геометрических форм. Смотришь в них – а видишь себя. Скорее не эротика, а самоирония.
Автор функциональных объектов «Женщина-софа», «Маленькая TV-женщина: «Я -последняя женщина-объект», «Красный плащ» (1969) – художница Николя Л. «Красный плащ» она создала к выступлению своих друзей, бразильских музыкантов, на знаменитом рок-фестивале 1969 года на острове Уайт. Плащ покроен таким образом, что его могут одновременно надеть 11 человек и двигаться одной неразделимой группой. Впоследствии художница часто брала плащ с собой, путешествуя по разным странам. Перформансы различных групп людей, объединенных «Красным плащом», Николя снимала на видео – их можно посмотреть на выставке. Соглашались далеко не все – опасались реакции полиции и окружающих на такое многоголовое движущееся чудище. Спустя 45 лет со дня появления «Красного плаща» на концерте на острове Уайт художница вновь привезла его в Великобританию. Жаль, что в экспозиции плащ отгорожен – было бы здорово примерить его с компанией друзей. Или с совершенно незнакомыми людьми, впервые встретившимися на выставке.
Даже если поп-арт – не ваша банка супа «Кэмпбелл», выставку «The World Goes Pop» стоит посетить. Здесь много юмора и иронии, яркие скетчи контркультур разных континентов и явственный дух шестидесятых-семидесятых – в общем, другая история нашего старого знакомца поп-арта.
The World Goes Pop
До 24 января
Tate Modern
Bankside
London SE1 9TG
