Город Черной Скалы
Burning Man. Что это такое? Понятно – «Горящий Человек». Но так еще и называется фестиваль, ежегодно проводимый в Америке. Фестиваль необычный абсолютно во всех своих проявлениях. Можно сказать, самый сумасшедший, самый иррациональный, совместивший в себе потребности определенного типа людей в самовыражении, творчестве, личной свободе, экстриме, спартанском образе жизни, полном раскрепощении и бог знает, в чем еще. Фестиваль, в котором все дозволено. А Burning Man – не просто символ. Человека там таки сжигают – на гигантском костре инквизиции. Правда, не живого, а деревянного.
Место прописки фестиваля – штат Невада, пустыня Black Rock desert («Черная Скала»). Burners («поджигатели»), то бишь участники фестиваля, называют это место «Городом Черной Скалы», хотя 358 дней в году никакого города нет и в помине. А вот что там происходит оставшиеся 7 дней… это надо видеть собственными глазами.
Прибывающих в конце каждого августа на фестиваль ждет голая, дикая, выжженная солнцем пустыня, представляющая собой дно высохшего озера на плоскогорье, где нет ни травы, ни кустов, ни деревьев, ни воды, ни крыши над головой. Дно абсолютно ровное, без единого выступа, покрытое тонким слоем белой пыли. Днем нещадно палит солнце, зашкаливая за +40 градусов по Цельсию, ночью температура падает до –2. Но нет такой силы, способной заставить участников отказаться от своего фестиваля, которого они ждут весь год, как самого главного праздника жизни. Хотите знать, сколько их, безбашенных энтузиастов? …От 30 до 50 тысяч! (Процент наших соотечественников среди них неуклонно растет).
Новоявленные панки XXI века съезжаются отовсюду – со всего света, чтобы на неделю стать единой коммуной творцов, свободных от всех условностей общества. Чтобы прожить до предела насыщенной жизнью семь дней и ночей, сообща создать свой город-призрак, свои арт-инсталляции, а по окончании безумной недели уничтожить следы своего пребывания. Таково самое жесткое и непререкаемое условие фестиваля.
Это странное празднество ведет свое начало с 1986 года, с шальной выходки некого Ларри Харви (Larry Harvey), жителя Сан-Франциско. Собрав на пляже из деревянных деталей примитивную человеческую фигуру с воздетыми к небу руками, двух с половиной метров высоты, он прилюдно поджег ее, устроив знатный костер. Зевак собралось дюжины две, не больше. На следующее лето Ларри повторил свою затею, потом еще и еще раз. С каждым годом размеры деревянного человека становились все больше, а вместе с ними росло и число зрителей. Сначала они собирались сотнями, потом – тысячами.
Правоохранительным органам такая огненная самодеятельность, конечно же, не понравилась, уж больно она смахивала на нелепый, а главное небезопасный вандализм. У Харви возникли неприятности. Но он обладал хорошо подвешенным языком и даром убеждения. Каким-то чудом ему удалось получить для своего действа официальный статус фестиваля и разрешение на его проведение. Правда, при условии, что поджигатели будут собираться не в Сан-Франциско, а где-нибудь в пустыне, подальше от людей и жилья. Другое условие, которое он обязывался неукоснительно соблюдать, – не оставлять после себя никакого мусора. Харви письменно пообещал, что ни одна служба не сможет обнаружить даже намека на их пребывание по окончании фестиваля.
Так Burning Man перекочевал из Калифорнии в соседнюю Неваду, делящую с ней пустыню Мохаве – на выделенную ему властями штата огромную площадку в несколько сот квадратных километров. С годами деревянный человек, обрекаемый на сожжение, вырос до гигантских размеров: в 12-15 метров, а бывало, что и все 24. Фестиваль этот снискал не только общенациональную, но и всемирную популярность. Вокруг Burning Man начали собираться люди из разных стран самых разнообразных, но непременно связанных с авангардным искусством профессий. Соответственно «Город на неделю» стал делиться на тематические кампусы, в которых энтузиасты, объединяясь в группы, самореализуются сообща.
Black Rock City – самый настоящий город-призрак, нечто в основе своей утопическое, запредельное. Он возникает из небытия, достигая в считанные дни невероятных масштабов, и также внезапно исчезает. За неделю до начала фестиваля в пустыню приезжает бригада Ларри Харви и принимается за дело. На дне сухого озера возникает колоссальных размеров ромб. В ромб вписывается круг. В центре круга круглая площадь под названием Playa (Плая). На ней будут происходить все самые важные – огненные события. В центре площади, на возвышении сооружается деревянный человек, видимый отовсюду. Ночью, в свете прожекторов, он словно шагает по небесам.
Будущий город размечается не хаотично, а по определенному плану, основанному на принципе солнечных часов.От Burning Man разбегаются радиусы-улицы, обозначенные буквами алфавита. Их пересекают улицы, расположенные концентрическими кругами.
На площади Playa каждый год заново возводится Temple of Forgiveness («Храм Прощения») – воздушное, открытое солнцу и ветрам символическое сооружение, представляющее собой как бы духовно-энергетический центр всего города. Храм высокий, помпезный, занимающий большую территорию, и каждый год разный, хоть и возводится одними и теми же людьми. Он имеет четыре высоченных входа, а в центре алтарь. Здесь всю неделю burners будут писать письма усопшим, просить у них прощение за причиненные обиды, облегчать свою совесть и душу, освобождаясь от подспудного чувства вины и отрицательных эмоций. Похоже, Temple of Forgiveness – это уже серьезная заявка на создание не только собственной церкви, но и собственной религии – религии свободных от условностей общества людей, как они это понимают.
Съезжающиеся на фестиваль поджигатели занимают пространства между радиусами и дугами, образуя основное «тело» города, сотканное из десятков тысяч всех видов машин (легковых, грузовых, венов, трейлеров, домиков на колесах), шатров и палаток, и примутся за собственное творчество.
Каждый демонстрирует то, на что он способен. Здесь можно увидеть канатоходцев и акробатов, танцоров, музыкантов и певцов, актеров и поэтов, модельеров и живописцев, дизайнеров, архитекторов и скульпторов… да, собственно, кого угодно, в любом качестве и количестве, причем как безвестных, так и именитых.
Ровно неделю в городе-коммуне жизнь бьет ключом, стучат молотки, звенят голоса, круглосуточно не смолкает музыка. Переливаются всеми цветами ночные огни, разгуливают и разъезжают на велосипедах или на самодельных причудливых видах транспорта странно одетые или полностью раздетые люди (здесь никто никого не стесняется). Никто ни от кого не запирается. Можно войти в любой вагончик, в любой кампус и быть желанным гостем. Велосипедов столько же, сколько людей – территория огромна, пешком не очень-то походишь, а обычными машинами пользоваться нельзя.
Пустыня есть пустыня, случаются и суровые песчаные бури со скоростью ветра до 80 км/час – палатки и легкие инсталляции становятся парусами. Идти тяжело, дышать тяжело. Если не запасся маской и очками и не успел добежать до надежного укрытия – тебе хана. Видимость падает настолько, что люди натыкаются друг на друга. Вслед за бурей небо может разразиться ливнем. Но промокшая, покрытая разводами грязи и краски, публика весело хохочет и пускается в пляс под двойной небесной радугой. А потом, за отсутствием душевых, гоняется нагишом за поливальной машиной.
Ни власти Невады, ни полиция не имеют доступа в «Город Черной Скалы», поскольку мероприятие это частное. У фестиваля нет определенной цели, нет и жестких правил. В город-призрак не подведена ни вода, ни газ, ни электричество. Нет ни ресторанов, ни кафе, ни баров. Не работает даже мобильная связь. Запрещено использование денег. Всё, что тебе нужно, ты должен привезти с собой. Это называется radical self-reliance – «полагайся только на себя».
На Burning Man без ограничений может попасть любой желающий, уплатив стоимость пропуска. А получив право въезда, позаботиться о себе заранее – подготовить транспорт, воду и еду на неделю, одежду, убежище для ночлега, генератор для электричества, материалы для арт-инсталляции, если он намерен что-то сотворить, продумать способы вывоза мусора и т.д.
То, чем там занимаются, получило название radical self-expression. «Радикальное самовыражение основано на вычленении подлинного себя, – философствует Ларри Харви, – обмене опытом, вовлечении других в общую художественную игру. Мы просим людей обнажить в себе нечто личностное, интимное, уникальное из их собственного опыта, и поделиться этим с остальными. Мы говорим: Город Черной Скалы – это и есть вы!»
«Если вы хотите, чтобы у вас поехала крыша, – говорят участники фестиваля, –отправляйтесь на Burning Man. Возможно, это откроет вам глаза на себя самого и на реальный мир». Они рассказывают о своем городе в пустыне только взахлеб, только в превосходных степенях, давая замысловато-витиеватое определение своему творчеству: «фантасмагорическая реальность, анархо-пиратская творческая утопия». Делать там можно все, пока не мешаешь другим: петь, плясать, закапываться в песок, висеть на собственной конструкции вниз головой или разгуливать на ходулях, кататься на велосипеде topless, раскрашивать свое тело или рядиться в причудливые туалеты – it’s up to you. Самовыражайся, сколько душе угодно.
Там нет наблюдателей и зрителей – одни участники. Там находят друзей с первых минут прибытия. Каждый новичок тотчас вливается в коллектив, становится его активной частью. «Аборигены» (те, кто ездит каждый год) знают друг друга по именам. Люди сюда съезжаются самые разные, их никто не отбирает, не сортирует, не устраивает конкурсов, и соответственно среди них есть и талантливые, и бездарные, и застенчивые, и наглые, но в том-то и кайф, что все на равных получают право на самовыражение. Одни – в одиночку, другие – группами. Там процветает взаимопомощь и система подарков (купля-продажа запрещена в любой форме).
Там можно увидеть самодельные машины-мутанты – art-cars, плоды безудержной фантазии. Калифорнийцы, например, во главе с Майком Россом, соорудили целый монумент из грузовиков и их деталей – Big Rig Jig («Большая джига грузовиков»). Кейт Раденбуш сотворила потрясающую десятиметровую инсталляцию из металла и красного зеркала, назвав ее Duel Nature («Дуэль природы») – подлинное произведение авангардного искусства. Кто-то делает гигантские скульптуры. Кто-то выстраивает целые композиции, или коллективный Храм Звезд, Храм Надежды. Один остряк представил «Белый дом» с торчащим в куполе хвостом самолета. Другой – большую ажурную карусель, которую вращают подвесившиеся к ней добровольцы. А можно создать и нечто абстрактное, не поддающееся классификации, но необычайно выразительное.
Одним из лучших творений за все существование фестиваля считают работу бельгийского художника и дизайнера Арне Куинза – Uchronia, выполненную в технике «брусочного» плетения. Воздушная конструкция, похожая на гигантский замысловатый шалаш, пронизанный воздухом и светом. Автор окрестил ее «Посланием из будущего». С окончанием фестиваля «Послание» торжественно и с сожалением предали огню.
Собственно, на шестую ночь предается огню все, что было создано за предыдущие дни, все, что способно гореть, начиная с Burning Man. Это самый зрелищный и захватывающий день фестиваля, день языческого экстаза, буйства пламени, эмоций и адреналина. Все участники фестиваля собираются на площади Плая. Ритаульный праздник сожжения деревянной фигуры открывается театрализованным огненным шоу – около 300 человек танцуют с огнем в руках у ее подножья, выписывая замысловатые и синхронные огненные фигуры.
Им на смену приходит шоу фейерверков, что само по себе – на фоне черного бархата ночной пустыни – необычайно эффектно. Деревянный человек, окутанный зеленоватым сиянием прожектора, последние минуты царит над городом-призраком. Еще миг, и раздается оглушительный взрыв. С четырех сторон, как вода из брандспойтов, вырывается жидкое пламя и единым огненным грибом взмывает ввысь. Под мистическую музыку, буйное веселье и дикие вопли полыхает и рушится Burning Man.
Затем поджигают еще одну деревянную конструкцию в форме нефтяной вышки – «Crude Awakening» («Резкое пробуждение»). Это зрелище воздействует на воображение даже больше, чем первое. У подножья вышки огромные человеческие фигуры, сплетенные из тонких прутьев – позы разные, но полные магической экспресии. Одна – девичья, воздела руки, словно в буйном экстазе, закинув голову, растопырив пальцы. Другая – мужская, присела на корточки, протянув к земле руку, словно собираясь запалить огонь. Третья подалась вперед и застыла в тревожном ожидании.
Раздается страшной силы взрыв, заглушающий все прочие звуки. А за ним снова огненный столб в самое небо, видимый на расстоянии в несколько десятков километров. Только на поджог Crude Awakening уходит 900 галлонов реактивного топлива и 2000 галлонов жидкого пропана. Жутковатыми силуэтами чернеют на фоне яркого пламени фигуры, пока огонь не добирается и до них, озаряя их пустое нутро.
«Храм Прощения» требует особого подхода – благоговейного, деликатного. Во время его сожжения не услышать воплей ликования. Вся многотысячная аудитория замирает, будто в ступоре и завороженно следит за тем, как пламя пожирает ажурную конструкцию. У кого-то на глазах слезы, кто-то, не стыдясь эмоций, всхлипывает… И сквозь эту напряженную тишину льется в ночи, как молитва, песня, исполняемая высоким женским голосом без музыкального сопровождения. «Храм Прощения» медленно догорает, чтобы на следующий год возродиться вновь, уже совсем в ином обличии.
А дальше идут в огонь творения членов фестиваля. Все горит и полыхает кругом.
И так продолжается всю ночь. Наутро всё, что не сгорело, погружается в мусорные контейнеры, в вены, mobil homes, грузовики – все, до последней соринки, и исчезает вместе с людьми. Не остается ничего, что напомнило бы об их недавнем присутствии.
Составить визуальное представление о том, что такое фестиваль Burning Man, можно, посмотрев вот этот видеоролик: https://www.youtube.com/watch?v=pRPMB3dOkIw
