Сергей Соловьев: «самое трудное в России – жить, не прибиваясь к стаду»
Прошло двадцать лет с тех пор, как на российские экраны вышла картина «Асса». Она произвела ошеломляющий эффект – фильм попал в самую точку, так о новой, послеперестроечной России не рассказывал никто. Недавно Сергей Соловьев закончил главную работу последних лет – продолжение «Ассы» и новую экранизацию «Анны Карениной». О том, как сегодня можно жить, стараясь оставаться самим собой, знаменитый режиссер и сценарист рассказал нашему журналу.
Ваши фильмы отличаются актуальностью. Расскажите, как вы выбираете тему своей следующей картины, как у вас формируется ощущение: вот это надо, вот это вовремя.
Я давно отказался от практики расчетов. Когда в том, что ты делаешь, виден расчет, становится противно. Я решил для себя раз и навсегда, что пришло время делать только то, что мне действительно нравится. Безо всяких расчетов. И фильмы, все-таки нужно снимать прежде всего для себя самого. Некоторые видят в этом жуткий грех… С одной стороны, может быть, и грех, а с другой – это единственный способ по-человечески и уважительно общаться со своей предполагаемой аудиторией. Поэтому у меня совсем исчезло стремление непременно быть актуальным. Пытаешься, как говорил когда-то Годар, «жить своей жизнью». Меня часто осуждали – даже в одной статье я прочитал: мол, как вам не стыдно, лучшие люди теряют последние золотые зубы в борьбе с ненавистным большевистским тоталитаризмом, а вы все снимаете придуманную романтическую идиллию в декорациях России, которой давно не существует.
А дело в том, что с художественной точки зрения диссидентство как художественный метод меня никогда не интересовало. Конечно, как и все нормальные люди я за все благодарен, допустим, Александру Исаевичу Солженицыну. Каждый раз испытываю трепет, когда его слышу или вижу. Но думаю, что многие представители русской культуры в те времена и без всякого диссидентства делали очень хорошее дело, просто качая людям кислород.
Вы снимаете бунтарские картины…
Вы думаете? Но они, честное слово, никогда не задумывались как бунтарские. С «Ассой» вообще была смешная история. В этом случае меня интересовала только касса.
Конечно, и я со всеми вместе, в то время тоже читал газеты, и мне был очень интересен Горбачев, но так, чтобы ринуться туда в сражение… Да нет, конечно. Я к тому времени, припоминаю, был вполне самодостаточным болваном, можно даже так сказать. В свои 42, что-ли, года давно уже был лауреатом Государственной премии, по-моему, даже профессором, во всяком случае по подвалам не шатался.
Но тут сначала появился Африка (художник Сергей Бугаев, исполнитель роли «мальчика Бананана». – Прим. редакции.), который уже при первой встрече мне страшно понравился, показался славным романтическим персонажем, которого в перспективе было любо-дорого «замочить». Африка почему-то проникся ко мне доверием и провел меня по роскошнейшему музею андеграунда советского сопротивления 80-х годов. Причем сам Африка жил в какой-то бывшей коммуналке не то из 20, не то из 30 комнат. Одну комнату занимал он сам, другую – огромный, но уже покойный художник Тимур Новиков. И этот мир меня обворожил. Мы подружились.
Тогда же я познакомился с Виктором Цоем, с Сергеем Курехиным, с Борисом Гребенщиковым. Так что главным толчком к созданию фильма стал неожиданный и огромный заряд эстетического адреналина, а не дух политического бунтарства. Когда мы закончили съемки, я подумал, что глупо завершить картину и не показать людям, что я увидел и узнал за время ее съемок. Эта мысль стала воздухом премьеры картины, частью ее.
И моя задача была вовсе не свергать коммунистический режим, а привести зрителей в кинотеатры. В результате фильм посмотрели 25 миллионов человек. Помню, меня поразила арифметика «Ассы». Съемки картины обошлись в 460 тыс. рублей, билет в кинотеатр на «Ассу» стоил 1 руб. 50 коп. За первые 8 месяцев ее посмотрели 25 млн. человек. Сейчас все только и говорят, что в кино следует беспрерывно вычислять рейтинг. Не думаю что это так. Рейтинг образуется сам по себе.
Я абсолютно не принадлежу к кругу людей – делателей времени. Нет у меня таких личных амбиций. Больше всего меня интересует, как выживают люди под жерновами времен.
В скором времени в прокат выйдут два новых ваших фильма – «Асса-2» и «Анна Каренина». Как уживаются в вашем сознании две такие разные истории?
Я уверен, что классика и андеграунд – это братья-близнецы. И в том и в другом понятии лежит что-то по настоящему ценное, энергетически мощное. В «Ассе-2» одну из главных мужских ролей играет Юрий Башмет, другую – Шнур (лидер группы «Ленинград» Сергей Шнуров. – Прим. редакции.). Надо сказать, что они замечательно сошлись.
А «Анну Каренину» я практически закончил. Занимаюсь устройством ее прокатной судьбы. Прокатчики сомневаются: «Изменять или не изменять мужу – нашли тоже проблему. Да, конечно, же изменять и как можно больше!» На таком уровне эстетических претензий, разумеется, никакую судьбу спланировать невозможно. Снимая «Анну» я старался следовать советам Рихтера, который писал: «читайте, внимательно читайте партитуру – там автором все написано. А если вам что-то захочется сочинить на эту тему от себя – сочиняйте на здоровье. Только не говорите, что это Толстой. Не следует упражняться в сочинительстве на классике».
У меня не было ни малейшего желания «упражняться» на Льве Николаевиче Толстом. Главным было внимательно и с любовью прочитать гениальную партитуру гениального романа. Я благодарен, что почти за 15 лет, в течение которых я работал над картиной, не сразу все заладилось. Оттого и образовался столь невероятный срок. Но все это время я общался с этим великим персонажем – Львом Николаевичем Толстым. И все это время я узнавал от него много нового и интересного.
Не боитесь сравнений с классической экранизацией 1967 года?
Во первых, я не думаю, что экранизация эта классическая. Это просто вполне добротный, временами даже хороший фильм. Уникальное попадание с Татьяной Самойловой, которая играет то превосходно, то просто хорошо, частями и так себе. Но личностное родство с персонажем толстовского романа уникально.
Почему на главную женскую роль в «Ассе-2» и «Анне Карениной» вы выбрали Татьяну Друбич?
Она непонятным для меня образом в течении долгих лет сохраняет в себе изначальный феномен женственности. Это ее качество чуть ли не превратилось в профессиональную константу моих картин. Извините за «научность»…
На ваш взгляд, почему сейчас ощущается такой интерес к классике?
Всех тошнит от чернухи. Один из главных ужасов российской повседневности – рейтинговое сознание любого
искусства – телевидения, литературы, кино. И в этой атмосфере всеобщего «рейтингового болванства» наступает момент когда ты чувствуешь, что и ты вот-вот станешь персонажем «рейтинговой массовки». Хотя, конечно же, все равно много нормальных – не стадных – людей еще осталось. А некоторые, пусть немногие, но уже народились и живут по отдельности от «рейтингова стада» в новой России. А самое трудное во все времена – жить, не прибиваясь к стаду – все равно какому. Уважать автономность своей собственной судьбы, отдельность и уникальность своей жизни. Начинается это с уважения к своим родителям и ко всему тому, что происходило не в стаде, а отдельно, в семье, в собственном детстве, в уникальной атмосфере личных интересов.
Вы преподаете во ВГИКе…
Да. Институт по-прежнему популярен. Конкурс прошлого года на режиссерский факультет был около 300 человек на место. Отсюда у меня образовалась счастливая возможность выбрать тех самых людей, которые сопротивляются – и уже воспротивились новейшему капиталистическому российскому стаду. Поэтому мы разговариваем с ними не о продюсерских кассовых успехах, скажем, «Дневного дозора» и как бы нам всем к ним пристроиться, а беседуем, скажем, об Апдайке, или о Шостаковиче.
Как вы находите финансирование для картин?
Что-то дает государство, что-то частные лица. Финансирование очень скромное. Иногда помогает Ханты-Мансийск, где я пятый год президентствую на большом Международном дебютном кинофестивале. Нам удается привозить туда лучшие дебютные фильмы со всего мира, чтобы помочь молодым российским режиссерам грамотно войти в контекст мирового кинематографа.
Чем занимается сын Дмитрий? Пошел ли он по вашим стопам?
После нашей совместной работы над фильмом «Нежный возраст», Митя не стал профессионально заниматься кинематографом. Во всяком случае до сей поры. Он всегда интересовался дизайном. Когда на «Ассе» первой, 20 лет тому назад, объявили конкурс плаката, ему было всего 13, но он уже тогда был по своей природе художником, а оттого и выиграл тот конкурс. Сейчас он руководит собственным дизайнерским бюро. И совершенно не комплексует, не рвется в наше безумное кинематографическое ремесло.
А ваша с Татьяной Друбич дочь, кажется, стала пианисткой?
Аня закончила консерваторию по классу фортепиано и поступила в аспирантуру. Ей 22 года, она уже выиграла много престижных музыкальных премий. Аня концертирует на престижных площадках – в Зальцбурге, например. А еще она занимается киномузыкой, в частности, написала музыку для «Анны Карениной». Сейчас по этой профессии ее одновременно пригласили учиться в нескольких американских университетах… Вот она сейчас оказалась и перед новым раздумьем…
Мы с ее матерью Таней Друбич трудоголики, и то, что она унаследовала в полной мере способность заниматься семь часов в сутки и не страдать от этого, это мне приятно. Эту черту я в ней уважаю.
Уверена, что, отсняв две последние картины, вы думаете о следующем проекте. Каким он будет?
Недавно я впервые попал в Нормандию. Меня сильно поразил этот восхитительный кусок французской земли. Лет десять тому назад я открыл для себя потрясающего французского фотографа Жана-Поля Лартика. Когда-то очень давно, еще в начале прошлого века, ему подарили фотоаппарат, и мальчик в возрасте с 9 до 18 лет сделал совершенно гениальную серию авторских фотографий. Поездка в Нормандию и фотографии Лартика объединились у меня в голове, и в результате появился сценарий «Елизавета и Клодиль». История о двух девочках – француженке и русской из очень богатых семей. В начале века, испытывая юную боязнь, пропустить в домашней жизни «самое интересное» они находят способ без родителей сбежать на французский курорт, чтобы не пропустить ветра «нового времени», все успеть. И пережить все революции. А что вы хотите? Начинается новый неведомый век. Их души мучат предчувствия будущего. Предчувствие всего того, что никого из них не минует. Наверное, не следует искать приключений. Все приключения, что нам суждены судьбой, непременно сами нас найдут.
Сергей Соловьев родился 25 августа 1944 года в городе Кемь Карельской области. В 1960-1962 годах работал рабочим на ленинградском телевидении; после окончания в 1969 году режиссерского факультета ВГИКа (мастерская Михаила Ромма и Александра Столпера) начал творческую деятельность на киностудии «Мосфильм». Как режиссер дебютировал в 1969 году двумя новеллами по рассказам А.П.Чехова в фильме «Семейное счастье». За фильм «Сто дней после детства» Соловьев был удостоен престижной премии за лучшую режиссуру кинофестиваля в Западном Берлине, после чего был лауреатом множества международных и отечественных премий. Фильм режиссера «Асса» стал одним из событий культурной жизни Советского Союза конца 80-х годов, в нем впервые на киноэкране появились Виктор Цой и Сергей Бугаев (Африка), а многие музыкальные темы ленты созданы Борисом Гребенщиковым. Сотрудничество с лидерами русского рока Сергей продолжил и в двух следующих картинах – «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви» и «Дом под звездным небом». Сергей Соловьев профессор ВГИКа, почетный Академик академии художеств России, Член правления киностудии «Мосфильм», президент кинокомпании «Синема Лайн».
