Светлана Захарова: лучшая из лучших
PHOTO: © A. MELANIN
Светлана Захарова – одна из наиболее известных российских балерин. Это результат ее таланта и исполнительского стиля. Высокая, стройная, физически одаренная, сверхгибкая, с огромным шагом, Светлана Захарова воплощает новый тип балерин.
В 1995 году, проучившись шесть лет в Киевском училище, Захарова приняла участие в Международном конкурсе молодых танцовщиков Vaganova-Prix в Санкт-Петербурге. Она получила второй приз за исполнение партии Принцессы Флорины в па-де-де Голубой Птицы из “Спящей красавицы”. После конкурса Захаровой была предоставлена возможность продолжить обучение в Вагановской академии в Санкт-Петербурге. Вместо ожидаемого второго курса она была принята сразу на третий, выпускной.
Обладательница Золотой Маски 1999 и 2000 годов за главную партию в балете “Серенада” Дж. Баланчина и за главную партию в балете “Спящая красавица”, специального приза Санкт-Петербурга “Люди нашего города» 2001 – за достижения в балете и приза “Etoile” 2002 года от журнала “Danza&Danza” (Больцано, Италия) Светлана выступает на лучших сценах по всему мира и при этом является примой Большого театра.
Молодой балериной вы пришли в Мариинский театр и тут же получили сольные партии. Такое случается нечасто.
Когда я туда пришла, поменялось поколение, наши маститые балерины ушли со сцены. Они не держали Мариинский театр в своих руках или, скорее, ногах. Тогда был такой провал между поколениями.
На меня обратили внимание после детского конкурса им. Вагановой, который проходит между школами. И попросили продолжить обучение в Вагановской школе. Еще ученицей меня взяли в стажерскую группу из пяти способных девочек. Нам дали небольшие партии. Я исполняла повелительницу дриад в «Дон Кихоте» – очень эффектная партия. А еще меня сразу взяла известный педагог Ольга Николаевна Моисеева. Я понимала, что раз дали репетитора, то не буду сидеть в глухом кордебалете.
Вы были уверены, что станете звездой?
Каждый ребенок считает, что будет звездой. Помню, как на репетиции в училище мы пробовали танцевать партии из спектаклей, и конечно каждая девочка воображала себя примой. Но многое меняется: кто-то видит, что ничего у него не получится, уходит из балета и поступает куда-нибудь в институт, кто-то продолжает заниматься балетом. Но детские грезы – это одно, а реальность – другое. Тяжело психологически, когда заканчиваешь училище с красным дипломом и танцуешь сложнейшие партии на выпускном, а в театре тебя отправляют в кордебалет. Когда человек приходит в театр, он не может привыкнуть к тому, что нужно забыть про амбиции. Как правило, восхождение происходит потихоньку. Тут как повезет – заметит ли тебя педагог, захочет ли с тобой работать…
Вам повезло не один раз, вас заметил Барышников…
Это нормально, что меня заметили (Смеется.), все-таки я была способной девочкой…
Вы выступаете и в Большом, и в Мариинке, и во Франции. Чем отличаются театры?
Я работала и в Милане, и в Токио, и в Нью-Йорке… Когда приезжаешь в другую страну, сначала притираешься к городу. Во всех театрах свои стили, обычаи, манера поведения и исполнения. Везде разные классы и техника. Но мне это интересно, я люблю разнообразие. В моей карьере были 9 разных версий «Лебединого озера». Иногда приходилось учить заново весь спектакль. Но чаще это только вариации. Например, «белый акт» Одетты обычно не трогают, а вот акт Одилии и финальные сцены почти всегда разные.
PHOTO: © A. MELANIN
В чем, на ваш взгляд, отличие и схожесть балерины и драматической актрисы?
Во многом танцор – это актер. Мы не просто технические исполнители, мы проживаем образы, создаем их своими движениями.
При этом есть отличия. Мы не можем выразить настроение, эмоции звуком, как актеры, – только мимикой и движением. У нас необычный вид искусства, молчаливый, при этом зритель может как будто бы услышать и боль, крик, плач, стоны, но мы выражаем это по-своему.
Каждую позу, взгляд, движение пытаюсь осмысливать – это очень важно. Иногда во время репетиции неожиданно появляются новые детали. Иногда самой не верится: как это мы совмещаем артистизм с такой чудовищной спортивной нагрузкой.
Давайте поговорим об образе в балете «Золушка». Это довольно хулиганский балет…(На сцене Большого театра идет балет Сергея Прокофьева «Золушка». Балет поставил хореограф Юрий Посохов – бывший премьер Большого, активно работающий в Америке и несколько лет назад покоривший столичных зрителей изысканной «Магриттоманией»).
Золушка в постановке Юрия Посохова – совсем не та застенчивая скромная девушка, которую все привыкли видеть. Она – смешная девчонка, хулиганка, которая гоняется с метлой за воронами. Она и романтическая барышня, которая уверенно чувствует себя в красивом платье на балу. Она современная и знает: для того чтобы тебя заметили, надо что-то сделать самой. Наверное, это правильная современная позиция.
Есть фотография, где Плисецкая репетирует с вами «Кармен-сюиту». Это было какой-то вехой для вас? Передачей мастерства молодой балерине?
На самом деле ситуация была еще более уникальна. Из Америки приезжал ставить балет Альберто Алонсо, который делал его для Плисецкой. Целый месяц мы работали вместе с ним. Это был другой балет, не тот, что танцевала Майя Михайловна, – более современный, акробатичный, более страстный, сексуальный.
В советские времена не разрешали такой откровенности. Кармен в исполнении Плисецкой – не роковая женщина, однако я видела пленки Майи Михайловны и была в шоке. Помню момент: она просто стоит сложив руки, но от нее веет роком.
Но Майя Михайловна сама по себе другая – у нее иная физика и иной возраст на момент исполнения этой роли. У меня бы не получилось также из-за моих данных. Я и не пыталась ее копировать. У нее Кармен и в самом деле тигрица. У меня – свободная девушка, несколько ветреная. Выдающаяся актриса Элина Быстрицкая помогала мне создать этот образ. В результате я сделала Кармен непостоянной девчонкой. Мужчины сходят с ума от ее непостоянства. А ей нужны новые эмоции, впечатления, и она постоянно что-то ищет.
Майя Михайловна смотрела прогон спектакля, несколько раз была на репетициях. Одну даже провела сама. Полтора часа сидела в центре сцены, вскакивала, показывала движения, разбирала их.
PHOTO: © A. MELANIN
Игорь Зеленский рассказывал, что во время репетиций «Барышни и хулигана» вы во многом ему помогли в плане создания эмоционального образа.
Спектакль очень трогательный. Действие происходит в послевоенное время, когда люди только привыкали к новой жизни, когда существовали бандитские группы, нападающие на таких вот хороших девушек. У меня была роль учительницы, скромной, правильной девушки.
А хулиган, герой Зеленского, который видит этот чистый светлый образ, сам начинает меняться, влюбляется и из хулигана превращается в человека с чистым сердцем. В конце спектакля он погибает. Без слез смотреть спектакль невозможно.
Для вас имеет значение реакция зала?
Очень большое. Я устаю во время спектакля, но прием зрителей, их эмоциональная отдача всегда дают силы, помогают собраться и дойти до конца спектакля. Если зритель вялый, я все равно все делаю, но настрой не тот и ощущения не те.
Мне нравится приезжать в города, где есть мои поклонники. Они ждут, когда я выйду на сцену, и это придает особую трепетность выступлению. А когда тебя не знают, то выступаешь просто как солист Большого театра и чувствуешь лишь ответственность за имя театра. Просто стараюсь, чтобы выступление было на высоком уровне.
Вы чувствуете себя москвичкой или жительницей Петербурга?
Сегодня я чувствую себя балериной Большого театра. Сначала в речи иногда проскакивало «Мариинка» вместо Большого, так как я много лет там работала. Сейчас я влилась в жизнь труппы, очень люблю Москву, и мне кажется, что всегда там работала и жила. А с Питером связаны самые теплые воспоминания. Особенно о педагоге Ольге Николаевне Моисеевой. Когда приезжаю в Мариинский театр, сердце замирает: неужели я тут работала!
Для многих балетных танцоров мамы играют большую роль. Почему это происходит?
Есть такая профессия – мама балерины. А кто еще может принять тебя в любом виде – красивой, некрасивой, спокойной, несчастной, радостной? Только мама! Есть друзья, знакомые, но это же немного игра. А артисту иногда надо просто прийти и высказать то, что не можешь сказать коллеге, другу. Возвращаешься в отель и понимаешь, что ты не один в этом мире, а о тебе мама заботится. К тому же я могу позволить сделать маме приятное – она видит со мной столько стран, получает столько эмоций.
Кажется логичным, если балетные пары складываются в пары романтические.
Ничего хорошего из этих пар не получается. Отношения между мужчиной и женщиной должны быть романтичными, а когда вместе работаешь, начинаешь смотреть на мужчину исключительно как на балетного партнера. Партнеры на репетиции иногда ругаются, в пылу спора иной раз люди говорят друг другу чудовищные вещи. Это вредно для личных отношений.
Мне хочется, чтобы муж ждал меня с гастролей, чтобы смотрел спектакли из зрительного зала. Нам, балетным, надо, чтобы нами восхищались, за нами ухаживали. Неудивительно, что танцоры-премьеры берут в жены девочек из кордебалета – они ни на что не претендуют, любят их безоговорочно, рожают детей. И я считаю, что это правильно. В семье должна быть одна звезда, двум не ужиться.
А вы пока замуж не собираетесь?
Нет пока. Для балерин выходить замуж имеет смысл, когда хочешь родить детей, о чем я уже задумываюсь. Раньше об этом даже мечтать нельзя было. Чуть в сторону – и твое место занимает кто-то другой. Вот Наталья Макарова родила сына поздно, и все у нее хорошо, советует и мне не торопиться. Вообще, такие вопросы решаются наверху.
У вас много известных и влиятельных поклонников по всему миру?
Конечно. Я люблю Лондон еще и за то, что у меня здесь много друзей, поклонников, которые ходят на мои спектакли. Здесь я дружу с семьей Ротшильдов и когда выступаю в «Ковент-Гарден», они присутствуют на моих спектаклях. В Париже Ив Сен-Лоран бывает на всех моих спектаклях. А в Токио один из поклонников – господин Микимото, президент компании «Микимото», выпускающей самый известный в мире жемчуг. В Милане то же самое. Приятно знать, что вдали от дома у тебя есть друзья.
PHOTO: © A. MELANIN
А как дела обстоят с гонорарами? Русские танцоры получают на уровне мировых звезд балета?
В мировом балете неважно, откуда артист, и его гонорар не может быть ниже определенной планки. Важно, чтобы у тебя было имя, положение, контракты. Когда я начинала гонорары были другие. Сейчас мне не стыдно сказать спасибо за приглашение и отказаться, если сумма меня не устраивает.
Какие у вас предпочтения в одежде – главное, чтобы было модно или удобно?
Я люблю заходить в магазины, покупать оригинальную одежду, чтобы ни у кого не было подобной, особенно когда дело касается вечерних платьев. Выбирать стараюсь все хорошего качества: Armani, Christian Dior. Ювелирные изделия себе не покупаю, мне их дарят, среди фирм предпочитаю Cartier и Chopard.
А кто ваши друзья?
Как правило, они не связаны с искусством. Это очень важно, когда у тебя есть близкие друзья, которым я могу позвонить и сказать, что мне плохо, поплакать, а они поддержат, утешат. Я и сама готова всегда помочь по мере возможностей. Но в основном друзья у меня мужчины. В балете вообще нет подруг. Я мало кого к себе подпускаю.
Как вы восстанавливаетесь после спектакля?
После спектакля не могу уснуть часов до 5 утра. Обычно ничего особенного на следующий день не делаю – массаж, иногда иду в баню. Это мой самый нелюбимый день – следующий после спектакля, бестолковый день какой-то. А на полное восстановление уходит два дня.
Какие ограничения у вас в еде?
Ешь меньше и правильно, и фигура будет в порядке. Сладкое лучше не есть. Но я люблю сладкое, иногда себя балую. А во время отпуска я всегда поправляюсь. Но у меня же огромная физическая нагрузка. К ней организм привыкает, и даже за выступление я не теряю больше чем килограмм.
Что вы едите перед спектаклем? Теннисисты едят макароны, так как они долго сгорают…
Я мало ем перед спектаклем – лишняя тяжесть ни к чему. С утра гречневую кашу. Иногда шоколад придает сил.
PHOTO: © A. MELANIN
Как вы видите себя в будущем, какую картинку бы хотели нарисовать?
Иногда представляю себя в красивом доме и в окружении детей. Но понимаю, что просижу я так месяц – два, а потом мне захочется работать. Я не смогу быть репетитором. Готовить роль, делать каждый день одни и те же замечания, отрабатывать одни и те же движения – скучно. Интересует руководящая работа. Может, министром культуры стать? (Смеется.) При президенте есть Совет по культуре, в который я вошла в прошлом году. Нас всего две дамы – я и Лариса Долина. Мы собираемся два раза в год, вносим какие-то предложения, голосуем по поводу присуждения государственных премий, высказываем свое мнение по разным вопросам. Я понимаю, что все сразу не изменится. Но мне хочется предлагать какие-то альтернативные пути и искать решения. Власти сейчас уделяют больше внимания искусству, а это всегда плюс государству. Я верю в то, что такой совет при президенте нужен. Я верю, что мы сможем что-то изменить.
