Мы для вас все разведали…
Разговор с Севой Новгородцевым, который на протяжении многих лет был голосом свободы для миллионов советских граждан, начинался как любое интервью. Заслуги Севы на поприще радиовещания оценили по достоинству не только его слушатели. В 2005 году Сева Новгородцев был награжден королевой Елизаветой рыцарским орденом – Превосходнейший орден Британской империи (The Most Excellent Order of the British Empire), созданный британским королем Георгом V в 1917 году. Теперь после своего имени Сева Новгородцев может добавлять MBE (Member) – кавалер Британской империи. Мы беседовали множество раз и каждый разговор – доставлял невероятное удовольствие. Прекрасный рассказчик и человек с тонким чувством юмора, Сева всегда завораживает своими историями. Но постепенно интервью переросло в беседу о том, как изменился русский Лондон за последние годы, о русской прессе. И это навело меня на мысль, что появление нашего журнала было предопределено, и я не случайно приехала в Англию и посвятила этому 8 лет. Все, что происходит, происходит не случайно.
Елена РАГОЖИНА Сева, вы в Лондоне прожили 34 года, у меня стаж поскромнее – всего 11 лет. Но мы оба можем засвидетельствовать, как невероятно изменился русский Лондон за эти годы. А каким был русский Лондон, когда вы приехали в 1977 году?
Сева НОВГОРОДЦЕВ Русского ничего не было. Здесь были остатки белогвардейской эмиграции в количестве 40 человек и те люди, которых взяли работать на Би-би-си. Когда я пришел в Русскую службу, там трудилось менее 20 человек. Все! Русские были редкоземельными металлами, реже, чем золото. Когда ты говорил, что ты русский, это воспринималось как редчайший экземпляр какого-то вымирающего животного. Лондон 1977 года – лейбористский, постиндустриальный; с обветшавшим кирпичом, полуразвалившимися фабриками и зданиями каких-то заводов, почти весь центр города тогда был в очень плохом состоянии. История из моего личного опыта: одна наша знакомая, сотрудница Британской библиотеки, посоветовала купить дом в Камдене. Четырехэтажный узкий дом в центре города с одним жильцом, занимавшим 3 из 8 комнат, был заявлен по цене Ј14,5 тысячи. Здание было в таком состоянии, что ни один банк на него ипотеки не давал; и только одно местное заведение – общество «Британия» – согласилось выдать мне ипотеку на Ј12 тысяч, из которых Ј4 тысячи удержали – до тех пор, пока я не выполню целый список ремонтных работ. В итоге я назанимал денег и начал самостоятельно крушить дом. Денег не оставалось совсем. Мы снимали комнату в Кенсингтоне, и я долгое время ездил на велосипеде по треугольнику: из Кенсингтона на работу в Буш Хаус (Би-би-си), а после службы – в Камден, крушить кирпич до часу ночи. Оттуда – спать в Кенсингтон, а с утра – все сначала! Чтобы подзаработать, мы занимались техническими переводами, я диктовал, а моя супруга Галочка печатала. Если я пропускал запятую или точку и ей надо было корректировать (кибордов ведь не было!), жена кидала в меня кассетой и поносила всякими непечатными словами. Таким образом, супруга сделала из меня настоящего переводчика – до сих пор у меня очень четкая дикция!
Елена Как в те годы менялась жизнь в Лондоне? Кажется невероятным, что тридцать лет назад рядом с Риджентс-парк можно было купить дом за Ј14 тысяч!
Сева У меня лично началась следующая стадия биографии: с первой женой у нас семья была склеенная – мы разошлись в России, а потом снова сошлись и уехали. Но слепить семью заново в Великобритании не удалось, и в середине 1980-х я повстречал английскую актрису, как я ее называл, Карину Арчибальдовну, к которой (после грандиозного скандала, который мне устроила первая жена) и переехал. Это означало для меня не только изменения в персональном плане – я попал в английскую среду. Теперь в личной жизни я говорил по-английски и очень многое от них воспринял. Как утверждал Черчилль, «неотъемлемое право англичанина – жить там, где ему, черт возьми, заблагорассудится». Действительно, англичане долгое время не вводили никаких паспортов – и ездили по всему миру. Достаточно было сказать на контроле: «Я англичанин» – и вперед! Вот это было величие! Теперь от былого величия великой Британии осталась лишь его идейная сторона, но когда я только приехал, остатки величия державы еще ощущались. Только на Би-би-си вещание велось на 52 языках!
Елена Русская эмиграция тех лет шла несколькими потоками?
Сева Очень важно представить механику приезда разных волн эмиграции. Поначалу советские люди считались нацией довольно страшной, бывшим врагом по холодной войне, поэтому всех, кто хотел оттуда приехать и остаться, принимали с раскрытыми объятиями. Конечно, это были смелые люди, готовые на «предательство родины».
Елена Невозвращенцы.
Сева Именно. В середине 1980-х, ближе к перестройке, начался новый период: можно было просто приезжать и сдаваться. Подходишь к полицейскому, говоришь, что сдаешься, он тебя сразу же записывает… Довольно быстро люди получали пособия, какой-то прожиточный минимум. Я знаю много людей, которые никогда даже и не помышляли о работе. На пиво им хватало, так и существовали. Таким вот путем прибыло немало народу. Ну и, конечно, главная волна нахлынула после 1991 года. Когда развалился Советский Союз, официально стали давать иностранные паспорта, и сдерживающей стороной стала не страна, откуда ты уезжаешь, а страна, в которую ты хочешь попасть! И тут оказалось, что в британской защитной системе очень много дырок: стали приезжать как студенты, по бракам, да как угодно… В результате, по моим оценкам, количество русских в Англии от 150 в 1977 году возросло на сегодняшний день неимоверно – поговаривают о полумиллионе человек… Цифры статистики утверждают, что 217 тысяч единиц недвижимости в Лондоне куплено русскими.
Елена Как вы оцениваете ситуацию с вновь приехавшими, в последние годы?
Сева Трудности в отечестве объективно работают на эмиграцию – не только в Англию, но и в Америку, Европу. Исторически Россия всегда истекала мозгами. Но если Пушкина так и не выпустили за границу, мы уехали под какими-то вымышленными предлогами, то в нынешнюю эпоху относительной свободы не нравится – уезжай. Что люди и делают. Поэтому образованные, инициативные, талантливые и работоспособные люди, к сожалению, покидают Россию в больших количествах. Я видел оценки, что в ближайшие четыре года до миллиона человек могут уехать.
Елена Попадая в другую страну, люди выпадают из привычного круга: нет школьных и университетских друзей, коллег, о которых знаешь всю подноготную. Людей, которых мы встречаем здесь, воспринимаем такими, какими они себя представляют. Поэтому создать круг близких тебе людей в новой стране – дело весьма сложное.
Сева Переезд вообще процесс противоестественный. В идеале надо родиться в каком-то месте, обзавестись друзьями, родней, счастливо прожить жизнь и быть похороненным на местном церковном кладбище. Но так получается не у всех – по разным причинам. Если говорить об Англии, то это страна, разделенная акцентами: когда знакомишься с кем-то, люди сразу же вычисляют тебя по акценту. Понятия, что ты в совершенстве говоришь по-английски, здесь просто не существует – ведь сами англичане распознают друг друга по акценту! Как писал Бернард Шоу, «она слишком чисто говорит по-английски. Наверное, иностранка». Самим высоким моим достижением было, когда мне однажды сказали: «Ты что, парень, из Южной Африки?» Поэтому при переключении на другой язык и метод общения приходится играть некую роль. Мне, по крайней мере, пришлось. Я эту роль учил и потом довольно успешно изображал, но когда жил в английской семье, замечал, что к концу дня губы путались, уставал.
Другое отличие – воспитание. На мой взгляд, россиянину догнать в этом плане англичанина из хорошей семьи очень сложно, практически невозможно. И, попав в рафинированную английскую среду, он обязательно себя чем-нибудь выдаст! Я, во всяком случае, живя в английской семье, ляпы в первые годы допускал постоянно. И мне за это доставалось. Помню, возвращались мы как-то из гостей, и моя Карен холодно так обронила: «Ты опять разговаривал о себе».
Елена Сева, по роду работы вам приходится делать огромное количество интервью. Учитывая, что вы ограничены узкими временными рамками, поймать в коротком разговоре то, что станет интересно для всех, –искусство филигранное.
Сева Когда-то, во времена передачи «Сева-оборот», беседа была почти не структурирована. У меня, конечно, была своя последовательность, но, чтобы ее добиться, я вызывал гостя за полтора часа – мы сидели в столовой, пили чай и говорили ни о чем. И именно между строк проскальзывало самое интересное. Кроме того, надо было человека расположить – чтобы он доверял тебе в эфире, не закрывался. Сейчас все по-другому. Работа у нас построена как на конвейере автомобильных запчастей: меня зовут в студию, и за 7-8 минут нужно записать 6-минутное интервью. Поэтому надо очень быстро человека расслабить, размягчить. Недавно, начав интервью с Макаревичем и желая его как-то расположить, я стал что-то ему говорить, на что Андрей, прервав меня, сказал: «Сева, из всех видов лести грубый – самый лучший»!
Елена Сева, был ведь момент, когда вместо голоса, многие годы звучащего из «ящика», ваши слушатели наконец увидели Севу Новгородцева во плоти. Вы превратились в живого человека, лицо, бренд, к которому выстроились в очередь телевизионщики.
Сева В 1990 году, когда мне исполнилось 50, фан-клуб настоял, чтобы я приехал в Россию. И мы с многострадальной Кариной Арчибальдовной купили билеты и поехали. В Шереметьево-2 нас встречала толпа в 800 человек, которая буквально запрудила аэропорт. Чтобы как-то разрулить толпу, таможенник без всякой проверки просто выкинул нас через боковую дверь. Перед лицом стоящей толпы я понял, что пришло время рассчитываться по векселям. Как остроумно написал потом журналист Илья Смирнов, «это была встреча Кропоткина с революционными матросиками. Сам их воспитал в анархическом духе, а когда встретил, то понял, что он такое вырастил!» Испытание было очень серьезное: вдвоем с англичанкой мы оказались в ночном лесу, где в палатках жили триста оголтелых фанов, конечно, пьяных. Стоял дикий рев, и мне пришлось до хрипоты часа три-четыре отвечать на вопросы.
Елена Держать ответ за всю Англию!
Сева Потом мы все плыли 8 часов на речном пароходике, были прогулки по Москве и т. д. В каком-то смысле этот процесс только сейчас начинает стихать: в мой последний день рождения приехали всего 25 фанов. Мы замечательно пообщались в пабе, я получил разные необычные подарки. Например, гобелен. Одна моя слушательница с многолетним стажем, вдохновленная нашей с Ольгой брачной фотографией (Ольга Новгородцева, жена Севы. – Ред.), выткала на ее основе гобелен. На гобелен я наткнулся случайно в Сети. Подпись под ним гласила: «Сева и его муза». 61 х 94, шерсть». (Смеется.)
Елена Одной из неотъемлемых составляющих эмиграции является появление газет и журналов на родном языке – и Англия в этом смысле не исключение. Проработав многие годы в этой сфере, как вы оцениваете то, что происходит на русском медийном фронте в Великобритании?
Сева Мне хотелось бы вас поздравить: то ли это ваше деловое чутье, то ли так в жизни карта пала, но вы начали свой журнал именно тогда, когда в этом созрела необходимость. Было трудно, но аудитория все время ширилась и росла. Исторически вы пришли в очень правильный момент и заняли определенную нишу, в которую сегодня надо было бы вложить в десять раз больше денег и в сорок раз больше штата – и то неизвестно, получилось бы что-то или нет! Вы обслуживаете растущую иммиграцию в том плане, в котором она нуждается, даете им мечту о красивой жизни, развлекаете интересными интервью и т. д. Важно, что вы не просто вовремя взялись за журнал, но и сохранили его в трудные годы, когда тираж по определению не мог быть большим. Вы ощущаете рост?
Елена Так как это не только удовольствие, а в первую очередь бизнес, то рост напрямую зависит от количества рекламы.
Сева А рекламодатели понимают, что профиль российского покупателя становится более отчетливым?
Елена Мы им это настойчиво объясняем. (Смеется.) Это своего рода весы: с одной стороны, русских здесь становится больше, соответственно, прослойка состоятельных людей увеличивается, с другой – русские сегодня намного лучше владеют английским. Наша задача объяснить рекламодателям, что такое русский менталитет: мы выросли на литературе, на журналах «Новый мир», «Нева», «Огонек», на определенном методе подачи материала – аналитическом, с хорошими текстами. Таким в моем понимании должен быть журнал для русских, живущих в другой стране. И те компании, которые уже хорошо нас знаю и доверяют, работают с нами постоянно.
Сева Наверное, за восемь с половиной лет существования вашего журнала наработана масса контактов?
Елена В первую очередь сам журнал за эти годы очень изменился. Начав с газеты, не имея никакого опыта в издательском деле, я прошла свои университеты. Каким бы прекрасным ни было мое советское образование (гуманитарная немецкая школа, инженерная профессия после окончания с отличием МАДИ, диссертация по экономике), оно никак не было связано с журналистикой.
Но, чтобы ты ни делал, это надо делать хорошо или никак. Издание журнала – это коллективный труд. Моя любовь к театру, балету, музыке, искусству дополняется темами, которые возникали благодаря сотрудникам. И я всегда прислушиваюсь к тому, что советуют мои молодые коллеги. Так в журнале появились разделы «Красота», «Гаджеты», «Мода» – то, что молодое поколение ищет в изданиях. Я считаю, что преимуществом было и в том, что мы параллельно издавали газету и журнал. Эти издания взаимно дополняют друг друга, расширяют наши возможности. Сейчас у нас идет огромная работа по сайтам, без которых современное издание просто не может существовать.
Сева А как, по-вашему, изменились за эти годы ваши читатели?
Елена Те, кто здесь давно живет, меняются и внутренне, и внешне, впитывая местный стиль общения, манеры. Осознаешь, какой путь изменений ты прошел, только когда возвращаешься на родину: по реакции окружающих на твою ставшую здесь привычной улыбку, бесконечные «извините»…и соответственно и в журнале мы стараемся писать на темы, которые близки людям, живущим в Европе.
Сева Все движется, все изменяется. Исторический процесс мы, конечно, направлять и изменять не можем, но мне хотелось бы закончить своей коронной шуткой: уезжая в эмиграцию, мы слыли отщепенцами, но на самом деле были передовым отрядом российской эмиграции. Мы для вас все разведали, проложили первые тропки, по которым затем пошли несчитанные тысячи, а скоро, может быть, и миллионы. И в этом смысле я патриот: считаю русских в общем и целом людьми физически крепкими, генетически здоровыми, способными (если хотят учиться), энергичными и сообразительными – так что, борозды они не испортят!
