Customise Consent Preferences

We use cookies to help you navigate efficiently and perform certain functions. You will find detailed information about all cookies under each consent category below.

The cookies that are categorised as "Necessary" are stored on your browser as they are essential for enabling the basic functionalities of the site. ... 

Always Active

Necessary cookies are required to enable the basic features of this site, such as providing secure log-in or adjusting your consent preferences. These cookies do not store any personally identifiable data.

No cookies to display.

Functional cookies help perform certain functionalities like sharing the content of the website on social media platforms, collecting feedback, and other third-party features.

No cookies to display.

Analytical cookies are used to understand how visitors interact with the website. These cookies help provide information on metrics such as the number of visitors, bounce rate, traffic source, etc.

No cookies to display.

Performance cookies are used to understand and analyse the key performance indexes of the website which helps in delivering a better user experience for the visitors.

No cookies to display.

Advertisement cookies are used to provide visitors with customised advertisements based on the pages you visited previously and to analyse the effectiveness of the ad campaigns.

No cookies to display.

Интервью

Марк Захаров: меня радует, что в театр приходит молодежь

Марк Анатольевич Захаров – актер, режиссер и педагог – начинал свою театральную карьеру в драмкружках и театральных студиях. В этом году исполняется 40 лет со дня, когда молодой режиссер встал у руля одного из самых любимых театров страны – Театра им. Ленинского комсомола, который в народе окрестили просто «Ленкомом». Позади – спектакли «”Юнона” и “Авось”», «Безумный день, или Женитьба Фигаро», «Жестокие игры»,«Ва­банк», работа с великолепными Абдуловым, Караченцовым, Янковским, Чуриковой, фильмы «Двенадцать стульев», «Обыкновенное чудо», «Тот самый Мюнхгаузен», «Дом, который построил Свифт», «Формула любви», сценарий «Белое солнце пустыни», награды… А что впереди?

Марк Анатольевич, вы руководите театром «Ленком» уже 40 лет – это целая жизнь. За это время была проделана огромная работа. Что, на ваш взгляд, самое важное из достигнутого?

Нам удалось создать узнаваемый бренд – «Ленком». Мне особенно приятно, что, несмотря на негативное в обществе отношение к Ленину в целом, нам удалось добиться, чтобы театру присвоили именно это имя – продукт городского фольклора. «Ленком» – это великие русские актеры: Евгений Леонов – любимец миллионов, Татьяна Пельтцер, Вера Орлова, следующее поколение – Олег Янковский, Александр Абдулов, Николай Караченцов – я говорю о тех, кто уже не играет или уже ушел из жизни. Наша заслуга – это репертуар. Мы сумели создать своеобразную театральную культуру, связанную с веселыми спектаклями, которые тем не менее глубоки по содержанию. И главное – это зрелищная заразительность. Например, мы первыми пригласили к участию живой оркестр – вначале я пригласил музыкантов из недр студенческой самодеятельности. Мы старались создать благоприятную для развития артистов и коллектива среду, следили за этическими нормами в отношениях, старались делать яркие зрелищные спектакли, боролись с театральной скукой. Может, поначалу это и носило формальный характер, но со временем стало естеством театра.

На Западе есть две крайности: либо спектакль идет очень долго – например, «Мышеловку» играют уже 60 лет, – либо снимается моментально, если не приносит финансовой отдачи. Российский путь – репертуарный театр – это достойная альтернатива?

Мне нравится среда нашего русского репертуарного театра – это одно из достижений русской театральной школы. Да, это не характерно для Запада. Но такой порядок способствовал тому, что в нашем коллективе созревали и формировались интересные актерские индивидуальности, которые затем выходили за пределы театра и становились достоянием театрального искусства в целом – Инна Чурикова, Леонид Броневой, Александр Збруев, Дмитрий Певцов. В Большом драматическом театре под руководством Товстоногова работали такие актеры, как Копелян, Смоктуновский, Борисов, Шарко, Доронина. Без них представить кинематограф 60-80-х гг. невозможно. Они стали фигурами, которые оказали огромное влияние и на режиссеров, и на зрителей.

В «Ленкоме» это, скорее всего, произошло благодаря вам, человеку, который объединил и вдохновил коллектив, как дирижер в оркестре…

Коллектив и главный режиссер – это всегда сложное соединение. Должен быть лидер, но важно, чтобы присутствовало и соборное начало, коллегиальность. Когда-то во время коллективного худсовета актеры предложили договориться следующим образом: они будут мне на худсовете высказывать все, что думают, но мое мнение будет конечным и его будут уважать. Так и должен держаться театр – в нем не скрывают ничего от руководителя, но коллектив умеет принять точку зрения лидера. Жизнь показала, что так правильно.

Вы выбираете спектакли под свою труппу?

По-разному происходит. Все зависит от того, какие в спектакле действующие лица. Как правило, это одна-две женские роли, остальные – мужские, такая несправедливость драматургии. Хотя на сцене женщина значит больше, чем мужчина. Александр Островский устами героя пьесы «Лес» сказал: «Дайте мне хорошую драматическую актрису, и я буду иметь театр».

Новых спекталей в «Ленкоме» появляется мало. Почему так медленно идет обновление репертуара?

Когда есть спектакль с 20-летним стажем, как «”Юнона” и “Авось”», то на него есть повышенный спрос зрителей. Понятно, что нам жалко с ним расставаться. Но иногда я что-то меняю в самом спектакле. Когда Караченцов попал в аварию и не мог играть, то встал вопрос: снять спектакль или продолжать. Я считаю, что это сочинение Рыбникова и Вознесенского – продукт высочайшего музыкального и поэтического качества. Мне пришлось приводить примеры – если уходил Карузо или Лемешев, спектакли все равно продолжались. Интересно, что по сравнению с первым поколением актеров «”Юноны” и “Авось”» молодежь работает в спектакле лучше в смысле пластики, отдачи и энергетики. Певцов хорошо вписался в роль, сделал ее своей. А вот Кончит у нас сменилось бесчисленное количество, потому что по сценарию ей 16 лет.

Один из последних спектаклей театра – «Пер Гюнт». Почему вы выбрали это произведение?

«Пер Гюнт» – это все-таки разговор с Богом. Это произведение оказало огромное влияние на всю драматургию ХХ века. В нем герой задается экзистенциальными вопросами: зачем я здесь? Кто я? Я случайная и бесполезная частица во Вселенной или я нечто более значимое? Ибсен затронул вопрос диалога человека с вечностью. Я когда-то вычитал у русского православного философа Бердяева приблизительно такую фразу: «Бог создал человека, чтобы он создал то, чего не знает Бог». Первобытный человек грелся у костра, приручал скот, был диким, но ведь в то время уже существовали бином Ньютона, законы химии и физики, только их еще не открыли, но тогда не было ни «Черного квадрата» Кандинского, ни «Аве Марии» – этого Бог не знал.

Вы верите в судьбу?

Я думаю, что предначертанность есть, но также и то, что Бог дал нам свободу воли, человек может изменить свою судьбу.

Вам удавалось это несколько раз…

Мне грех жаловаться, хотя я натерпелся от цензурного аппарата в 70-е, 80-е и в начале 90-х годов. Это ужас, какое тогда оказывали давление на театральное искусство. Но я заряжался юношеским максимализмом, общаясь со студентами, ведь начинал я свои режиссерские экзерсисы в студенческой среде. Тогда я общался с теми ребятами, которые выходят на улицы, беспокоят власть. Мне нравится этот возраст активного созидания. Я не желал следовать канонам, которые предписывало начальство. Меня раза два уволили даже.

Но вы смогли найти свой путь, как работать в таких условиях.

Верно. Когда комиссия приходила принимать наши спектакли, то никогда с первого раза мы не получали одобрение. Приходилось делать вид, что дорабатываем. Я притворялся, что записываю все замечания, потом мне говорили: видите, уже лучше спектакль. Но на самом деле я все оставлял как есть.

Я против цензуры, но сейчас иногда смотришь спектакли и думаешь: жаль, что ее нет…

В театральных кругах мы думали о создании хартии, которая опиралась бы на духовные традиции и правила приличия. Я не хочу употреблять слово «цензура», но если человек полюбил козу, это его право, но не надо описывать весь процесс в деталях и вовлекать зрителя или читателя в подробности этой истории.

Ваша дочь – актриса «Ленкома». Вы можете представить, что ее карьера сложилась бы в какой-то другой области?

Она талантливая актриса – я сам замечал это несколько раз. (Смеется.) Иногда я просто поражаюсь ей. Но такое случалось еще в детстве. Она очень хотела играть на фортепиано, выбрала музыкальную школу. Так вот когда она садилась за инструмент и начинала играть по нотам, то я испытывал невероятную гордость, почти гордыню.

Изменилась ли публика, которая к вам приходит?

По-прежнему в театре много молодежи, меня это радует. Хотя за собой стал замечать стариковские повадки – мне не всегда нравится внешний вид или манеры, но я усилием воли заставляю себя полюбить некоторых людей. Например, если я встречаю молодого человека с серьгой в ухе, я уговариваю себя, что надо относиться к молодежи радостно, избегать предвзятости. Еще Сократ в своих записях писал, что молодежь нынче не та, что великие титаны уходят.

Leave a Reply