Фестиваль как образ жизни

June 18, 2008November 4, 2017 Елена Рагожина

Лето в Англии – любимая пора не только школьников и светских персонажей, но и ценителей искусства, и в особенности меломанов. На протяжении всего сезона по всей Великобритании отдают дань прекрасному – наступает время фестивалей. Большинство из них посвящены музыке – от оперы до джаза, рока и электроники. Другие включают в себя программы, посвященные танцам, поэзии, кино. Так получилось, что во главе двух известных фестивалей оказались молодые и энергичные люди.

Рожденный в России Владимир Юровский, 36 лет, стал художественным руководителем Глиндебурнского фестиваля оперы в Люисе семь лет назад. Москвич Владимир Юровский в начале 90-х вместе с родителями переехал в Германию. Уже в 1995 году он выступил в качестве дирижера на международном Вексфордском фестивале в Ирландии, а на следующий год дебютировал в лондонском Ковент Гардене, продирижировав оперой Верди «Набукко». Поработав в Германии и Италии, он приехал в Великобританию и уже несколько лет является ведущим дирижером Лондонского филармонического оркестра. В прошлом году он получил приз Королевского филармонического общества в номинации «Дирижер года».

Директором крупного фестиваля классической музыки в Челтенхэме стал Майрик Бауэн.

Многих любителей музыки обрадовала новость о назначении Бауэна. Он приобрел бесценный опыт как программный директор фестиваля в Альдербурге и в должности директора Личфилдовского фестиваля. Фестиваль был организован в 1945 году и до сих пор остается одним из главных событий в календаре мероприятий, посвященных классической музыке. Сорокадвухлетний Бауэн известен космополитичными вкусами и любовью как к камерному, так и к симфоническому репертуару.

В интервью «Новому стилю» они рассказывают, в чем секрет их успеха и почему музыкальные фестивали так популярны в Британии.

Владимир Юровский: «Нужно верить в себя и идти своим путем»

Вам всего 36 лет, а вы достигли таких карьерных высот. Это удача?

Удача – понятие относительное…Все по совокупности. Мой дед был из семьи фотографа и стал первым музыкантом, он поехал учиться в Москву, закончил консерваторию. Когда началась война, он пошел добровольцем на фронт, но его по указу Сталина отправили в эвакуацию, и уже в Мурманске состоялась премьера его первого балета «Лебединое озеро» – это была удача. Он стал известным композитором, автором оперы «Дума про Опанаса» и балета «Алые паруса». Бабушка была дочкой дирижера кинооркестра. А дед писал музыку, но ему не дали развернуться, сыграло роль и то, что он не состоял в партии. Он умер 56 лет от роду от повторного инфаркта, я родился через три месяца после его смерти. Мой отец, Михаил Юровский, закончил консерваторию и работал ассистентом дирижера Г. Рождественского (Оркестр Министерства культуры СССР). Когда Лапин, глава Комитета по телевидению и радиовещанию, решил «разогнать эту еврейскую лавочку» и всех евреев из оркестра выгнали, Рождественский подал в отставку, а отец остался без работы. Но мой отец выиграл конкурс на должность дирижера в Театре Станиславского и Немировича-Данченко, был инициатором мировой премьеры оперы С.Слонимского «Мастер и Маргарита», выступал в Большом театре. Семья у меня была музыкальная, богатая традициями. Дома у деда бывали замечательные люди – Шостакович, Ойстрах, многие исполнители, театральные режиссеры, оформители, я даже подумывал о работе в театре.

Но почему вы выбрали профессию дирижера?

Я уже в молодом возрасте почувствовал, что это – мое. Я был «теоретиком» – студентом теоретического отделения Музыкального училища при Московской консерватории. Мне повезло, что семья переехала на Запад, где я продолжил обучение в Дрезденской и Берлинской консерваториях и получил разностороннее музыкальное образование.

Какими качествами надо обладать, чтобы стать хорошим дирижером?

Дирижер – это совершенно отдельная профессия. Она имеет отношение не только к искусству, но и к умению руководить. Прекрасное музыкальное образование здесь только на пользу. Хороший актер необязательно может стать режиссером – профессия, которая в моем представлении наиболее схожа с дирижерской. Интересно было прочесть в дневнике великого режиссера Андрея Тарковского, одного из самых авторитетных для меня людей, что если бы он не стал режиссером, то стал бы дирижером. Его привлекало создание гармоничного звучания из хаоса звука. Для дирижера важно терпение – традиционно карьеры дирижеров формировались в театрах. Он проходил через длительный процесс обучения, дирижируя и балетом, и оперой, проходя весь путь от ученичества до мастерства. Фактически все великие дирижеры были дирижерами оперными, за редким исключением. В прежние времена дирижеру нужно было много лет работать в провинции, чтобы на него обратили внимание, и часто только к 40 годам его допускали к большим оркестрам. В этом была своя правда – он приходил уже зрелым человеком.

А как сегодня пробиться молодому дирижеру, что нужно сделать, чтобы тебя заметили?

Это сложно, нужно идти своим путем. Сравните, сколько времени проводит со своим инструментом музыкант и как часто практикуется молодой дирижер. Раз в месяц? Как говорил Караян, дирижер – это такая же профессия, как все другие, только стаж обучения 20 лет. Чтобы понять произведение, нужно хотя бы десять раз продирижировать его, а лучше целый сезон, чтобы понять все его подводные камни. Средства передачи информации стали совершеннее, и слухи о том, что появился молодой одаренный человек, разносятся мгновенно – люди очень падки на эти сенсации, я знаю по собственному опыту.

Но разве признание не было вам приятно?

К этому нужно быть готовым, иначе очень просто попасть в обойму и потерять видение собственного направления развития. Все эта истерия по поводу молодых дирижеров началась в середине 90-х годов, мне было 23 года. Ажиотаж был мне приятен – не буду кривить душой, но в 21 год дирижировать в Ковент Гарден было страшно. Мне хотелось, чтобы меня приглашали дирижировать только теми произведениями, которыми я хотел дирижировать, о чем я и сказал руководству Ковент Гарден. У меня была работа в «Комише Опер», я не напрашивался на новую работу, но это был и риск – отказаться от такого предложения. «Кто такой этот мальчишка, который нам диктует условия?» – говорили они. Я ждал три года, я ждал и вернулся на «Золотого петушка», которого хотел дирижировать. Когда начинаешь диктовать организациям свои условия, то создаешь этим репутацию. За мной закрепилась репутация типа, которые капризен в выборе репертуара.

Ваш разнообразный авангардный репертуар – это творческая позиция?

Я люблю разную музыку, рутина для меня – смерть. Будь моя воля, я бы объявил двусторонний мораторий – со стороны организаторов и исполнителей – на некоторые произведения, как: Пятая симфония Чайковского, Девятая симфония Бетховена, чтобы у людей уши отдохнули. Я не дирижирую эти два произведения не потому, что это плохая музыка, а потому, что они были сыграны уже столько раз – нужно обращаться к ним, только если можешь сказать что-то новое, выстраданное.

Как вы чувствуете себя в роли художественного руководителя Глайндбурнского фестиваля?

Участие в фестивалях для меня не в новинку. В 1995 году я выступил в качестве дирижера на международном Вексфордском фестивале в Ирландии. Когда соглашался участвовать в нем, я не знал, насколько важен этот фестиваль в мире музыки, может быть, потому и поехал. На этом фестивале начинали карьеру многие важные люди, я не был уверен, подойду ли я. Вексфорд стал для меня тем самым счастливым случаем – с этого фестиваля началось внимание на международном уровне. О Глайндбурнском фестивале я знал и очень удивился, когда меня сразу пригласили на главного, а не приглашенного дирижера. Это единственный оперный фестиваль в Великобритании и единственный частный фестиваль – инициатива одной семьи, которая в своем поместье построила оперный театр. Звучит неправдоподобно, но это правда. В этом году будет гала-концерт, посвященный 75-летию фестиваля, на который мы пригласим всех певцов, которые были связаны с Глайндбурном. *

Чем вы объясняете устойчивый интерес англичан к фестивалям?

В Англии всегда был очень большой интерес к классической музыке, но почти не было великих композиторов. Отсюда интерес ко всему новому. Особенно если оно приходит извне. К тому же в Англии очень высокий уровень непрофессионального музыкального образования – многие поют в хоре, играют на музыкальных инструментах.

Репертуар фестиваля определяется на годы вперед?

Мы уже обсудили премьеры-2012 и в конце лета решим с репертуаром-2013. Программа формируется вокруг заглавных композиторов – Моцарта, Генделя, Россини. Некоторые, как Пуччини, Чайковский, Вагнер, появляются время от времени. В Глайндбурне есть определенные лимиты, связанные с пространством, – невозможно ставить слишком большие произведения, как «Турандот», «Война и мир», потому что они просто не поместятся на сцене. Но мы славимся не размахом, а качеством, вниманием к деталям.

Как получилось, что вы связали свою жизнь с музыкой?

Мой отец, который родился в Уэльсе, был тенором, брат дирижирует хором и играет на органе в кафедральном соборе Херефорда. Мы оба пели в хоре, ходили на многочисленные концерты отца в Лондоне и за рубежом. Я играл на скрипке в лондонском школьном симфоническом оркестре, позднее вместе с братом поступил в Кембридж изучать музыку. С 15 лет я знал, что не буду музыкантом, у меня не хватало таланта, чтобы добиться успеха как певец или скрипач. В университете я стал организовывать концерты. В 25 лет я получил визу в Австралию – планировал жить там год, а остался на шесть лет.

Хотел путешествовать с рюкзаком, подрабатывать в барах Сиднея, но получил должность художественного руководителя Австралийского камерного оркестра Сиднея. Творческой стороны моя работа почти не касалась, но я все равно был рад. Я занимался этим шесть лет, и отчасти я хотел бы вернуться в Сидней.

Почему вы уехали?

Из Лондона поступило очень интересное предложение – возглавить фестиваль в Мидландс. Я почувствовал, что это судьба. Три с половиной года назад я вернулся в страну и погрузился в мир организации фестивалей. Я позволил себе отдохнуть год, стал писать. Должность директора фестиваля в Челтенхэме мне предложили в прошлом году – и вот я здесь.

Вы были директором фестиваля в Личфилде. Многие отметили, что вы сделали его более успешным. В чем секрет?

У меня разносторонние музыкальные вкусы, я внес изменения в программу. Не изменил ее радикально, а просто немного освежил – добавил кинопрограмму, изменил дизайн печатной продукции, работал на изменение имиджа фестиваля. Это помогло привлечь большую аудиторию.

Вы впервые руководите фестивалем в Челтенхэме в этом году – что интересного вы запланировали?

Я не стал радикально менять структуру фестиваля – он такой же по продолжительности, проходит на тех же площадках. Насосный зал в здании старого спа-курорта, окруженного великолепной природой, прекрасно подходит для концертов. Оркестры выступают в изумительной ратуше, некоторые концерты проходят в церквях Глостершира. Мои предшественники сформировали фестиваль определенным образом, который мне не захотелось менять. Может быть, он стал немного космополитичней – в программе больше джаза и фолка.

Кто определяет состав участников фестиваля?

Я отбираю всех музыкантов и исполнителей – это моя работа. Фестиваль – это как продуктовая корзинка: нужно выбирать из того, что предлагают.

Как вы считаете, нужно ли проводить в Великобритании столько фестивалей?

После Второй мировой войны появилось много фестивалей, в 80-е и 90-е годы разразился настоящий бум. Некоторым кажется, что их стало слишком много и утрачена сама суть фестиваля, что они перестали быть настоящим праздником. Если у кого-то есть энергия, чтобы собрать средства и организовать фестиваль, то это нужно делать, чтобы бурлила в стране творческая жизнь.

Вы уже планируете программу на следующий год?

Сложность моей работы в том, что нужно думать надолго вперед. В следующем году фестивалю исполняется 65 лет. Это совпадает с годовщиной смерти Гайдна, Генделя, с годовщиной рождения Мендельсона – их музыка будет звучать повсюду. Я отталкиваюсь от того, кем был композитор, кого он вдохновил и кто вдохновил его. Мендельсон интересовался барочной музыкой, музыкой прошлого. Он первый заново открыл для современников Баха и Генделя. Он был евреем, и мы, возможно, уделим внимание еврейской музыке как части его наследия. Я буду ездить на многие фестивали и концерты, слушать исполнителей – нужно держать глаза и уши открытыми.

Как финансируется фестиваль?

Организация фестиваля стоит больших денег – мы получаем средства и от частных лиц, и от корпораций, от трастов и благотворительных организаций. Каждый фестиваль должен уметь профессионально привлекать финансирование. Я должен угадать, сколько людей придут на концерт и какую сумму они в состоянии заплатить.

Вы много писали о музыке. Вы продолжаете это занятие?

Кто-то сказал, что писать о музыке – это все равно что танцевать об архитектуре. Я писал для музыкального журнала Би-би-си, рецензировал диски, в Сиднее был обозревателем классической музыки. Я и сейчас пишу аннотации для компакт-дисков и концертных программ. Сейчас я пишу роман на музыкальную тему – он о группах-двойниках. Это настоящий феномен в Великобритании – большим успехом пользуются группы, исполняющие репертуар «Abba», «The Beatles» и «The Rolling Stones». Книга о не очень счастливых людях, которые пытаются заново пережить свою молодость.

А какая музыка нравится вам?

Мне интересен прогрессивный рок – жанр сложный и смелый. Это музыка Питера Габриэла, ранний «Pink Floyd». Сложность их произведений меня восхищает.

Какие номера программы фестиваля в Челтенхэме вы бы особенно выделили?

Я бы порекомендовал приехать в первый уик-энд. В программе – выступления филармонического оркестра Би-би-си, Кармина Бурана, русская скрипачка Алина Ибрагимова.

Глайндбурн даже и не деревня – это частное родовое поместье семейства Кристи. Богач и землевладелец Джон Кристи – основатель, начинавший с гаражного и строительного бизнеса, был неисправимым опероманом, настолько неисправимым, что под пятьдесят решил впервые жениться – и женился на оперной певице Одри Милдмей моложе его на 20 лет. Он построил театр для любимой жены, которая была моцартовской субреткой и блистала в созданном для нее театре. Именно Моцарт и создал фестивалю высочайшую репутацию. А помогали ему в этом выдающийся дирижер Фриц Буш, выдающийся режиссер и интендант Карл Эберт и выдающийся театральный администратор Рудольф Бинг, который в своей книге «5000 вечеров в Опере» увлекательно рассказывает о зарождении и трогательных первых шагах того, что потом прогремело на весь культурный мир под именем Глайндбурн. Кроме опер, фестиваль славится и своими традициями, например, во время полуторачасового интервала все зрители устраивают в саду пикники на траве.

Майрик Бауэн: «Фестиваль – это как продуктовая корзинка»