Давид Махатели и балетная династия

Карьера премьера английского Королевского балета Давида Махатели началась в Грузии, в Тбилиси, когда 10-летний мальчик поступил в балетную школу. Если отец, мама и дедушка у тебя в профессиональном балете, танцевать, наверное, кажется более естественным, чем ходить! Учиться пришлось долго: сначала в Тбилисском хореографическом училище имени Вахтанга Чабукиани, затем, – после участия в конкурсе Prix de Lausanne (Швейцария), – в Королевской балетной школе в Лондоне. Стажировка в Англии, которую Давид выиграл благодаря победе в конкурсе, стала судьбоносной. После ее окончания Махатели пригласили в Голландский национальный балет, а спустя полтора года, в 2005 году, он принял приглашение директора Хьюстонского балета Бена Стивенсона и присоединился к его труппе как ведущий солист/премьер 2005 г. Семь лет в Хьюстонском балете были очень продуктивными, но когда Бен ушел с поста директора, Давид почувствовал, что пришло время перейти в большую компанию. Приглашение станцевать партию Des Grieux в балете Макмиллана «Манон» в Королевском балете оказалось как нельзя кстати. Так, в 2003 году Давид снова оказался в Лондоне, в театре «Ковент-Гарден»: сначала как приглашенный солист, а с 2004 года – как премьер этой прославленной балетной труппы. Обширнейший репертуар, в котором задействован Махатели, сверкает самыми звездными хитами классического балета: «Спящая красавица», «Лебединое озеро», «Ромео и Джульетта», «Жизель», «Дон Кихот», «Щелкунчик», «Баядерка», «Онегин» и многие другие. Есть в нем и неоклассика – балеты Форсайта и Начо Дуато. Давид – лауреат международных конкурсов, среди которых Первый международный балетный конкурс имени Дягилева (Москва), Paris International Ballet Competition, Prix de Lausanne.

» Я недавно вспоминала, что мы с тобой знакомы со дня, когда ты появился в Лондоне и позвонил нам в газету. Это было в 2003 году. Ты только приехал из Америки, из Хьюстона – покорять Лондон: окрыленный, с горящими глазами! Как изменился твой статус и ситуация в театре «Ковент-Гарден» за прошедшие семь лет?

Мне кажется, что за эти годы я вырос как артист, стал иначе подходить к своей работе. Если раньше я хотел выйти на сцену и «завертеть», «выпрыгнуть», сделать что­то сумасшедшее, то теперь помимо трюков и технического мастерства мне важно донести до зрителя историю моего героя, раскрыть внутренний смысл.

» Три года назад я смотрела постановку балета Джона Кранко «Онегин», где ты танцевал партию главного героя. В сегодняшней постановке я увидела совсем другого Онегина. Мне кажется, твоя игра стала глубже, артистичнее.

Я подошел к этой роли по­другому: еще раз перечитал Пушкина, попытался расставить акценты, склеить что­то свое. Вообще, партии в «Онегине» и «Манон» ­ мои любимые. Мне близки драматические роли, в них можно многое сказать и выразить. Когда танцуешь «Лебединое озеро» или «Жизель», таких возможностей для развития роли и самовыражения гораздо меньше.

» В «Ковент-Гарден» партию Онегина танцуют четыре разных исполнителя. С чем это связано?

С тем, что каждый солист должен иметь возможность выступить, поэтому репертуар составлен таким образом, что мы чередуемся в разных спектаклях. Но «Онегин» считается «моим» спектаклем, поэтому я выступал чаще других. Но репетировать приходилось каждый день, так как это достаточно сложный спектакль. Например, вторая сцена в этом балете, когда у Татьяны видение и из зеркала выходит Онегин. Партия в этом дуэте очень сложна для дыхания, и когда «заходишь обратно в зеркало», ты просто падаешь без сил на пол и ждешь, когда закроется занавес. Роль Онегина я готовил со своим педагогом Александром Агаджановым, моим главным репетитором классического репертуара в «Ковент­Гарден». Хотелось бы отметить, что немалая часть моего успеха и зрительских аплодисментов является его заслугой.

» Ты потомственный танцор?

Да, и дедушка, и мама, и папа у меня танцовщики, а бабушка пела в хоре, она заслуженная артистка Грузии. Я вырос в театре, постоянно ждал маму на репетициях. Хорошо помню, как дедушка забирал меня из школы и вел в театр ­ мне там всегда все очень нравилось.

» А петь не пробовал?

Было дело: в «Дон Карлосе» требовались два мальчика, и бабушка меня привела к режиссеру. Но там сказали, что у меня скоро начнется мутация голоса, и на этом все закончилось… Танцевать легче! (Смеется).

» А когда ты учился в Грузии в балетном училище, в классе своего отца, он был более строг по отношению к тебе, чем к другим студентам?

Да. Мой папа был директором и однажды к нему подошла педагог и предложила отправить меня на балетный конкурс в Лозанну. Но отец, чтобы не было разговоров, что едет именно Давид, сын директора училища, предложил педагогам провести конкурс и выбрать лучшего. В итоге выбрали меня, я отправился на конкурс и не подвел – привез домой приз и путевку в Королевскую школу балета.

» Общеизвестно, что русская и грузинская балетные системы ощутимо отличаются от английской. У тебя не возникало желания перенести лучшее из русского балета в британский?

Возникало! Но не получается! Хотя что­то из вагановской системы они и используют, но все­таки у британцев свое видение, своя методика.

» Родители определили твою судьбу, а в какой-то момент ты повлиял на судьбу своих родителей. Когда ты танцевал в Хьюстоне, родители приехали к тебе в Америку и в результате основали там танцевальную школу.

Да, я рад, что смог помочь родителям и сестре. Майя  –
прекрасная балерина и теперь в Голландии танцует ведущие роли.

» Несколько лет назад ты говорил о своих продюсерских планах. Удалось что-то сделать в этой сфере?

После двух гала­концертов в «Ковент­Гарден» и Колизеуме, организованных «Ансамбль Продакшн», где я выступил в качестве художественного советника, я решил попробовать создать собственный гала­концерт в Греции, посвященный Рудольфу Нуриеву. Учитывая экономическое положение Греции, затея была рискованная. Площадкой был выбран открытый театр «Герольд Аттикус» на четыре с половиной тысяч мест. Но результат превзошел все ожидания. Шестнадцать танцовщиков ведущих театров мира – и весь зал продан. В данный момент я готовлю следующий мой проект. Гала должен состояться в Греции в апреле 2011 года. А вот чему он будет посвящен, пока оставлю в секрете.

» А у тебя не было желания создать свою балетную школу, как твои родители?

Нет, но мне хотелось бы создать, выстроить свою труппу из самых лучших танцоров классического балета и возглавить ее. Мои продюсерские амбиции продиктованы тем, что я хочу находить таланты и давать им возможность реализовывать себя на сцене, пока они молоды. Как правило, большинство гала­концертов построено на громких именах состоявшихся танцовщиков. Я понимаю, это пиар, знаменитости притягивают публику.
Но, на мой взгляд, двух­трех имен достаточно, чтобы привлечь внимание к гала­концерту, а остальной состав участников должен строиться на новых именах, талантах, которые надо открыть для публики. Мне интересно именно этим заниматься.

» Репертуар в «Ковент-Гарден» подобран очень грамотно и сбалансированно. У вас, как у танцовщиков, есть возможность высказывать свои пожелания участвовать в том или ином балете или предлагать к постановке какой-то новый балет?

Каждый год у нас проходит встреча с директором относительно репертуарных планов, и ты можешь высказать свои пожелания. Иногда тебя слушают, иногда нет. В театре ведь очень много солистов и всем надо дать роли.
Что касается идей относительно репертуара, я думаю, можно что­то предлагать, только вряд ли это «прокатит». У администрации есть свое видение, и оно определяет все. Позитивным моментом является то, что ты знаешь свой график до конца сезона и, соответственно своей занятости в театре, можешь планировать какие­то свои гастроли, выступления в других театрах.

» А есть балеты, которые тебе не пришлось станцевать, но хотелось бы?

Мне очень нравится «Лауренсия», «Спартак», но я знаю, что это не мое. Я счастлив, что перетанцевал практически весь классический репертуар. В театре «Ковент­Гарден» у меня амплуа классического танцовщика. Я бы с удовольствием станцевал Бежара, Килиана или Ноймаера «Даму с камелиями», но здесь этого нет. Хотя, в Хьюстоне у меня были в репертуаре балеты Форсайта и Начо Дуато.

» Твоя жена Наталья тоже балерина. Удается ли вместе выступать?

К сожалению, только на гастролях. Она танцует в Английском национальном балете, я – в «Ковент­Гарден». Но судьба нас балует ­ и меня, и Наташу часто приглашают на гала­концерты. Тамара Роха и Лусия Лакарра нас часто зовут на гала в Испании. Мы вместе объехали много стран в Европе, Азии и Латинской Америке. Стараемся как можно чаще танцевать вместе.

» А как с женой танцевать – удобно?

Есть в этом свои плюсы и минусы. С одной стороны, мы хорошо чувствуем друг друга, знаем все наши недостатки и достоинства, и это помогает, а с другой ­ балерине ты не сможешь высказать все, что думаешь, а жене – можно. (Смеется). И наоборот. Это нормальный рабочий процесс. В итоге мы выходим на сцену и получаем огромное удовольствие, танцуя вместе.

» А сколько времени ты еще собираешься танцевать?

Хотелось бы танцевать, пока я и мои зрители не перестанем получать от этого удовольствие! Но если мне поступит предложение возглавить балетную труппу, то, возможно, и раньше! (Смеется). Если серьезно, то до сорока лет надеюсь потанцевать!

» Вы с Натальей видите свое будущее в Лондоне?

Пока наш дом и работа в Лондоне, но карьера танцовщика непредсказуема. Никогда точно не знаешь, что будет через год. Испокон веков артисты были кочевниками. Любимое место отдыха у нас – Монте­Карло. Вот если бы там была возможность работать – с удовольствием жили бы там. (Смеется.) Для меня это особый город ­ когда я только выиграл конкурс в Лозанне, попал в Монте­Карло. Представляете, из Тбилиси, где тогда было военное положение, в такое райское место… Там жили люди, которые меня опекали, помогали, пока я учился. Мы много раз потом приезжали туда с Наташей. Этот город полон для меня хороших друзей и воспоминаний.

интервью:  Елена РАГОЖИНА