Ксения Жарко. Профессия: дирижер
«В повседневной профессиональной жизни я вообще не задумываюсь, что занимаюсь «неженским» делом. О том, что это «аномально», напоминают только журналисты».
О карьере
Главное мое дело сегодня – мое детище, Женский симфонический оркестр, состоящий из 70 молодых музыкантов – лауреатов международных конкурсов, выпускниц Московской консерватории и Академии Гнесиных. Наш коллектив уникален – это единственный в мире полносоставный женский симфонический оркестр, исполняющий всю палитру музыки от барокко, классики до современной академической музыки, джаза и эстрады.
Уже тринадцатый год я являюсь дирижером Московского театра оперетты, параллельно ежемесячно дирижируя Малером, Вагнером, Штраусом и произведениями других симфонических титанов в различных оркестрах мира в качестве приглашенного дирижера. В ноябре прошлого года в Шри-Ланке под моим управлением произошло первое для этой страны исполнение такого «редкого» сочинения, как Шестая симфония Чайковского.
О выборе профессии
На вопрос «Кем ты хочешь стать?» в возрасте пяти лет я отвечала: «Либо Боярским, либо Аллой Пугачевой». Моя мама – автор нескольких десятков фильмов по истории, живописи, музыке хотела, чтобы я стала музыкальным редактором фильмов. Она очень рано начала учить меня музыке. Дома было много виниловых пластинок с симфонической музыкой. С самого моего рождения ежедневно, включая очередную пластинку, мама говорила: «Ксения, это Моцарт, это Бетхо- вен, это Чайковский…» И однажды, когда мне и двух лет не было, после такого тренажа она снова поставила Моцарта и спросила: «Кто это?» Я задумалась и выдохнула: «Пушкин!»
Помню, как-то летом в Сочи в Летнем театре на открытом воздухе выступал симфонический оркестр под управлением Вероники Дударовой. Исполняли Вагнера. В мое детское сознание врезалось мощное, красочное звучание оркестра и то, как красивая, волевая женщина управляет этой махиной.
В четырнадцать лет я определилась с выбором профессии и никогда о нем не жалела. Да, как говорил Евгений Светланов, это «кровавая», но прекрасная профессия.
Об учебе
Я закончила факультет оперно-симфонического дирижирования Московской консерватории по классу профессора Василия Синайского. В те годы попасть на этот факультет с первой попытки было чудом, обычно его «штурмовали» по многу лет. Вступительные экзамены сюда очень непростые: сначала нужно пройти коварный коллоквиум по всему мировому симфоническому репертуару у дирижера-эрудита Геннадия Рождественского, и только потом абитуриента допускают до дирижирования: сначала двумя роялями, затем оркестром; после всей этой эпопеи – теоретические дис- циплины и фортепиано. Кроме того, считалось, и это не лишено смысла, что дирижером ты можешь стать, уже имея за плечами иную специальность, полученную в консерватории. И, конечно, на факультет оперно-симфонического дирижирования тогда брали исключительно мужчин.
Раскусив всю эту ситуацию, я предприняла «ход конем»: сначала поступила в Московскую консерваторию на теоретико-композиторский факультет, а спустя два года целенаправленно подготовилась к коллоквиуму и дирижированию. Так я «прорвалась» на факультет оперно-симфонического дирижирования. А дальше… вот она, разница между мужчиной и женщиной! Будь я мужчиной, то, погрузившись в сладостный мир дирижирования, забросила бы свой первый теоре- тико-композиторский факультет. Но на стыке девяностых-нулевых дирижирование казалось столь эфемерным «жу- равлем в небе», что моя женская натура не позволила мне бросить столь жирную «синицу в руках», как теоретический факультет. В результате я тянула оба факультета и закончила Московскую консерваторию с двумя красными дипломами.
Но меня постигло глубокое разочарование, когда из-за кризиса 1998 года дирижерский факультет лишился учебного оркестра для студентов-симфонистов. Осваивать эту сложнейшую профессию предлагалось, дирижируя двумя роялями. Стало понятно, что мне позарез нужен оркестр! В результате поисков я оказалась в Дрездене на мастер-классах знаменитого британского дирижера сэра Колина Дэвиса с симфоническим оркестром Высшей школы музыки им. Вебера. Маэстро оказался великим знатоком психологии и ловким провокатором. Играть предстояло Третью симфонию Брамса. Перед моим первым выходом к оркестру сэр Дэвис заявил: «Брамс – мужской композитор. Женщинам он не под силу». Естественно, я заглотнула наживку, мое сценическое волнение мгновенно улетучилось, я была возмущена – и продирижировала, как потом сам маэстро говорил, «очень зрело, по-брамсовски».
Также очень большое внимание моему профессиональному и личностному становлению уделили Игорь Штегман и Анатолий Левин.
Кроме того, я очень люблю дирижера Владимира Юровского.
О профессии
Самым сладостным является погружение в партитуру, изучение всех «крючочков» и того, что написано между строк, а далее репетиционный процесс с музыкантами. А самое скверное и сложное в нашей профессии – пресловутый человеческий фактор, творческая импотенция и равнодушие оркестрантов, через которые необходимо пробиться, что- бы попытаться разбудить их дремлющее музыкантское нутро.
О «женском» подходе
Женщин-дирижеров становится больше. В повседневной профессиональной жизни я вообще не задумываюсь, что занимаюсь «неженским» делом. О том, что это «аномально», напоминают только
журналисты. Когда музыканты видят, что за пультом человек профессиональный, адекватный, говорит по делу, то его половая принадлежность уходит на второй план.
Возможно, я как женщина в силу материнского инстинкта в работе стараюсь «создать атмосферу», мне важно знать и чувствовать каждого оркестранта, чем он живет, какие у него проблемы: ребенок в школу пошел, любимая собака заболела и т. д. Что касается музыкального прочтения произведения, то здесь гендерность несущественна. Как среди мужчин, так и среди женщин встречаются люди поверхностные и безликие, которые на корню могут свести на нет все задумки композитора.
О «внешней стороне» гендера
Почему-то все известные мне женщины-дирижеры стараются походить на мужчин и в одежде, и в манере поведения за пультом. Мне кажется это большой ошибкой – они теряют свою уникальность, становясь некой неудачной копией мужчины.
Я никогда не страдала комплексом в отношении пола, поэтому придерживаюсь собственного стиля: черное бархатное платье, высокие каблуки, распущенные волосы. Мне кажется, что так органичнее.
Меня называют и амазонкой за пультом, и огненной мадемуазель, и феей с волшебной палочкой. Палочка – важное дополнение к образу дирижера, она удлиняет руку, укрупняя жест, делая его четче, особенно в темноте театра. Дирижирование без палочки мне кажется более эмоционально окрашенным. Нет смысла специально репетировать движения, жест тогда красив и адекватен, когда рождается из внутреннего содержания, а не наоборот. Вспоминаются слова Константина Станиславского: «Умейте любить искусство в себе, а не себя в искусстве».
О мужчинах и браке
Мужчины хорошо реагируют на мою профессию и уже априори считают меня исключительной женщиной. Спасибо им, конечно, за это! Зато мужу моему – пианисту, лауреату международных конкурсов Максиму Пурыжинскому – часто вы- сказывают соболезнования, полагая, так же априори, что жена-дирижер – это точно монстр! Однажды в Индии я как дирижер впервые встретилась на концертной сцене со своим супругом в качестве солиста. И наш брак, к взаимной радости, после этого уцелел!
О детях и сочетании семьи и работы
У нас растет шестилетний сын, который гордится своими родителями. Детство у ребенка уже два года как закончилось – он учится в подготовительном классе Центральной музыкальной школы при Московской консерватории по классу фортепиано. Когда ему лень заниматься фортепиано, он нам сообщает: «Я пианистом не буду, я буду дирижером, как мама, это легче».
В декрет я почти не уходила, дирижировала до восьмого месяца. Родила и уже через месяц снова встала за пульт. Я вам признаюсь: дирижирование – идеальная работа для молодых мам, ты сама себе начальник и можешь грамотно выстроить рабочий график, не обделив при этом заботой собственную семью.
Если мой сын пойдет по моим стопам, я буду его только поддерживать.
