Татьяна Васильева: «Я счастливая актриса»

Татьяна Васильева обладает решительной походкой, беззащитной улыбкой  и стальным взглядом. Внимательный и вдумчивый собеседник, она четко и откровенно отвечает на вопросы. Народная артистка России, востребованная актриса театра и кино держит себя в ежовых рукавицах дисциплины и не представляет своей жизни вне работы.   

– Решение стать актрисой вы приняли в четырнадцать лет, подкрепив его клятвой на крови. Первое жертвоприношение Мельпомене состоялось. Чем еще пришлось пожертвовать, чтобы состояться в профессии, и посещало ли когда-нибудь желание ее оставить?

– Никогда, нет. А пожертвовать пришлось счастливой женской судьбой. Редкая актриса, которая может похвастаться что она – счастливая женщина. И это – нормально, это – закономерно. Или-или.

– То есть вы счастливая актриса?

– Да, конечно. Очень-очень.

– Вы окончили МХАТ, а это целая вселенная. Какой он был, МХАТ того времени? Насколько ему удается сохранять традиции сейчас?

– Традиции там не меняются, я думаю, они не изменятся никогда. Во-первых, это дисциплина, как в армии, все очень боялись ее нарушить и быть отчисленными. Страх все время нами владел, но это было хорошо. Мы не знали никакой другой жизни, это была служба – так, наверное, служат настоящие солдаты. Шаг в сторону – и ты сильно наказан.

– Позволяли ли вы себе какие-то хулиганства, по молодости?

– Нет, не позволяла. Я никогда не могла проспать что-то или не прийти. И с тех пор во мне укоренились дисциплина и порядок. За всю карьеру не было такого, чтобы я отменяла спектакли из-за своих проблем.

– Что вам дали педагоги МХАТа?

– Они сделали меня актрисой. Это были великие педагоги, ученики Станиславского, Немировича, и они учили меня. Поэтому я – счастливая актриса.

– Если говорить о молодом актерском поколении, что изменилось в профессиональной подаче?

– Они очень быстро присваивают себе звания, считают, что они состоялись и уже звезды. Нас учили работать на длинную дистанцию. А тут вот сегодня ты что-то сделал – и все, твоя миссия выполнена. Мне этих актеров очень жалко, понятно, что они делают такой выбор, потому что не знают ничего другого. Не знают, как вкалывать каждый день, как приходит отчаяние, когда у тебя не получается. Это такие муки, которые ни с чем не сравнятся, никто тебе не поможет. Кроме, конечно, режиссера, если ты ему доверяешь. Или педагога. Но педагоги все ушли… И я счастлива, что меня успели научить. Я прошла настоящую школу актера. Настоящую.

– Учеба – процесс бесконечный. Чему вы учитесь сейчас?

– Пытаюсь понять, что нужно современному зрителю. Я же не могу все время им выдавать то, что я люблю, то, как я знаю, как я умею. Мне нужно учитывать их вкусы, их потребности, чтобы они приходили еще, еще и еще. Надо правильно подобрать материал, режиссера. Тут опасно ошибиться: труд будет заложен колоссальный, а результата может не быть.

– Актер имеет право ошибаться?

– Актер, думаю, что нет.

– Как тогда построить свою работу, чтобы минимизировать возможность ошибки?

– Это, конечно, опыт. И то, о чем вы говорили: умение продолжать учиться. Не останавливаться. Можно учиться на хороших фильмах и спектаклях, слушать, что говорят хорошие режиссеры: мне это интересно. Я не зацикливаюсь на своих представлениях и умениях. Но было бы у кого учиться – это уже проблема.

– Вы начинали на одной сцене с Мироновым, Папановым, Евстигнеевым. У этих ярких людей наверняка было чему учиться. У кого вы учитесь сейчас?

– В данный момент ни у кого. Сама учу молодых режиссеров и актеров. Вы перечислили людей, которых объединяли талант и неповторимость. Сейчас нет таких актеров, и никто не пришел им на смену.

– Чем вы это объясняете?

– Образовалась огромная дыра. Трудно сказать, чем я это объясняю. Сейчас кризис, вообще – и театра, и кино. Мы смотрим старые фильмы с огромным удовольствием, а новые – так… Я вообще их не смотрю. Новое кино, новые спектакли… Я с большим напряжением иду в театр смотреть спектакли, заставляю себя досиживать до конца. Но кризис – явление временное. По крайней мере, в искусстве. Это пройдет, и это должно было случиться.

– Почему это должно было случиться?

– Естественная цикличность, как в природе: все умирает и рождается. Так и здесь будут наверняка какие-то новые… Возникают новые театры в Москве, и это очень хорошо. Но нет человека, который объединил бы современное восприятие с хорошей школой. В основном, в театре сейчас какие-то люди, которые еще сами в процессе и сами не очень знают, чего хотят, плохо представляют, как повести за собой зрителя. Чаще всего показывают какие-то оригинальничания бессмысленные. Слава Богу, что мы теперь имеем возможность видеть, как меняется мировой театр: мы можем поехать посмотреть, и к нам приезжают. Другой вопрос, у нас нет возможности работать с иностранными режиссерами – с языком проблемы, конечно.

– У кого из иностранных режиссеров вы хотели бы сыграть?

– Трудно сказать. Я видела, как приезжие режиссеры ставят в основном нашу классику, и это мне недоступно. У них получаются очень рассудочные спектакли. И перевернутые. Явно не про то, про что писалось. Меня это не трогает. А наши классики не могут не трогать.

– Есть мнение, что  нашим актерам не хватает западной техники.

– Я с этим, пожалуй, не соглашусь. Так можно сказать, что западным не хватает нашей. Когда ты все через себя до судорог проносишь и ты не можешь иначе. Так, наверное, русские устроены. Мы, драматические актеры, если надо, и танцуем, и поем. Но это не самое главное. Когда я вижу, что, например, драматический артист научился играть на флейте или на фортепиано, я скажу: какой ты молодец. Точка. Ну, да, он ходил, дудел полгода, играл полгода, десять октав выучил или сколько там? И на этом все. Тут нужно заниматься совсем другой техникой.

– Но современный зритель любит сказать актеру «молодец, круто сделал». У молодежи клиповое мышление, они хотят все очень эффектно, быстро. И актер, который, не успевает подавать эмоцию, теряет внимание зала.

– Тоже не соглашусь. В жизни мы не можем в течение пяти секунд прожить сразу несколько потрясений. Мы сойдем с ума. А театр – это зеркало, перевернутая жизнь. И ее течение должно идти так, как это происходит на самом деле. Иначе это будет что-то неестественное, это будет действительно клип какой-то. Музыку же никто не просит играть быстрее, чтобы поскорее прослушать концерт. Спектакль – тот же концерт. Он должен развиваться, прийти к апогею и к завершению. Молодым надо набраться немножко терпения, пересилить себя пару раз, а потом начать получать удовольствие.