Русское лето

Моя подруга приехала ко мне в гости в Малаховку, в дом моего прадеда, построенный ещё в XIX веке деревянный теремок. Явилась аж с самой Новой Риги.

– У тебя пахнет детством, – сказала она, едва переступив порог калитки, – с ума сойти, как хорошо!

– И как же оно пахнет? – поинтересовалась я.

– Яблоками, земляникой, смородиной и чем-то еще таким…

– Земляника и смородина уже месяц как сошли, – перебила я её. – А что, у тебя яблок, что ли, нет?!

– Яблоки есть, – хмуро ответила она, – но детством всё равно не пахнет.

Я, конечно же, лукавила. У меня не просто пахнет детством, у меня пахнет всеми русскими XIX–XX веками, дачно-дворянско-усадебным бытом, Чеховым, Толстым и Тургеневым, пирогами, огурцами и, конечно же, вареньем – малиновым, вишнёвым, сливовым; гусем с яблоками, квашеной капустой, наливками, яблочной пастилой, а ещё укропом, петрушкой, ну и прочим всем с огорода, где свёкла сладкая, а картошечка из земли, словно мытая, золотистая.

И на стенах у меня подобрались художники, живописующие всё тот же летний русский быт – Станислав Жуковский с его колокольчиками на окне, кресла и коврики русской усадьбы Сергея Виноградова, деревянная cоветская дачка Алексея Грицая, девочка, стоящая босиком на тёплых деревянных половицах братьев Ткачёвых, словно забытый в кутерьме дня разноцветный девичий венок Татьяны Яблонской. Дачи, избы, речки, букеты полевые, корзины грибов, натюрморты с огорода…  Короче, на стенах то же, что и в окне. Не устаю любоваться, не надоедает жить и петь, и любить одно и то же.

«Какая ты молодец, что не поддалась на новорусское…» – со вздохом продолжила подруга. Я вдруг вспомнила её роскошный дом в стиле шале, безупречный сад, выверенный до сантиметра, какие-то экзотические хвойные, газоны, аллеи, фонари… Красиво, между прочим, очень, не спорю. Но…, как она сама и определила, детством не пахнет.  И, что она, возможно, утаила, душа не отдыхает. Во всяком случае у меня. Пытаюсь вспомнить хоть одну картину русского современного художника, изображающую вот такое вот шале или любой другой новорусский дом. Вспомнить не получается. Видно, душу не греет не только мне. Чем больше думаю, тем больше смущает само определение. Что собственно русского во всём этом так называемом «новорусском»?  Какие традиции продолжают нынешние законодатели моды и стиля? Мне кажется, что ответ настолько очевиден, что мне не хочется продолжать рассуждения на эту тему.

Но вот что интересно. Недавно я прочла прекрасный роман «Зулейха открывает глаза». И с удивлением обнаружила, что лучшие традиции русской колониальной литературы чудом возрождаются. Такой роман не может быть случаен, потому что если люди такого масштаба, таланта и честности, как его автор, пробиваются сквозь окаменевшую лаву и востребованы, значит, в обществе началось что-то иное. От новорусского, оказывается, уже воротит, а русское повседневное, непритязательное снова притягивает. Не бутафорско-стилизованное по-акунински, а истинно родное. И в этом не стыдно признаться… хотя бы своей подруге.

* * *