Караваджо. По следам мастера
«Караваджо – это сама жизнь, застигнутая светом врасплох». Роберто Лонги
18 июля 2014 года в мемориальном парке тосканского городка Порто-Эрколе был похоронен знаменитый итальянский художник Караваджо. Событие скорее неординарное – если учесть, что умер мастер 404 года ранее.
Почетное погребение положило конец многолетнему арт-детективу, начавшемуся в 2010 году, когда группа итальянских ученых заявила: в массовом захоронении на городском кладбище в Порто-Эрколе обнаружены останки Караваджо. В течение веков обстоятельства и место захоронения художника оставались мистерией со многими неизвестными. Четырехсотлетний юбилей со дня смерти мастера в 2010 году вызвал волну караваджомании с обилием выставок его работ по всему миру, спровоцировав новый всплеск интереса к творчеству и короткой, но бьющей через край страстями и событиями жизни живописца.
Поиском останков Караваджо вплотную занялись четыре итальянских университета: Болоньи, Аквилы, Саленто и Равенны. Один из руководителей проекта – историк, искусствовед и популяризатор Сильвано Винчети – уже имел солидный опыт «раскапывания» могил: по черепу воссоздал облик Данте; забрался в последний земной приют поэта Петрарки и обнаружил, что череп поэта подменен на девичий; нашел место захоронения поэта Маттео Боярдо; эксгумировал останки выдающегося гуманиста Пико делла Мирандолы.
Взяв за основу сведения о том, что Караваджо умер в Порто Эрколе и был похоронен на кладбище при церкви Святого Себастьяна, ученые в течение нескольких лет изучали останки массового захоронения из 200 человек, при помощи различных тестов постепенно сужая круг, пока не остались наиболее вероятные «кандидаты»: радиоактивное датирование помогло выяснить точный возраст, а содержание свинца и ртути в костях – профессию (во времена Караваджо в красках, которыми писали художники, содержались эти элементы). Были даже проведены анализы ДНК, и, наконец, исследователи обнародовали вывод: фрагмент лицевой части черепа, два обломка челюсти, бедра и крестовой кости являются останками Караваджо. Так, с подобающими почестями в XXI веке был похоронен реформатор европейского искусства XVII века, основатель реализма в живописи, виртуоз «кьяроскуро», мастер барокко Микела́нджело Меризи да Карава́джо ((Michelangelo Merisi da Caravaggio).
Драматизм резких контрастов света и тени, экспрессия жестов и эмоциональный заряд полотен Караваджо как будто отражают неспокойный характер и судьбу художника, то озарявшую его зарницами славы, то бросавшую во мрак тюремной камеры или гнавшую по ночным дорогам в попытке спастись от возмездия. Человек эпохи барокко, он и прожил ее по-барочному бурно, гротескно, с излишествами, все доводя до экстрима: споры – до драк, дебошей, дуэлей и, даже случалось, убийств; неудачи в творчестве – до кромсания ножом собственных картин.
Микеланджело Мирезо родился в Милане в 1571 году. В тринадцать лет поступил на учебу подмастерьем в мастерскую художника Симоне Петерцано, считавшегося учеником Тициана, а в 1592 году отправился завоевывать Рим. Денег и покровителей в столичном граде у художника не было, и начинать пришлось с дорисовывания цветов и фруктов на монументальных холстах успешного живописца Чезари д’Арпино, любимого мастера папы Клементия VIII. Уже в эти годы в работах Караваджо проявляется тяга к интенсивному пронзительному реализму. Будь то предметы, фрукты или люди, художник пишет их такими, какими видят его глаза – со всеми подробностями, несовершенствами и деталями, пусть даже самыми нелестными.
Для современников Караваджо, воспитанных на идеализированных классических образах Микеланджело Буанаротти, такой подход казался революционным и спорным. Еще более провокационным представлялся статус героев картин Караваджо – простолюдинов с улицы: музыкантов, картежников, солдат, нищих, цыганок, проституток. Об одной из ранних картин «Мальчик, укушенный ящерицей» первые биографы художника Бальоне и Манчини писали, что она «более истинна, чем живая модель». Но мало того, что Караваджо наводняет свои жанровые картины простым народом – он и для традиционных композиций на библейские религиозные темы использует те же модели, не тушуясь их грязных ног и бородавок, и помещая героев не в условной среде, а на фоне живых пейзажей или в реальных интерьерах. Далеко не всегда это казалось приемлемым представителям богатых церквей, заказывавших художнику картины для храмов, и, несмотря на возросшую популярность и обилие заказов от клериков, Караваджо приходилось иногда по несколько раз переделывать работы. Биографы приводят беседу между возмущенным служителем церкви Санта Мария дель Пополо и Караваджо, только что переписавшим во второй раз картину «Преображение на пути в Дамаск». «Почему ты поместил в центре полотна лошадь, а святого Павла изобразил на земле?» – «Потому!» – «Разве лошадь – бог?» – «Нет, но она стоит в божественном свете!»
Преданность реализму, который некоторые из заказчиков считали слишком примитивным, у Караваджо порой зашкаливала. Известна история с картиной «Воскрешение Лазаря». Ссылаясь на свидетельства очевидцев, литератор Сузинно рассказывает, как в отведённое под мастерскую просторное помещение при госпитале братства крестоносцев Караваджо приказал принести выкопанное из могилы тело недавно убитого молодого человека и раздеть его, чтобы добиться большей достоверности при написании Лазаря. Двое нанятых натурщиков наотрез отказались позировать, держа в руках уже начавший разлагаться труп. Тогда, разозлившись, Караваджо выхватил кинжал и принудил их силой подчиниться его воле».
Караваджо – прирожденный рассказчик. На его картинах действие схвачено в самом разгаре, в высшей кульминационной точке. Мимика, жесты, движения – концентрация эмоций кажется максимальной, но тут в драму вступает еще одно действующее лицо – свет, и накал взвивается на 100 градусов вверх. Караваджо одним из первых стал применять в живописи кьяроскуро – манеру письма, для которой характерно резкое противопоставление света и тени. Исследователи выяснили, что для того чтобы написать портрет человека, словно выхваченного прожектором света из густого мрака, он занавешивал стены мастерской черным сукном, а в крыше прорубал окно. Лучи солнца, падающие сверху на модель в абсолютную черноту комнаты, казались ослепительными.
Слава Караваджо росла и ширилась, его работы покорили не только коллекционеров, заказчиков и прихожан церквей – со всех концов Европы в Рим приезжали коллеги-художники, чтобы увидеть его живопись во плоти; особенно усердствовали молодые: называли Караваджо «единственным подлинным копиистом натуры», картины живописца – «чудом» и ревниво соревновались в подражании мастеру. Однако тупое копирование никогда не приносило успеха – лишь художники, воспринявшие творчество Караваджо как отправную точку в своих поисках, позаимствовавшие и развившие какую-то близкую себе линию – театральное освещение или силу нарратива – сумели оставить след в искусстве. Об этом расскажет выставка «Караваджо и его последователи», открывающаяся этой осенью в Национальной галерее в Лондоне. Произведения мастера, проложившего новое направление в живописи – караваджизм, предстанут в экспозиции наряду с картинами его современников и последователей: художников Орацио Джентилески, Валантен де Булонь, Геррит ван Хонтхорст и многих других.
Кстати, имя, с которым Микеланджело Меризи вошел в мировую историю искусства, он получил в Риме. В то время это была довольно распространенная практика – итальянским художникам, стекавшимся в столицу, давали прозвища, связанные с местом их рождения (Веронезе, Корреджо и др.). Так Микеланджело Меризи стал Караваджо (Караваджо – местечко, в котором родилась мать художника и где он взрослел).
Заносчивый, агрессивный, задиристый, непредсказуемый характер был виновником странной кривой жизни Караваджо, заставлявшей его срываться с места, колесить по Италии, начинать заново в другой провинции, чтобы после очередного ареста опять пускаться в бега. Создание шедевров перемежалось неделями разгула в сомнительных тавернах, стычками и драками, штрафами и заключениями. Все биографы отмечают эту двойственность и противоречивость натуры художника: с одной стороны – утонченный, изысканный придворный, с другой – уличный мальчишка, вспыльчивый и наглый. Современник, критик Ван Мандер писал: «Поработав пятнадцать дней, Караваджо предается ничегонеделанью целый месяц. Со шпагой на боку и пажом позади, он переходит с одной площади на другую, всегда готовый сцепиться с кем-нибудь в драке». Воинственный нрав художника подтверждают и многочисленные судебные документы. Он обвинялся в том, что ранил шпагой человека, плохо отозвавшегося о его картинах, в том, что написал оскорбительные стихи о живописце Бальоне, в избиении нотариуса, в потасовке в таверне, агрессии, нанесении телесных повреждений и т.д. И каждый раз от тюрьмы художника спасали покровители, почитатели таланта и кардиналы. Но даже они оказались бессильны, когда в мае 1606 года Караваджо предъявили обвинение в убийстве во время драки юноши Рануччо Томассони, а папа Павел V объявил художника вне закона. Теперь самого Караваджо мог убить любой и даже получить за это награду. Художник сбежал в Неаполь, затем был остров Мальта, поступление в Мальтийский орден, очередная ссора и тюрьма, снова побег – на этот раз в Сицилию, потом в Южную Италию, опять в Неаполь – вплоть до смерти в 1610 году художника кружили по Италии криминальное прошлое и настоящее. Остается загадкой, как среди всех этих турбуленций короткой 38-летней жизни Караваджо сумел создать столько выдающихся картин, повлиявших на творчество многих великих мастеров XVII века – Рубенса, Йорданса, Латура, Сурборана, Веласкеса, Рембрандта.
Beyond Caravaggio
12 октября 2016 – 15 января 2017
National Gallery
Trafalgar Square, London WC2N 5DN
