Вера Глаголева. Случайные закономерности
Вера Глаголева. Интервью New Style. 2016
Советская и российская актриса театра и кино, кинорежиссёр, сценарист и продюсер, заслуженная артистка России, народная артистка России. В сентябре этого года на британский экран вышла ее картина «Две женщины», снятая по пьесе Ивана Тургенева «Месяц в деревне».
NS: Русская классика всегда привлекала внимание иностранного зрителя как один из способов понять «загадочную русскую душу». Как по-вашему, русская душа действительно так загадочна или мы это сами придумали, чтобы оправдать бесшабашность, а порой и инфантилизм русского человека?
Вера Глаголева: В девятнадцатом веке в России образовалось необыкновенное количество самых известных и прекрасных писателей, художников, композиторов – людей искусства, интеллигенции, которые пытались понять и исследовать русскую душу. Это и Достоевский, и Тургенев, и Чехов, и Чайковский. Крестьяне и крепостные не очень задумывались о русской душе, а в произведениях русских классиков они стали оживать и проявлять свое очень сильное нутро. Эта тема была актуальна в девятнадцатом веке. Русская душа – это и тургеневские «Записки охотника», и, конечно же, «Бедные люди» Федора Михайловича Достоевского.
Сегодня Россия совсем другая. То, что было когда-то нормой, стало совершенно нереально. Самое главное, что пропало, – благородство той самой души, его не существует. Какие были герои, какой красивый язык! Именно там исследуется русская душа.
Ну, есть еще Николай Лесков – и где там русская душа? У него она совсем другая, сложная, закрытая, с огромным количеством зла. «Леди Макбет Мценского уезда» – где там благородные люди?
Такой совершенно разный взгляд на Россию того периода и на людей, которые жили в то время.
В нашей картине «Две женщины» носителем русской души стал Рэйф Файнс (Ralph Fiennes) – англичанин, человек необыкновенного внутреннего стержня и аристократизма. В одном из интервью он очень хорошо сказал, что такое русская душа для иностранца:
«Русская душа, как и русский язык, многогранна. Не хватит всей жизни, чтобы все увидеть и изучить. В русской душе много комнат, и все они красивы. Иностранцы ходят по ним, ходят до бесконечности. Но у вас обязательно должен быть русский друг, чтобы показать, где черный выход».
NS: В фильме «Две женщины» Рэйф Файнс говорит по-русски сам. Наверно, ему сложно приходилось на съемочной площадке среди русскоязычных актеров?
Вера Глаголева: Самое сложное, как он потом признался, было озвучивание. В мировой практике звук пишут сразу на площадке. Все идет живым звуком, без последующего озвучивания. Продюсеры картины, боясь того, что зрителя будет отвлекать легкий акцент Рэйфа, настояли на дубляже. В русский прокат картина вышла без голоса Рэйфа – его озвучил актер, которого тот сам выбрал. Но в международном прокате звучит голос Рэйфа Файнса, голос, который узнаешь всегда, в любом фильме, его необыкновенный тембр и неповторимые интонации.
– Фантастическая история, когда вы только задумывали делать картину по пьесе Тургенева «Месяц в деревне» и написали на бумажке напротив Ракитина имя Рэйфа Файнса, а потом так и вышло. И Рэйф сыграл Ракитина в вашем фильме. Думаете, это случайность или работают какие-то особые законы во вселенной?
– Я такие вещи называю «случайная закономерность». Это действительно было так, у нас даже блокнот сохранился. Ровно так и написано: «Ракитин – Рэйф Файнс – мечта». На тот момент у нас не было ничего, кроме оригинала пьесы. Даже сценария еще не было. Мы приехали на фестиваль в Иваново, где председателем жюри был Рэйф, познакомились, рассказали ему про нашу идею, и он неожиданно согласился. Было очень приятно, когда у Рэйфа, прочитавшего сценарий, не было к нему замечаний. Ни одного!
– Как вы думаете, сейчас русскую классику лучше принимают за границей или в России? Вам самой какое кино больше по душе?
– В России массовый зритель идет на блокбастеры, на action. Это все компьютерная графика. Мне это неинтересно. Я человек из кино шестидесятых годов. Могу чёрно-белое хорошее кино смотреть по 155-му разу. «Дело было в Пенькове» Станислава Ростоцкого, «Весна на Заречной улице», «Июльский дождь» Марлена Хуциева смотрю всегда, сколько бы ни показывали. Когда играют прекрасные актеры, есть материал, который трогает, такое безусловное режиссерское видение и особый язык; когда это Лев Кулиджанов, Михаил Калатозов, Сергей Бондарчук или Андрей Кончаловский – его «Дядя Ваня», где потрясающий Владимир Зельдин в роли Серебрякова, там так красиво, такие костюмы – это можно смотреть и смотреть.
Вот это всё навсегда, для меня эти фильмы навсегда.
– Когда говорят, что актер играет самого себя, это хорошо или плохо?
– Это извечный спор. Идеальный актер для меня, тот, который может быть разным, но его нутро должно проглядывать через роль. Как Михаил Ульянов – он такой разный, такой непредсказуемый. Великий актер! Нельзя быть пустым и наигрывать, это лицедейством называется. Другой пример – Олег Павлович Табаков. Он умеет это делать, его маска всегда разная и всегда кажется, что она ему идеально подходит. Он такой игрун, любит поиграть.
Для меня, как для режиссера важнее, когда роль легла настолько, что соединила актера и роль в единое целое. В кино без проживания роли нельзя. Экран – он очень близко. В театре может быть ярко, может быть экстравагантно, может быть по-разному. Главное, чтобы это было для актера органично.
Уровень мастерства – это желание жить, пропускать роль через себя. Чтобы как по Станиславскому: «Верю!»
NS: Вы как актриса и как режиссер побывали по обе стороны баррикад. Знаю, что роль в экранизации пьесы Максима Горького «На дне» для вас особенная. В чем состоит эта особенность?
Вера Глаголева: К сожалению, классика мной не очень сыграна, а хотелось бы. Это был такой мой маленький опыт. Любая актриса и любой актер хотят сыграть в классической постановке. Роль Насти в пьесе – характерная. Это роль, которую играла Книппер-Чехова, когда Барона играл Станиславский. В нашем фильме эту роль играл, ни больше ни меньше, чудесный Смоктуновский.
В этой роли есть характер и образ, и совсем не было меня. Великолепный актерский состав, величайшие партнеры. И Алексей Петренко, и Владимир Гостюхин, и Наталья Егорова, и Михаил Андреевич Глузский – обожаемый мной человек, один из самых моих любимых людей в жизни. В роли Луки он был грандиозен. И, конечно, это сильнейший материал. Его можно прочитать пОверху, а можно уйти с головой и копаться в этих отношениях.
Мне посчастливилось на съемках этой картины работать с такими потрясающими по своей внутренней интеллигентности и невероятной простоте людьми, наслаждаясь тем, чтобы просто быть рядом и впитывать в себя это вот величие.
NS: Как актриса вы сыграли в классической постановке. Теперь вот поставили классика жанра, в качестве режиссера. Есть желание продолжить эту тему?
Вера Глаголева: Есть один проект, идея, которая меня греет, – сделать дилогию. Первая часть – экранизация истории, написанной Тургеневым, уже есть. А теперь будет история самого Тургенева – «Полина Виардо и Тургенев. 40 лет любви». Нас навели на это тургеневеды, когда мы приехали в музей в Спасском-Лутовинове, где Тургенев родился, показать им «Двух женщин». Они высоко оценили нашу работу и считают, что мы должны справиться и с этим. Очень приятно получить такой отзыв от тех, кто все досконально знает о Тургеневе. В Италии наш проект тоже поддержали, готовы нам помогать. Вот этим сейчас душа живет.
– У вас три дочки. Как вам удается роль тещи?
– Я очень хорошая теща, очень хорошая. И я всегда на стороне мальчишек. Потому что я знаю характер своих дочек. Я не идеализирую их и знаю, на что они способны. Дочки не всегда белые и пушистые и, бывает, обижаются на меня: как это, мама всегда защищает и всегда встает на сторону ребят? А я думаю, что надо уметь прощать, надо уметь как-то обходить острые углы, уметь сохранять покой в семье. И это задача женщины. Если ты что-то не усмотрел и не сделал, то получай – сама виновата.
– Совсем недавно вашим зятем стал знаменитый хоккеист Александр Овечкин. Появилась ли у вас в связи с этим какая-то особая любовь к хоккею?
– Конечно, потому что раньше ее не было вообще. А сейчас я с удовольствием лечу в Вашингтон на игру Саши и ночами просыпаюсь, так как разница во времени, чтобы посмотреть матч и потом с удовольствием написать ему, если выиграли: «Победа! Поздравляем!». Это, конечно, появилось, но мне интересно посмотреть, когда на арене, на льду он. За своим смотреть и поболеть – это всегда. А когда просто хоккей – мне неинтересно по-прежнему.
NS: Вы ведь тоже когда-то профессионально занимались спортом? Мастер спорта по стрельбе из лука – звучит очень серьезно. Те навыки, которые вы получили, пригодились вам потом в жизни и в карьере?
Вера Глаголева: Я не так много занималась. Мне в жизни как всегда повезло, у меня был очень хороший тренер, с которым я начинала и очень быстро сделала мастера спорта,
перескочив норматив кандидата. Это было всего года три. Второй год моих занятий стрельбой совпал с приглашением на первую роль в кино. И это перетянуло. Хотя я пыталась ездить на съемки с луком, думала, что смогу где-то тренироваться. В гостинице, в перерывах, я натягивала тетиву. В общем, смешно. Меня просто физически не хватило. В какой-то момент я поняла, что нельзя вот так вот раз-два, туда-сюда. Мне обязательно нужен был результат, и ужасно не хотелось подводить тренера.
Спортивная закалка мне потом помогла на «Последнем герое» выиграть конкурс по стрельбе из рогаток. Я там сбила все маски, и ко мне в качестве награды за победу приехала дочка. Там было потрясающе все придумано. Первый канал – молодцы! Они сказали, что будет сюрприз. Оплатили приезд родственников всех участников, потому что не знали, кто выиграет, которые приехали за два дня до этого. Все смогли пообщаться минут 15 всего, а нас с Машей на частном маленьком самолете отвезли в какой-то город роскошный. Было замечательно! Особенно если ты неделю сидишь в песках, в палатке без горячей воды, а тут ужин при свечах. Очень запоминающееся событие. Это было придумано и сделано очень красиво. Поэтому, конечно, именно рогатка. Именно попадание.
Потом еще был «Форт Боярд», когда Саша Розенбаум составлял себе команду. Позвонил мне: «Пойдешь?» – «С тобой пойду». И хотя это было такое развлечение абсолютное, но приятно, что получилось, что еще могу. Я осталась очень довольна.
– Есть какой-то особый секрет вашей прекрасной формы?
– В такой ситуации всегда говорю, что если я отвечаю на этот вопрос, то получается согласна с вами – я в прекрасной форме и все такое. Получается, я такая вот вся прекрасная. Я вообще человек деятельный и считаю, хоть это и избитая фраза, но движение есть жизнь. Действительно так. Чем больше ты двигаешься, тем больше у тебя каких-то приятных событий происходит, ты в центре внимания, в центре жизни. Даже, к примеру, выходит у нас картина – и сразу очень много поездок организуется. Для этого нужно держать себя в тонусе и ни на секунду его не терять. Это очень важно. В этом моя жизнь.
NS: Моя тетя, когда ей очень нравится какое-то место, куда она попадает, путешествуя, говорит, что хотела бы тут жить, выйдя на пенсию. Где бы вы хотели спокойно поселиться и жить, когда «выйдете на пенсию»?
Вера Глаголева: Пенсия – понятие относительное. Я уже на пенсии, в принципе.
Мне очень нравится Италия. Каждый год в августе у меня начинается Италия. Она очень комфортная и открытая людям. Там замечательная кухня и такая красота вокруг! Я говорю не только о природе, итальянцы умудряются сохранить древность своих городов. Чего, к сожалению, я не могу сказать о нашей стране. Мы столкнулись с этим, когда искали усадьбу для нашей картины. Не могу с этим смириться. У нас нет такой старины настоящей, как в Италии, тысяча триста какого-то года. А очень хочется, вы меня понимаете?
