Каспер Хольтен: любовь с первого взгляда
Каспера Хольтена – высокого, голубоглазого, светловолосого датчанина – легко представить в одеянии викинга. Впрочем, Лондон известному оперному режиссеру завоевывать не понадобилось – в 2011 году Лондонская Королевская опера в Ковент-Гарден пригласила его на пост директора. Возглавлять королевские оперные театры Хольтену не в новинку – ему было всего 27, когда Королевская опера Дании предложила ему должность художественного руководителя. Интересное совпадение: тогда, в 2000 году, Хольтен сменил на посту Элайн Падмор, которая перешла работать в «Ковент-Гарден». После 11 лет работы в Датской опере Каспер вновь стал преемником Падмор – на этот раз в Лондоне. В театр «Ковент-Гарден» Каспер Хольтен пришел с впечатляющим опытом работы и репутацией одного из самых интересных современных оперных режиссеров, на чьем счету 60 постановок оперных, драматических и музыкальных спектаклей и оперетт в Дании, Швеции, Исландии, Латвии, Франции, России, США и Австрии. Одно из самых трудных в оперной практике произведений – тетралогию Рихарда Вагнера «Кольцо нибелунга» – Хольтен осуществил на сцене Королевской оперы Дании (2003-2006). Эта постановка, отмеченная рядом премий, принесла режиссеру международное признание. В 2010 году состоялся дебют Хольтена как кинорежиссера: его фильм-опера «Хуан» по мотивам моцартовского «Дон Жуана» был представлен на кинофестивалях многих стран.
Каспер, как все началось? Когда опера стала главной любовью вашей жизни?
Мне было 9 лет, и это была «Кармен». Я рос в Дании в семье банкиров и финансистов. Много читал, но телевизора в нашем доме не было, поэтому, когда я впервые побывал в театре и увидел живое представление на сцене, это меня поразило. Я стал просить отца, чтобы он меня повел в оперный театр. Так я попал на «Кармен» – и это была любовь с первого взгляда.
Очень быстро эта влюбленность переросла в страсть. В наше время любовь к опере у 12-летнего подростка – необычная вещь, и я был довольно одинок в своем увлечении. Часто родители привозили меня в оперный театр, оставляли одного смотреть спектакль, а к концу представления приезжали, чтобы забрать домой. Хотя опера многие годы была огромной и важной частью моей жизни, я никогда не надеялся, что это станет чем-то большим, чем хобби. Мне повезло: после окончания школы, в 18 лет, я отправился в Королевскую оперу Дании и сказал, что хочу поработать волонтером, – меня взяли. Так началась моя жизнь в опере. Работал помощником и ассистентом у режиссеров, которых боготворил. Я действительно счастливчик, потому что получил шанс в таком молодом возрасте – попал в восхитительный мир оперы и смог учиться у подлинных мастеров, работая с ними бок о бок.
Вы как-то заметили по поводу своего перехода из Королевской оперы Дании в театр «Ковент-Гарден»: «Это как сменить должность менеджера ФК «Копенгаген» на пост менеджера «Манчестр Юнайтед». В чем главные различия между этими двумя театрами?
Конечно, моя работа в обоих театрах имеет много общего – оркестр, хор, певцы, финансы и т. д. В Датской опере очень сильный коллектив, в репертуаре которого есть сложные постановки, и я горжусь тем, что нам удалось сделать. Но все-таки «Ковент-Гарден» среди оперных театров мира занимает особое место – здесь выступают величайшие звезды оперной сцены.
Да, существует постоянное напряжение – оправдать высокие надежды, которые возлагаются на театр, на меня. Но в то же время здесь есть потрясающая уникальная возможность – приглашать на каждую роль лучших исполнителей мира. Для меня это, безусловно, шаг вперед – как в смысле возрастания ответственности, так и в плане расширения возможностей.
Не чувствовали себя ребенком в кондитерском магазине: столько сладостей, бери что хочешь, глаза разбегаются?
Да, было немного поначалу! Но эта эйфория быстро прошла – ведь приходится постоянно заниматься массой вопросов: переговоры о гонорарах, финансирование, планирование, разрешение сложных ситуаций. Но, несмотря на все сложности, работать в этом великолепном здании, с потрясающими людьми – огромная привилегия. И, заходя в Оперный театр, я часто щипаю себя за руку: а не снится ли мне это?
Быть директором одного из самых выдающихся оперных театров мира – задача не из легких. А вы умудряетесь сочетать свои административные обязанности с творческой работой – ставите спектакли в «Ковент-Гарден», в театрах других стран, занимаетесь режиссурой фильмов. Как удается со всем этим справляться?
Конечно, это делает мой рабочий график более напряженным. Но я уверен, что все эти различные виды деятельности обогащают друг друга. Административная работа учит многим вещам, которые я использую в своей творческой работе. Если бы я занимался только режиссурой, то не обладал бы теми стратегическими навыками долгосрочного планирования, которые развил как администратор. Я говорю об умении планировать не только в рамках одной постановки, но о способности на несколько лет вперед продумать стратегию развития институции, арт-форм, коллектива исполнителей. Мне кажется, у режиссера есть опасность замкнуться в своем узком мирке, создавая театр для театра, оперу для оперы. Тогда как административная работа не дает забыть о реальности, окружающей действительности и важных вещах, происходящих в мире. С другой стороны, мне всегда легче найти взаимопонимание со службами театра и хором, потому что они видят: то, о чем я говорю, знаю не понаслышке.
Ставить оперные спектакли в театрах разных стран – это также здорово помогает в работе: чему-то учишься у других, по-новому оцениваешь то, что происходит в своем театре. Да, работы много, но, на мой взгляд, такая комбинация разных видов деятельности уникальна и плодотворна. Как и то, что оба директора оперы «Ковент-Гарден» – творчески активные люди (музыкальный директор театра – дирижер Антонио Паппано. – Прим. авт.).
Вы – режиссер нашумевшего фильма-оперы «Хуан», снятого по мотивам «Дон Жуана» Моцарта. Что стало толчком для работы в кино?
Когда я еще работал в Копенгагене, ко мне обратились продюсеры одной датской компании с предложением снять фильм-оперу. Речь шла не просто о записи оперного спектакля, а о создании полноценного художественного фильма по мотивам оперы, снятого по законам кино. Мне было интересно принять этот вызов, и я согласился.
Не планируете продолжить работу в кинорежиссуре?
Я хотел бы снять фильм, однако не думаю, что это будет фильм-опера – скорее просто художественный фильм. Уверен, что, даже если в какой-то момент своей жизни вновь обращусь к кино, потом обязательно вернусь в театр. Есть что-то уникальное в работе театрального режиссера, когда создаешь для живой аудитории, что-то существующее здесь, сейчас, в этот неповторимый момент – я просто не могу представить своей жизни без театра.
Для своего режиссерского дебюта в «Ковент-Гарден» вы избрали оперу русского композитора. Почему вы решили ставить именно «Евгения Онегина» Чайковского?
Это было удачное сочетание разных факторов. С одной стороны, новая постановка этой оперы уже стояла в плане театра, а мне не терпелось испытать себя в качестве режиссера на сцене «Ковент-Гарден». С другой стороны, я всегда увлекался русской литературой. Мне очень нравился Пушкин – настолько, что ради того, чтобы читать его произведения в оригинале, я в школе стал изучать русский язык. Конечно, сейчас ничего не помню, но в школьные годы таки смог прочесть Пушкина на русском языке! Поэма «Евгений Онегин» была мне особенно дорога. Будучи подростком, я отождествлял себя с Татьяной – ее эмоциональность, искренность, порывистость находили во мне отклик. Также хотелось понять Онегина, его поступки, сущность, характер. Я всегда мечтал поставить эту оперу.
Вы работали в Москве – по приглашению Новой оперы ставили «Лоэнгрина» Вагнера. Расскажите, пожалуйста, об этом опыте.
В Москве работать было очень интересно, но одновременно и сложно – ведь в России Вагнера ставят редко, того же «Лоэнгрина» здесь в последний раз ставили 70 лет назад. В Дании же наоборот – вагнеровские оперы очень популярны, часто идут на сценах театров, у нас большой опыт в этом плане. В России меня поразило обилие талантливых певцов и музыкантов, высокий профессионализм оркестра и хора – с такой вдохновляюще богатой палитрой было здорово работать. В своей интерпретации «Лоэнгрина» в Новой опере мне хотелось показать страну, которая стоит на полпути между старым и новым, когда приходит герой и говорит: я покажу вам новый путь. Мне кажется, такая трактовка нашла резонанс у публики. Правда, пришлось сделать некоторые купюры, которые вряд ли понадобилось бы делать на Западе, но, чтобы тактично представить Вагнера в Москве, мы пошли на это. В итоге публика приняла оперу хорошо, и я горжусь этой постановкой.
Театральные критики нередко называют ваш подход к постановке классического репуртуара новаторским, провокационным, радикальным. Какова ваша концепция?
Я не очень понимаю, что значат эти ярлыки – классический, современный, традиционный, экспериментальный. Я видел современные оперы, поставленные очень традиционно, и классические оперы в весьма современных интерпретациях. Для меня не имеет большого значения, одеты певцы в старинные костюмы или в джинсы – это лишь вопрос стиля. Гораздо важнее, работает ли это, несет ли новое видение. Я считаю, что каждый раз, приступая к новой постановке классического произведения, мы должны пропускать его через себя. Эти оперы – будь то «Евгений Онегин» или «Фигаро» – шедевры, прошедшие испытание временем; в различные эпохи в разных странах они несут иную смысловую нагрузку. Ставить их всегда и везде одинаково – значит недооценивать их глубину.
Берясь за новую постановку, я не ставлю задачи быть оригинальным или провокационным – просто стараюсь вникнуть в произведение и понять, что оно говорит мне лично – почему трогает, или печалит, или пробуждает любопытство. Я уверен: не надо бояться показать свое личное восприятие классической вещи, даже если оно расходится с общепринятой версией. И «Лоэнгрин», и «Онегин», и «Фигаро» выживут в любом случае – опасность грозит только моей карьере! Конечно, индивидуальная интерпретация несет в себе риск быть непонятой или неудавшейся (невозможно понравиться всем и каждому!), но смысл в другом: попытаться честно сказать то, во что веришь и считаешь важным.
Однажды вы сказали, что наибольший враг оперы – предубеждение людей, никогда ее не посещавших. Многие проекты театра «Ковент-Гарден» направлены на то, чтобы представить оперу как можно более широкой публике, включая молодежную аудиторию – Live cinema seasons, трансляция оперных и балетных спектаклей на больших экранах под открытым небом в разных частях Лондона и т. д. Планируете расширять эту практику? Считаете ли вы, что такие показы смогут заменить опыт посещения театра, возможность услышать и увидеть оперу в живом исполнении?
На мой взгляд, кинопросмотр никогда не сможет заменить живое представление. Но это хорошее дополнение в нашем стремлении охватить более широкую аудиторию – в театре «Ковент-Гарден» ведь только 2200 мест! Просмотр фильмов-опер в кинотеатре – это совсем другой опыт, позволяющий зрителям увидеть на экране лица певцов крупным планом, заглянуть за кулисы. Я думаю, что, будучи театром, в котором выступают лучшие певцы мира, «Ковент-Гарден» просто обязан делиться с поклонниками оперной культуры разных стран неповторимыми спектаклями, которые происходят на его сцене, – а фильмы-оперы и записи на dvd как раз и дают такую возможность. Мы планируем продолжать эту деятельность, а также начали активно подключать возможности Интернета – транслируя в живом потоке онлайн-репетиции, мастер-классы, интервью с артистами, работниками разных служб театра. Оказалось, что огромное количество наших зрителей интересует не только конечный результат – оперное представление, но и весь процесс работы над его созданием.
Опера всегда была дорогим удовольствием, требующим серьезных затрат. В нынешней экономической ситуации – особенно. Как вы оцениваете ситуацию в оперном искусстве сегодня? Утрачивает ли этот жанр свою популярность в современном мире?
Не уверен, что опера утрачивает свою популярность в современном мире. Если сравнить с XIX веком, то сегодня гораздо больше людей посещают оперные театры.
Просто в прошлом культура – в том числе и опера – была доступна весьма ограниченному кругу людей; большинство населения не могло себе позволить такую роскошь. Другое дело, что ныне у людей есть огромный выбор. На мой взгляд, опера обладает некими фундаментальными ценностями, которые будут всегда притягивать людей, – соединение языка музыки и театра передает эмоции и чувства с мощью, неподвластной литературе. Я бы не стал волноваться о том, что опере грозит забвение. Что действительно тревожит – так это финансовая сторона дела. В Европе оперные театры традиционно субсидируются общественными фондами, и, естественно, с ухудшением экономической ситуации эти ресурсы урезаются. К счастью, в «Ковент-Гарден» нам удается сохранять здоровый баланс: 25% нашего финансирования обеспечивают публичные фонды, еще четверть – спонсоры и филантропы, 40% – кассовые сборы, 10% – коммерческая активность. Возможно, именно такая смешанная система финансирования и станет моделью будущего для оперных театров мира.
В январе этого года рядом со знаменитым лондонским «Глобусом» открылся Театр Сэма Уонамейкера (Sam Wanamaker Playhouse). На новой площадке компании Shakespeare’s Globe вы ставите оперу Франческо Кавалли «L’Ormindo».
Да, это совместный проект оперы «Ковент-Гарден» и Shakespeare’s Globe. Здание Театра Сэма Уонамейкера построили по образцу придворного театра времен короля Якова I. Тогда же, в XVII веке, Франческо Кавалли написал оперу «L’Ormindo». Итальянская комедия, прекрасная музыка, атмосфера театра якобинской эпохи, где представления разыгрывались при свечах, – совершенно новый для нас опыт. Это как раз один из примеров философии нашего театра – не превращать оперу «Ковент-Гарден» в обособленный остров, а, напротив, участвовать в совместных проектах с другими городскими институциями, открыть свои двери для сотрудничества, одновременно обогащая и вбирая культурные традиции Лондона.
Традиционный вопрос: ваши новые режиссерские работы в театре?
Опера «Дон Жуан» Моцарта в «Ковент-Гарден» и «L’Ormindo» Кавалли в Театре Сэма Уонамейкера.
Пока мы готовили номер в печать, на сцене Королевской оперы «Ковент-Гарден» состоялось представление новой постановки оперы «Дон Жуан», осуществленной режиссером Каспером Хольтеном. Спектакль стал событием театрального сезона – в сонме интерпретаций знаменитой моцартовской трагикомедии «Дон Жуан» Хольтена запомнится экспрессивностью, динамичностью и электризующим визуальным рядом.
