Александр Левенбук: в еврейский театр ходят все
Его голос знали миллионы советских школьников. Один из бессменных ведущих передачи «Радионяня» Александр Левенбук (Алик) вместе с «радиоволшебником» Николаем Литвиновым и его коллегой многие годы помогали «ребятам-трулялятам» осваивать законы грамматики и математики, правила поведения и дорожного движения и еще целую кучу очень нужных, но довольно скучных вещей – если рассказывать о них канцелярским языком! Только «Радионяня» самые нудные правила превращала в песенки и шутки, которые тут же крепко застревали в памяти. Прошло почти тридцать лет, а те, кто слушал в детстве эти передачи, до сих пор не забыли ни «Радионяню», ни правила, которым их научили ведущие. Мы просто не могли не коснуться этой темы в нашем интервью с народным артистом РФ, актером и режиссером, художественным руководителем Московского еврейского театра «Шалом» Александром Левенбуком. Александр Семенович, празднующий в этом году свой 80-летний юбилей, полон сил, энергии, театральных планов и, конечно же, никогда не покидающего его чувства юмора.
Весной 2013 года Московскому еврейскому театру «Шалом» исполнилось 25 лет. Как удалось создать этот уникальный театр и четверть века удерживать на плаву в столь непростые времена, да еще в таком далеком от центра Москвы районе (на Варшавском шоссе. – Прим. ред.)?
Начну с того, что Россия – достаточно театральная страна. У нас любят театр, и даже в тяжелые военные годы люди продолжали ходить на спектакли. При советской власти было 22 еврейских театра. Их потихоньку закрывали, пока в 1949 году не был разгромлен самый главный еврейский театр на Малой Бронной – Соломона Михоэлса. Одна женщина подарила нам кресло, в котором репетировал Михоэлс. Когда уничтожали декорации, афиши и реквизит театра, она буквально выхватила это кресло из огня и хранила у себя долгие годы. Наш театр возник после 40-летнего антракта – именно столько лет в Москве не было еврейского театра!
Кто был инициатором создания театра?
Это идея Кобзона. Практически он и пробил этот театр. На вопрос, как я попал сюда, обычно отвечаю: на эту работу меня устроил Кобзон. Правда, дураков, желающих пойти на эту работу, нашлось немного, и я – один из них. Тогда ведь существовал еврейский драматический ансамбль – сидели, работы не было, изредка выезжали на гастроли в мелкие города (в крупные не пускали!). Играли на идише – языке, которого к тому времени практически никто не знал. Если на Украине язык еще как-то существовал, то в Москве буквально считанные люди знали идиш. Район, где разместился наш театр, – трудный: довольно бедный и к тому же удален от центра. Мы объявили жителям дома, в котором находился театр, что они могут посещать спектакли бесплатно – так ни один не пришел! Сегодня приходят, здороваются с нами на улицах, а в расположенном поблизости кардиоцентре мне могут даже уступить очередь! Наш район еще славен тем, что является первым по количеству коммунистов в столице. Такая вот специальная среда для еврейского театра! Но, как сказал один раввин, видно, нам Всевышний помогает, если 25 лет работаем, играя по 26 спектаклей в месяц. Я думаю, большинство еврейских зарубежных театров столько играют за целый год! Еще одно отличие нашего театра – мы входим в общий рынок театров Москвы. Поэтому в борьбе за выживание мы гонимся за качеством – наверное, получается, раз к нам ходят зрители!
Расскажите, пожалуйста, о репертуаре театра.
У нас несколько мюзиклов и несколько спектаклей, близких к этому жанру. Вообще-то у евреев все тяготеет к мюзиклу. Я как-то спросил в Америке: почему у вас такая еврейская страна и так мало еврейских театров? Всего лишь два, и оба в Нью-Йорке. А мне ответили: а мюзикл? (Смеется.) Это и есть еврейский театр, если посмотреть, кто из режиссеров занимается мюзиклом, – практически все они евреи. Как-то мне позвонил любимый актер Гафт и спросил: «Народ ходит?» Я отвечаю: «Грех жаловаться». Тогда он говорит: «Публика еврейская или нормальная?» (Смеется.)
Понятное дело, имея в виду интернациональную публику. Такая публика – предмет нашей гордости. Во-первых, в Москве не найдется столько евреев, а во-вторых, мы, театр, играющий на русском языке, не можем быть исключительно театром для евреев.
Тематика ваших спектаклей сугубо еврейская? У вас много песен, музыки, анекдотов…
Мы играем и трагедии – Башевица-Зингера, Фейхтвангера, Эмиля Ажара. Спектакль «Мадам Роза» по Ажару газета «Комсомолка» назвала гениальным, а главный попечитель нашего театра Иосиф Кобзон сначала пришел на «Мадам Розу» один, а в следующий раз привел 10 человек.
Когда идет поиск нового спектакля для репертуара, на что вы ориентируетесь? На тематику, близкую москвичам? Музыкальность? Пьеса должна затронуть вас лично? Какие приоритеты при выборе?
Все, что вы перечислили. Конечно, нужно, чтобы пьеса нравилась и нам, и зрителям. И тема должна быть еврейской. К примеру, в «Хэлло, Долли!» почти все действующие лица – евреи. Но это не еврейская пьеса. А если бы у нас была пьеса про общество «Память», в которой не было бы ни одного еврея, она могла бы быть еврейской пьесой. Еврейские темы – антисемитизм, холокост, война и участие в ней евреев. Выяснилось, что этот маленький народ находится на пятом месте по количеству Героев Советского Союза – после больших наций: русских, украинцев, белорусов и татар. Предмет нашей особой гордости – спектакль о войне «Живые! Пойте о нас…». К сожалению, у нас нет полки, с которой можно снять книгу с пьесой для нашего театра – мы всегда должны эту пьесу делать! То, что пишется на Западе, как правило, нам не годится.
Почему?
Как-то нам прислали пьесу французские евреи, которые хотели обменяться спектаклями с нашим театром. Мы сделали перевод: война, на севере Франции евреев отправляют в концлагеря, на юге ситуация полегче. Героини – две сестры, живущие на севере и юге, и они всю войну переписываются. В каждом письме – рецепт еврейской кухни. Но у нас такой спектакль невозможно представить! Что вы думаете, люди в зале станут записывать эти рецепты? Да они пойдут и купят себе книгу еврейской кухни – их изданы десятки! Наверное, на Западе это работает, а для нас абсолютно не годится – люди будут уходить с первой минуты такого спектакля! Вот и приходится самим заказывать инсценировки или новые пьесы.
Один из первых спектаклей театра – пьеса–обозре-ние Хайта «Поезд за счастьем». Действие охватывает время с 1903 года до наших дней – это сцены из еврейской жизни в разные периоды. Затем Хайт написал замечательную эталонную для нас вещь – «Моя кошерная леди». Типично русско-еврейская пьеса, где главная героиня – русская, и все участники – и евреи, и русские – бесконечно подшучивают друг на другом – смешно и трогательно, так что никто не обижается. Скоро мы будем праздновать 400-й спектакль «Моей кошерной леди», это наш рекорд. Кстати, с этой пьесой мы трижды бывали на гастролях в Америке, объездили многие города.
Публика на спектаклях была по преимуществу русской?
Только русской. Американцы не любят смотреть спектакли на других языках – им вполне хватает пьес на английском.
Как вам кажется, еврейский юмор отличается от юмора других народов – английского или французского, к примеру?
Наверное, отличается. Но я, как человек, который всю жизнь этим занимался, хочу привести пример. Мульт-фильм «Ну, погоди!» – типично русская продукция, хотя и делали его евреи – Феликс Кандель (под псевдонимом Камов), Аркадий Хайт, Александр Курляндский; режиссер Котеночкин – русский. Этот фильм побил все рекорды киноэкспорта из Советского Союза. И во всех странах, включая Японию, народ смеялся в одних и тех же местах. Так что юмор, на мой взгляд, нужно делить не по национальному признаку, а по качеству.
В детстве мы каждое утро слушали «Радионяню».
Я сейчас – назло всем пиратам, которые изрядно «погуляли по буфету», нажив миллионы на «Радионяне», – собрал все «уроки грамматики» и издал книжку и диск, где приведены 34 урока на все трудные грамматические правила. Моя знакомая во Франции долгие годы преподавала русский по пластинкам «Радионяни» – так ее ученики занимали все первые места на олимпиадах по языку. Иосиф Кобзон подарил 60 школам своего избирательного округа (Агинского) по комплекту наших уроков, а мы в своем районе также преподнесли школам эти материалы. Я хочу предложить президенту России использовать уроки «Радионяни» в школах – пусть идут на доброе дело, тем более что они ничуть не утратили своей актуальности сегодня! Русский язык ведь действительно трудный. «Полбутылки» пишется вместе, а «пол-литра» – через черточку; мы пишем «пол-яблока», но «полперсика» – ну как это запомнить!
В «Радионяне» ведь были также правила поведения, не только грамматика. Наверное, сейчас это даже более актуально! Да, мы собрали правила поведения в отдельную книжку, она сейчас в типографском наборе.
Почему именно среди евреев так много деятелей искусства, ученых, остроумных людей?
Мне лично кажется, что у евреев в связи с образованием и обязательным изучением Торы в детстве был высокий уровень абстрактного мышления. Поэтому, когда появились возможности, они буквально рванули вперед в науке, завоевав множество Нобелевских премий в таких фундаментальных дисциплинах, как физика, математика и т. д. Тора сплошь афористична, а отсюда прямая дорога к юмору и анекдоту. К тому же юмор служил евреям средством защиты на протяжении всей их истории.
Ваши любимые анекдоты?
Множество. Мы напечатали книжку анекдотов, выдержавшую уже четыре издания. Вместе с Хайтом, обложившись материалами, в течение двух лет отбирали из тысяч анекдотов лучшие, тщательнейшим образом их редактируя. Анекдот ведь мало правильно рассказать – надо очень жестко его сформулировать. Единственный человек, не нуждающийся в редактуре (из тех, кого мы с Хайтом знаем), – это Кобзон. У него поразительное чутье, а с чувством юмора он, наверное, просто родился.
Расскажу анекдот. Приходит еврей к раввину и говорит: «Ребе, все плохо: жена болеет, сын двоечник, денег нет». Ребе: «Главное – не терять надежду. Повесь дома на стене слова «Так будет не всегда». Тот так и сделал. Вскоре опять приходит к ребе: «Спасибо, все налаживается: жена поправилась, сын отличник, деньги появились. Может, уже снять эти слова со стены?» Ребе: «Пусть висят».
В России довольно много состоятельных евреев. Почему до сих пор не нашлось фонда, который поддержал бы переезд вашего театра в центральный район Москвы?
Фондов много, и еврейских в том числе. Но настолько богатого, чтобы мог поднять необходимые нам суммы, я не знаю. Да, есть состоятельные евреи, но большинство евреев ведь не вписались в перестройку и в новую жизнь психологически не попали. По профессии они педагоги, врачи, инженеры, то есть бюджетные работники. А предпринимателей оказались единицы. Конечно, на еврейские деньги построены крупнейшая синагога в Марьиной роще, Музей еврейской истории и толерантности. К тому же тенденция столичного руководства культуры – децентрализация театральной Москвы, ведь спальные районы города остались почти без театров. В 2010 году было решение переместить наш театр ближе к центру, построив для нас здание, однако ничего из этого не вышло.
Ваш театр ведь много гастролировал?
Как московский муниципальный театр мы должны работать в столице. Однако мы также и единственный в России еврейский театр – не удивительно, что еврейские общины всей страны просят нас приехать. Поэтому минимум в 50 городах России мы уже побывали, и не по одному разу, да и по миру поездили прилично: семь раз были в США, восемь – в Израиле, два – в Австралии и Новой Зеландии, три – в Чехии, семь – в Германии, один раз – в Бельгии плюс почти везде в ближнем зарубежье.
А в Лондоне выступали?
Да, это интересная история. Помню, мы репетировали «Поезд за счастьем». Вдруг входит высокая женщина и спрашивает: «Where is the toilet?» Я отвечаю: «This way» – кстати, единственное, что тогда знал по-английски! Оказалось, это была Ванесса Редгрейв. Посмотрела она первое отделение, и тут как на грех погас свет. Но Ванесса пришла на следующий день – досмотреть спектакль. Я думал, мы в ее глазах провалились: у Хайта в пьесе каждая третья строчка смешная, а она в этих местах плакала. Потом выяснилось, что Ванесса троцкистка и критика советской власти для нее как мед! Редгрейв пригласила нас с этим спектаклем в Лондон. Так из полуподвала мы оказались на сцене театра Великобритании!
В Лондоне у нас был огромный успех – за 14 дней сыграли 17 аншлаговых спектаклей! Была опубликована 21 рецензия во всех газетах! Впервые еврейский театр из Советского Союза выступал в Британии: хорошая пьеса, великолепный перевод, сохранивший каждую нашу шутку!
Когда мы приехали, главный раввин Лондона сделал скромное заявление в прессе, что не придет, потому что Ванесса Редгрейв якшается с палестинцами и финансирует журнал их партии! В институте Jewish Affairs солидные джентльмены еврейской национальности очень корректно меня спросили: как же так случилось, что мы приехали с Ванессой? На что я ответил: господа, с окраины Москвы мы получили приглашение выступить в Лондоне. Для актеров это, может быть, единственный случай в жизни! Даже если бы мы знали, что Ванесса поддерживает палестинцев, все равно решили бы ехать! Тогда самый главный джентльмен поднялся и говорит: «Господа! Нам нужно выпить за здоровье господина Левенбука и его театра. У нас нет причин идти с ними разными дорогами». Пошли тосты, обнимания. Я думаю, это были высокая английская корректность, толерантность и уважительность.
Сцена из спектакля «Размороженный»Вы не только руководите театром, но и принимаете участие в спектаклях…
Я сейчас веду только один спектакль – концерт «Фаршированная рыба с гарниром». Недавно играл моноспектакль по Юзу Алешковскому «Карусель» – поверьте, лучше об отъезде евреев из страны еще никто не написал! Однако в этой пьесе, буквально пропитанной талантливо преподнесенной любовью к русской земле и народу, клеймятся Сталин и советская власть. Когда зрители услышали, что я «обижаю» Сталина, многие вставали и уходили. Одни кричали: «Спасибо за правду!», другие возмущались: «Сталин им не нравится!» Конечно, очень обидно, что не играю этот спектакль – я ведь готовил его четыре года! Это гениальная пьеса о целой вехе в истории, о явлении в жизни страны – отъезде евреев из Советского Союза. Для меня это очень важный спектакль, но я им пожертвовал: в наших условиях мы не вправе держать ни одного спектакля, не собирающего полный зал, – независимо от качества. Сейчас в репертуаре нашего театра порядка 14 названий.
И, знаете, когда кончается спектакль – а в зале русские, корейцы, евреи, – все смотрят одинаковыми глазами и кричат: «Спасибо!» Тогда все невзгоды и недовольство уходят и возвращаются здоровье и молодость. (Смеется.)
