Алексей Гуськов: «Интересно жить сейчас»
Российский актёр театра и кино, которого зрители особенно полюбили за его роли в кинофильмах «Классик», «Мусорщик», «Граница. Таёжный роман», начал сниматься в 1985 году. На счету актёра более 75 ролей в кино. Алексей является продюсером более 15 картин, в том числе и анимационного фильма «Незнайка на Луне», выпущенного в 1997 году.
В разные годы актёр играл на сценах Московского драматического театра имени А. С. Пушкина, Театра на Малой Бронной, Театра имени Н. В. Гоголя, а с 2013 года входит в труппу Театра имени Евгения Вахтангова.
В мае Алексей Гуськов отмечает своё 60-летие. Накануне юбилея мы встретились с ним в Лондоне, куда театр Вахтангова привёз спектакль по роману Григория Кановича «Улыбнись нам, Господи».
– Я обратил внимание, что люди делятся на тех, кто предпочитает Париж, и тех, кто предпочитает Лондон. В этом я абсолютный франкофон. Мне больше по душе французская лёгкая необязательность и ненавязчивость. А Париж, чем дальше, тем больше становится похожим на Москву, и мне там более комфортно, чем в разношерстно-чопорном Лондоне, где до сих пор можно встретить людей с такими усами, которые не снились даже самым холеным усачам в мире. В шарфах такой белизны ослепительной, белее только что выпавшего снега…
– Ваша любовь к Парижу как-то связана с языком? Вы говорите по-французски?
– Я на всех языках по чуть-чуть говорю и достаточно много понимаю. По системе Станиславского само слово стоит на втором месте, а на первом – что человек делает. Ещё в институте у нас было одно упражнение, которое Андрей Александрович Гончаров называл «Что видит милиционер». Обратите внимание, что полисмен никогда не подойдёт к двум людям, которые просто разговаривают, но мгновенно двинется туда, где происходит конфликт – он его сразу определит, не слыша диалога.
С французским языком мне повезло больше, чем с английским. Снимаясь во Франции, я был буквально вброшен на 4 месяца в языковую среду. Французский мне намного ближе – это язык высокого стиля.
– У вас есть опыт работы не только во Франции, но и в Германии, и в Италии. Есть ли принципиальная разница в процессе или условиях съёмок, в отношении к актёрам в этих странах по сравнению с российским кинопроизводством?
– Разницы в процессе съёмок никакой нет. А вот кому из европейцев тяжелее всего зарабатывать свой хлеб – так это итальянцам. Их кажущаяся шумливость и якобы безалаберность совсем не означает плохую работоспособность. Работают они как звери. Нигде и никогда за всю мою карьеру не было смены, которая бы длилась 22 часа. При том, что там очень сильные профсоюзы. Если бы проявился хоть один штрейкбрехер и позвонил в профсоюз, то, конечно, съёмку бы остановили, и продюсер заплатил бы огромный штраф. Но этого никто не сделал по двум соображениям: они действительно очень держатся за работу и боятся, что в следующий раз им не поступит предложение, а кроме того – всегда подбирается съёмочная группа, которая любит своё дело.
– Расскажите о вашей продюсерской деятельности.
– Я обратился к продюсированию в 1993 году, когда кооперативное кино уже закончилось, а нормальное ещё не началось. Это необычайно интересная часть моей творческой жизни. Я являюсь продюсером первого большого анимационного российского проекта «Незнайка на Луне»; первого, снятого после советского периода, киноромана «Таёжный роман», который был сделан вместе
с Александром Наумовичем Миттой, очень успешный проект; а также кинофильмов «Охота на изюбря», «Мусорщик», «4 дня в мае», «Отец». Недавно завершил фильм «Вечная жизнь Александра Христофорова». Он выпускается в прокат 18 октября 2018 года. На мой взгляд, это будет один из лучших моих проектов за последние 10 лет. Как с точки зрения актёра, так и с точки зрения самого кино. Фильм сделан современно и легко. Есть такое американское выражение feel good movie – кино хорошего настроения. В фильме много смеха, ума и немножко грусти, как в самой жизни. Эта работа из моих гордостей и радостей на этот год.
– Не считая «Незнайки на Луне», вы снимались во всех картинах, которые продюсировали?
– Да. Это я так восполняю недополученные предложений сниматься как актер. Общеизвестно, что актерская судьба с одной стороны заманчивая, а с другой – зависимая. Сразу после первого признания актёру поступает огромное количество однотипных предложений, тиражирующих его фактуру до бесконечности. Мне всякий раз интересно сделать что-то новое. Продюсерская часть – это возможность эксперимента, высказывания. С годами накапливаются мысли, которыми хочется поделиться, а материала как актеру не предлагается.
– Мне всегда казалось, что продюсирование – это, прежде всего, финансы. Разве это не так?
– Продюсирование – это, безусловно, финансы, но в моём случае не в первую очередь. Как показывает опыт, под хорошую идею финансы всегда найдутся. Я занимаюсь творческой, креативной частью проекта. Моя задача как продюсера – создать необходимую атмосферу влюблённости, «полюбления» идеи. У Толстого есть такое хорошее слово – «полюблять» идею, которую ты хочешь воплотить, поделиться с окружающим тебя пространством. Я сознательно обхожу слово «зритель».
– Воплощённые в жизнь идеи всегда ли оправдывали ваши ожидания?
– Ожидания – настолько же эфемерная вещь, как счастье. Можно говорить только о моментах, когда ты был счастлив. Родился сын – ты счастлив. Добился любви женщины – ты счастлив. Мы можем быть счастливы только моментами. То же самое, когда появляется идея. Следом появляется листок, всего один листочек, где оформляется эта идея – синопсис маленький. Дальше мучительно появляется сценарий. И вдруг съемочный процесс. И ты уже что-то видишь на экране. И ты видишь, что эфемерная идея материализуется. В такие моменты ты счастлив, понимаете?
Ожидания невозможно запрограммировать. Надо лишь быть невероятно требовательным к себе, когда ты что-то производишь, не отвлекаться, искать максимально правильную форму воплощения своей идеи. А когда работа закончена, надо остановиться и отпустить её от себя – фильм должен начать жить своей жизнью, а тебе самому идти дальше. Потому что жизнь намного интереснее любой отдельно взятой картины. Я никогда не пересматриваю свои работы. Никогда. Я их в принципе даже не люблю. Вижу там только ошибки. И это не самоедство. Как сказала замечательная актриса Людмила Васильевна Максакова: «Художника должна мучить тоска по совершенству. Это – залог движения вперед».
– Вы считаете себя талантливым актёром?
– Это пусть другие скажут. Я понимающий и способный.
– Чем можно измерить талант?
– Талант – это временная категория. Только время показывает, что действительно было талантливо. У Давида Самойлова есть такое стихотворение:
Поэзия пусть отстаёт
От просторечья —
И не на день, и не на год
На полстолетья.
За это время отпадёт
Всё то, что лживо.
И в грудь поэзии падёт
Всё то, что живо.
– Вы долгое время преподавали в школе-студии МХАТ. Легко ли разглядеть задатки таланта в молодых ребятах?
– Невозможно. Константин Аркадьевич Райкин – педагог от бога и рыцарь театра, постоянно повторяет: «Мы в любом случае ошибёмся, но давайте хоть ошибаться ответственно». Надо постараться убрать чувство жалости, чувство пристрастия, не говорить категориями, нравится или не нравится, а подумать, как эти ребята, получив профессию, будут этой профессией обеспечивать себя и своих близких. Способности в самом начале актерского пути – лишь то, что дано родителями. Внешние данные – это генетика. Можно разглядеть лирическую героиню или трагика, а уж как сложится судьба этого человека, его артистическая жизнь, зависит как от него самого, так и от других очень многих обстоятельств.
– Бывали у вас случаи, когда вы не взяли студента, а он потом «выстрелил» в другом месте?
– Огромное количество. В 2004 году, когда я набирал курс в школе-студии МХАТ, параллельно со мной набирал курс в Вахтанговском театре педагог и режиссёр Владимир Владимирович Иванов. Ко мне приходило много интересных ребят, которым я говорил: «Ты со своей игровой структурой и игровой природой на этот курс не очень подходишь – иди в Вахтанговский. Там тебе будет правильнее учится». И когда я сам в 2010 году пришёл в театр Вахтангова как артист и репетировал в спектакле «Люди как люди», ко мне подошёл молодой актёр: «Вы не помните меня? Я к вам поступал, а вы сказали: «Иди в Вахтанговский». Это был Артур Иванов – сейчас один из ведущих молодых артистов театра. Теперь мы играем с ним на одной сцене.
– Часто можно услышать: «Мы мхатовцы», «Мы вахтанговцы», «Мы ленкомовцы». Вам приходилось играть на сцене разных театров. В чём выражается такая театральная «семейственность»?
– Все зависит от художественного руководителя театра и идеи, которую он несёт. Сегодня в театре Вахтангова собрана самая лучшая труппа: совсем старшее поколение – Борисов, Этуш, Максакова, Лановой, Купченко; дальше идут Симонов, Суханов, Маковецкий, Князев, ваш покорный слуга; а дальше – молодые и ещё моложе. Но при самой лучшей труппе звезда одна – Римас Туминас. Он собирает из отдельных «созвездий» своеобразный «Млечный путь», и как только он уйдёт, то спектакли будут идти всё те же, но душа из них испарится. Подобных примеров было много. Всё изменилось, когда из театра на Малой Бронной ушёл Анатолий Васильевич Эфрос, и то же самое случилось с Художественным театром, когда ушёл Олег Николаевич Ефремов. На данный момент в театре Вахтангова, а это заслуга исключительно худрука, существует преемственность поколений, уважение к старшим, к возрасту и принятие молодых актёров. Театр – это всегда живая вода.
– Вы видите в себе потенциал стать художественным руководителем театра?
– Нет, это большая ответственность. Я об этом даже не задумывался. Худрук – это всё равно некая злая воля и завиральные идеи. А у меня если идей завиральных полно, то со злой волей совсем плохо.
– В какой роли, на ваш взгляд, Алексей Гуськов особенно хорош?
– Сейчас особенно хорош в фильме «Вечная жизнь Александра Христофорова». Это история человека, который, как сумасшедший, борется со своей судьбой – и, разумеется, это комедия! В хороших комедиях всегда есть грустная основа. Смеха без слёз не бывает. И самая грустная история становится самым смешным фильмом. На мой взгляд, в фильме «Вечная жизнь Александра Христофорова» есть все важнейшие составляющие, способные заинтересовать зрителя: непредсказуемость, эмоциональность, ритм. Герой меняется, его личные заботы, мужчины, отца, актёра, вся его личная история переплетается с более универсальными темами жизни, смерти, судьбы.
Когда картина в октябре выйдет на широкую аудиторию, я про нее забуду и пойду дальше. Всё, что было «до», мне неинтересно. Мне интересно жить сейчас – это уже жизненный принцип, который я в себе воспитал. И я ничего не загадываю наперёд. Конечно, у меня есть задумки, планы и мечты. Смешное очень выражение – «сбыча мечты». Я хочу, чтобы мои мечты «сбычились» или сбылись, но намного интереснее то, что происходит сегодня.
New Style благодарит Оксану Немчук и компанию Artsbridge за помощь в организации интервью.
