Цвет, движение, Дега!
В 1944 году шотландский судовладелец и меценат сэр Уильям Баррелл (Sir William Burrell) передал родному городу Глазго свою коллекцию искусства. Подарок был поистине королевским – великолепное собрание из 9 тысяч произведений, которые успешный бизнесмен и страстный коллекционер в одном лице приобретал в течение десятилетий, стоило огромного состояния. А чтобы у коллекции был достойный дом для экспонирования, Баррелл дополнительно выделил 250 000 фунтов. Вот вам и мифы о скупых шотландцах – еще одно доказательство, что не стоит слишком доверять стереотипам!
Так город Глазго получил от одержимого патриотическими чувствами мецената в безвозмездное владение выдающееся собрание живописных, графических, скульптурных работ, витражей, мебели, старинного оружия, доспехов, гобеленов, керамики, охватывающее пять столетий искусства разных стран – от Средневековья до XX века. Правда, в «Соглашении о доверении» сэр Баррелл оговорил несколько условий. Одно из них – коллекция должна быть размещена вдали от центра Глазго, на расстоянии не менее 26 километров – чтобы избежать разрушительного воздействия загрязнённого воздуха индустриального города на экспонаты. Однако, оказалось, что пожелания Баррелла выполнить не так-то просто: более 20 лет попечители безуспешно искали отвечающее требованиям “Соглашения” помещение. Выручил другой меценат: в 1966 году Анна Максвелл Макдональд передала в дар городу своё поместье Old Pollok Estate – при условии, что оно будет превращено в общественный парк. Именно на территории Поллок-парка (Pollok Country Park) коллекция Баррелла в 1989 году обрела, наконец, новый дом в специально выстроенном для неё современном здании. Баррелл до этого дня не дожил, умер в 1959 году, не ведая, что его воля не была соблюдена в точности: Поллок-парк находится в черте города, на расстоянии всего 5 километров от центра Глазго.
Подлинный бриллиант коллекции судовладельца – одно из лучших в мире частных собраний произведений Эдгара Дега, охватывающее все периоды творчества французского художника и его любимые темы: балет, лошади, скачки, женщины «за туалетом». 20 работ из этого собрания легли в основу выставки Drawn in Colour: Degas from the Burrell, открывшейся в Национальной галерее в Лондоне. Большинство впервые показывают в британской столице; в экспозиции также представлены произведения художника из других собраний.
Эдгар Дега – мастер радикальный и новаторский, использовавший в своём творчестве научные и технологические достижения своего времени. И хотя в 1860-е годы он и примкнул к импрессионистам, отношения с этим течением складывались непросто. Да, Дега считался одним из лидеров движения, принял участие в 7 из 8 организованных импрессионистами выставок, но его работы лишь весьма условно можно отнести к этому направлению. Начнём с того, что сам термин «импрессионизм» Дега отвергал. Пейзаж, занимавший центральное место в творчестве большинства импрессионистов, не вызывал у него ни малейшего интереса, да и работе на пленэре (святая святых импрессионизма!) Дега предпочитал управляемую среду студии. Ускользающая игра света и тени, которую пытались передать на полотне его коллеги, не прельщала художника – куда важнее для него оставалась точность традиционной живописи, на которой он вырос как художник. Что по-настоящему роднило Дега с импрессионистами – это интерес к современной жизни, стремление найти для её фиксации на полотне новый адекватный язык. Для Дега это значило передать на холсте движение. Эта страсть к воспроизведению движения определила круг тем художника, он словно задался целью создать энциклопедию «своеобразия движений людей в зависимости от их профессии». Ипподромы, скачки, жокеи, сценки в кабаре и кафешантанах, балерины, модистки, прачки, гладильщицы за работой населяют теперь его картины, складываясь в подвижную мозаику жизни города, запечатлённую остро и динамично. «Я до сих пор не встречал человека, который умел бы лучше изображать современную жизнь, душу этой жизни», – восторгался писатель Эдмон Гонкур. В цикле этих работ особое место принадлежит балету.
Дега был первым европейским художником, который увидел балет по-новому. В отличие от предшественников, он не изображал прим-балерин, «нимф и богинь», склонившихся в изящном поклоне, или сверкающее действо балетного спектакля. Художник уводит зрителя за кулисы, в артистические уборные, фойе и танцклассы. Его балерины не порхают по сцене – они работают. Дега рассказывает об изнурительном физическом труде, жесткой реальности долгих часов репетиций в студии, которая стояла за воздушными пируэтами. Но при этом «вульгарность» натуры удивительным образом соединяется в его картинах с утончённой гармонией колорита, изысканностью рисунка, совершенством ритмического узора. Грубоватые приземистые танцовщицы, растворённые в этой живописной феерии, преображаются в романтических сильфид, творящих поэзию. Известен сонет, который Дега посвятил балеринам парижской Оперы, которых постоянно рисовал:
«Пляшите, красотой не обольщая модной,
Пленяйте мордочкой своей простонародной,
Чаруйте грацией с бесстыдством пополам.
Вы принесли в балет бульваров обаянье,
Отвагу, новизну. Вы доказали нам,
Что создают цариц лишь грим да расстоянье».
Парадоксально, что художник, всю жизнь одержимый страстью передать переменчивое состояние движения, нечто мгновенное и случайное, не признавал в своем творчестве спонтанности и экспромта – его рукой всегда двигал интеллект. Критический волевой ум Дега, воспитанный на искусстве старых мастеров, не оставлял места случаю в его работе. «Не было искусства менее непосредственного, чем моё, – писал художник. – Всё, что я делаю, есть результат размышления и изучения старых мастеров. О непосредственности, вдохновении, темпераменте я понятия не имею».
Композиция – выверенная и просчитанная – фундамент его картин. «В искусстве ничего не должно быть похожим на случайность, даже движение», – утверждал художник. Будучи перфекционистом, Дега испытывал постоянное неудовлетворение и сомнения, изнуряя себя бесконечными переделками. Друзья шутили, что единственный способ заставить Эдгара окончить картину – просто отобрать у него холст.
Боготворивший художника писатель Поль Валери писал в своих мемуарах: «В течение всей своей жизни Дега искал в изображении обнажённой фигуры, рассмотренной со всех точек зрения, в невероятном количестве поз, во всевозможных движениях, ту единственную систему линий, которая выразила бы с величайшей точностью не только данный миг, но и наибольшее обобщение».
От неизлечимого перфекционизма Дега страдал не только он сам, но и модели. Рассказывали, что к концу сеанса модели Дега были не только смертельно уставшими от долгого позирования, но и расписаны полосками, которые теряющий зрение художник наносил на их тела как разметку, помогавшую ему точнее определить пропорции.
Необычные ракурсы, срезы, динамичные точки зрения, боковой свет создают ощущение, что персонажи Дега сняты скрытой камерой. Особенно это ощущается в цикле, посвящённом женщинам «за туалетом» – моющимся, переодевающимся, причёсывающимся. Художник говорил: «До сих пор нагота изображалась в позах, которые предполагают наличие свидетелей. Мои же женщины – честные человеческие существа, они не думают ни о чём другом, а заняты своим делом».
Это впечатление наблюдения за персонажами через замочную скважину явственно ощущается в «Сценах в закрытых домах». Открытый эротизм этой серии из 50 монотипий, которую нашли после смерти художника, шокировал и поверг в недоумение почитателей таланта Дега. Трудно поверить, что художник, столько лет отдавший изучению и передаче на холсте обнажённого женского тела, сам никогда не был женат, не имел детей; биографам не известно ни одного имени его любовницы. Аристократ с изысканными манерами, ироничный и язвительный, сдержанный и вспыльчивый одновременно, Дега отличался удивительной скрытностью в личной жизни, больше всего ценя свою независимость. Уже будучи старым и беспомощным, он однажды признался Амбруазу Воллару: «Легче привыкнуть к собакам и, пожалуй, даже к цветам на столе, чем к одиночеству». «Почему же вы сами не женились, месье Дега?» – спросил Воллар. «Я слишком боялся, – ответил Дега, – что жена скажет про мою новую работу: «Как это мило у тебя вышло!»
Одно из крупнейших изобретений XIX века – фотографию – Дега поначалу встретил довольно скептически. Как выразился его современник поэт Бодлер, «фотография – смертельный враг живописи». Фотографии звёзд балета того времени, весьма популярные у коллекционеров, представляли танцовщиц в застывших искусственных позах, тогда как сам Дега создавал динамичные композиции, пытаясь передать движения фигуры. Однако уже в 1895 году художник приобретает камеру. Занявшись фотографией, Дега, как всегда, поставил перед собой усложнённые задачи. Фотографируя по вечерам, он жаловался друзьям: «Дневной свет даётся легко, а то, что я хочу передать – освещение лампой или лунный свет – это трудно». В фотографии художника привлекает «смена фокусных расстояний, фрагментарность композиции, срезы объектов рамками кадра, размытость некоторых планов и неожиданная чёткость случайно попавших, «посторонних» деталей».
Прекрасный рисовальщик, непревзойденный мастер пастели, проникший, кажется, во все тайны этой благородной капризной техники и всю жизнь неутомимо экспериментирующий с нею, Дега к пятидесяти годам понял, что теряет зрение. Что может быть страшнее для художника, погружённого в стихию красок, чем темнота! Поздние пастели, созданные страдающим фотофобией художником, вынужденным работать в полутёмной студии в очках, в которых одно стекло было черным, накалены такой колористической мощью, что кажутся воплем протеста против надвигающейся слепоты, неукротимой оргией цвета. Фигуры танцовщиц укрупняются, уплощаются, Дега словно рассматривает их с близкого расстояния; их движения замедляются, они словно стареют и тяжелеют вместе с художником. Неожиданным всплеском на этом фоне стала серия «Русские танцоры», изображающая буйную стихию украинских народных танцев, увиденных Дега на парижской сцене и в фильмах братьев Люмьер.
Теперь Дега всё чаще обращается к скульптуре – ведь здесь можно положиться не столько на слабеющее зрение, сколько на осязание. Лепить маленькие восковые скульптуры художник начал ещё в конце 1860-х годов и теперь продолжал работать в мягких материалах, создавая фигурки балерин, купальщиц, лошадей. Дега сам никогда не работал с бронзой, считая, что отлить фигуру в металле – слишком большая ответственность. Только однажды он выставил свою скульптуру на выставке – это была теперь всемирно известная «Маленькая четырнадцатилетняя танцовщица». После смерти Дега в его мастерской нашли около 70 восковых скульптур, которые наследники художника перевели в бронзу.
«У всех есть талант в двадцать пять. Трудность состоит в том, чтобы иметь его в пятьдесят», – сказал однажды Дега. Выставка в Национальной галерее убеждает, что высокий дар искусства не покинул художника до последних дней жизни.
Drawn in Colour: Degas from the Burrell
20 сентября 2017 – 7 мая 2018
National Gallery
Trafalgar Square
London WC2N 5DN
