Музыкальная фамилия: Мариус Стравинский
Родившемуся в семье музыкантов и имеющему такую звучную фамилию как Стравинский, Мариусу было предначертано выбрать карьеру, связанную с творчеством. Сын пианистов Повиласа Стравинскаса и Элеоноры Накипбековой, более известной западному слушателю под фамилией Бекова (одна из сестер знаменитого трио Бековых), приходится внучатым племянником знаменитому композитору Игорю Стравинскому. Сегодня 32-летний дирижер стоит во главе симфонического оркестра Карельской государственной филармонии и является главным приглашенным дирижером Кубанского симфонического оркестра. За плечами – выступления с Литовским камерным оркестром. В Карелии он оказался, победив в конкурсе – на эту должность претендовали 30 человек. А до этого были учеба в московской Центральной музыкальной школе по классу скрипки, переезд в Лондон и два года в Школе Иегуди Менухина, пять лет на музыкальном отделении Итонского колледжа, год в Королевском колледже музыки, за которыми последовали еще два года в Королевской академии музыки. Карьеру он начал, однако, в России – в 2002 году его взял на стажировку Государственный симфонический оркестр Московской филармонии под руководством Владимира Понькина. Этот дирижер стал для него настоящим учителем – уже вне стен учебных заведений. Их творческий союз продолжился и когда Стравинский на три года перешел работать в оркестр московской “Геликон-оперы”, которым руководил В. Понькин.
» Мариус , вы происходите из музыкальной семьи. В детстве было очевидно, что вы свяжете свою жизнь именно с музыкой?
Я с ранних лет не знал другой жизни. В четыре года, когда я взял в руки скрипку, это, конечно, случилось не по моей воле, а потом я влюбился в этот инструмент. Лет с десяти я опять стал капризничать, но меня заставляли играть, и как-то постепенно я вошел заново в мир музыки и теперь не могу даже представить, что моя жизнь была бы связана с чем-то другим. Если перенести эту историю в мир чувств, то это не была любовь с первого взгляда, но сейчас музыка – это моя жизнь.
» Однако образование вы получили в частной английской школе Итон. Наверняка много занимались спортом, как это принято в английских учебных заведениях, много учились. Не было ли соблазна заняться чем-то другим в жизни?
Я хотел пойти в политику и специально учился на экономическом отделении. В то же время в 14 лет я понял, что нужно больше внимания уделять музыке, если я хочу стать дирижером – а к этому я стал стремиться. Чтобы получить всестороннее музыкальное образование, я кроме скрипки стал заниматься кларнетом – ведь требовалось понять природу духовых инструментов – и стал петь в хоре. На меня в то время оказывали большое влияние друзья по Итону, где была сильная академическая среда. Мы мечтали получить работу в Сити или примкнуть к политической партии, но в моем случае здравый смысл победил – я все-таки рожден быть музыкантом.
» Чтобы состояться как дирижер нужны годы, ведь надо столько прочувствовать и понять, чтобы донести до музыкантов определенную идею. Откуда же в 13-летнем возрасте у вас было ощущение, что профессия дирижера – это для вас?
Я в то время не решил стать дирижером, моей задачей было начать движение в этом направлении. Впервые как дирижер я работал в 20 лет, и то с камерным оркестром студентов. В 23 я дирижировал профессиональным оркестром, в 27 – оркестром в Лондоне. Мне 31, но ни в коей мере не чувствую, что достиг каких-то высот. Дай бог, я не остановлюсь в развитии и буду через 30 лет лучше в десятки раз. Я очень рад, что опыт дирижирования к мне пришел рано. Это очень важно в моей работе.
» Какие же качества вы считаете главными для дирижера?
Важно уметь руководить ансамблем. Но если бы знать, как именно это делать, то можно было бы специально всех этому научить.
Кто-то считает, что главное – иметь качества лидера, уметь вдохновлять и вести за собой. Другие убеждены, что залог успеха – отличная музыкальная техника, тогда и музыкантам легче: у них мало репетиций, им спокойней, они день прорепетировали – и свободны. Но и это не всем нравится. Кому-то нужно, чтобы дирижер выстраивал их оркестр, много репетировал, чтобы музыканты чувствовали, как они развиваются. Человеческие качества для дирижера очень важны, ведь в оркестре работают живые люди, они чувствительные, творческие люди – об этом надо помнить. Работая с разными оркестрами, я чувствую, что могу быстро найти общий язык с разными людьми. Такая гибкость сильно помогает.
» У вас есть идеал дирижера, чья работа вас завораживает?
Я много лет провел в коллективе «Геликон-опера», и его дирижер Владимир Понкин – мой учитель, ученик, кстати, Рахманинова – для меня во многом образец. Меня восхищает работа Самсона Раффла из Берлинского симфонического оркестра, Мариса Янсона из Баварии, Валерия Гергиева, Кена Нагано – это американско-японский дирижер, мое последнее открытие для себя. Среди молодых талантов выделяется Владимир Юровский. Хороших дирижеров много, и слава богу.
» Музыканту-солисту пробиться сложно, что уж говорить о дирижере. Как это сделать?
Да, оркестров-то хороших по пальцам пересчитать, а дирижеров много! Больше 100 человек претендует на каждое место! Можно победить в конкурсе, как случилось со мной.
» Вы вернулись в Карелию после нескольких лет в Великобритании. Было сложно?
Во-первых, когда я из Лондона приехал в Москву учиться в 2002 году, было невыносимо перестраиваться. Мне все не нравилось – хотелось получить знания и технику и уехать обратно, но я влюбился в эту страну и скучаю, когда уезжаю. Петрозаводск и Карелия, где я провожу очень много времени, – такие красивые места! По менталитету я англичанин, а значит, гибкий – мне легко жить в разных странах.
» Так вы себя чувствуете англичанином?
Наверное, да. Здесь я вырос. Но так получается, что провожу 4-5 месяцев в Карелии, остальное время – в Москве, Германии, играю концерты, учусь, встречаюсь с друзьями.
» Насколько тесно мама принимала участие в вашем образовании как музыканта?
Она сыграла центральную роль в моем музыкальном образовании. Мама играет на фортепиано, но ее сестра перевела меня на скрипку. Тем не менее, мы много играли с мамой дуэтов, трио, квартетов. Тому, как надо ощущать камерную музыку, меня научила именно мама.
» Кажется, ваш папа тоже музыкант?
Да, он музыкант, живет в Америке. Мы мало общаемся, родители давно разошлись.
Он знает, что я занимаюсь дирижированием, мы даже виделись пару лет назад. Он очень хороший пианист и обладает просто феноменальным чувством юмора.
» Как вы составляете программы для оркестра? Хотите приобрести славу дирижера, который любит сложную современную музыку?
Когда я работаю с оркестрами, то пытаюсь представить слушателей, которые придут на концерт. Также при выборе я руководствуюсь и тем, каким оркестром мне придется дирижировать. Я не хочу навязывать свои вкусы тем, кто их заранее не разделяет. Если выступаю на благотворительном мероприятии, обязательно слушаю организаторов мероприятия, которые знают публику. Перед нами стоит задача показать интересную программу. Так сложилось, что я часто впервые представляю русской публике новые произведения – например, даже, как оказалось, второй скрипичный концерт Баха в Москве никто не исполнял. Ноты я часто привожу с Запада. Кстати, в России дирижеры могут позвонить друг другу, поинтересоваться, как достать те или иные партитуры, а вот в Англии правила более чопорные. В России мне нравится эта гибкость в общении с людьми, возможность договориться .
» Вы – в начале большого пути. От уже достигнутых успехов голову не сносит?
Для 31 годя я хорошо поработал, но у меня такие социалистические настроения – я хочу использовать свое влияние, чтобы сделать мир лучше. Комфорт – это хорошо, но мне не нравится элитарность, снобизм. Но в то же время я понимаю, что всем хорошо быть не может.
» Вам интереснее работать в театре или дирижировать оркестром во время концерта?
Есть плюсы в обоих случаях. Работа с оркестром – безумно интересная вещь, но когда я впервые встал за дирижерский пульт во время балета, то получил такое невероятное ощущение единения с героями. Ты чувствуешь, что руководишь целым действом!
» Вы чувствуете разницу между российскими и западными музыкантами, которые играют в оркестре?
Когда ты учишься в России, задача стоит одна – стать солистом. Даже мысль об игре в ансамбле изначально исключена – в этом я убедился во время учебы в России. Так что русские солисты годами оттачивают свое мастерство и приобретают навыки, полезные для солиста. На Западе правила игры более командные – изначально все тренируются, чтобы играть в оркестре, а затем уже кто-то выбирает, если амбиции и талант позволяют, карьеру солиста. Как дирижеру мне легче работать с людьми, которые умеют играть в ансамбле. Русский оркестр играет не хуже, просто работы с ним больше.
интервью: Елена Рагожина
Этот текст был опубликован в номере 93 (03/93 - 2011) журнала "НОВЫЙ СТИЛЬ" на странице 28. Кликнув на обложку вы сможете просмотреть флеш-версию этого номера >>
