О радости в искусстве и об искусстве радости

Однажды я прочла, что, если начать улыбаться при плохом настроении, настроение постепенно выправится. Решив проверить эту гипотезу, я яростно радовалась жизни, пока, действительно, искусственная радость не превратилась в естественную. В Советском Союзе пытались эту же гипотезу претворить в жизнь через искусство – вербальное и невербальное. Да и не только в Советском Союзе – все империи занимались и занимаются идеологическим «тюнингом» нации. У кого-то получалось, у других – нет.

Глядя на радостные лица на картинах советских мастеров, прекрасные яркие натюрморты, пейзажи та`жных лесов и бескрайних крымских степей, невольно задаёшься вопросом – почему же это не сработало? Почему это искусство оставалось «официальным», а прогрессивную часть общества тянуло на левизну? В начале 90-х годов прошлого столетия это искусство оказалось и вовсе никому не нужным – его по 100 баксов за холст скупали в Измайлово и на аукционах немногие иностранные коллекционеры. Исключения были – но и они не особенно разнились в ценовой категории. Это теперь вот за Коржева готовы платить миллион долларов. Двадцать пять лет назад он стоил десять тысяч. Коржеву повезло. Большинство же советских классиков по-прежнему стоят по несколько тысяч. Не время ли пересмотреть ценности, в прямом и переносном смысле этого слова?

В чём секрет гения Коржева? Он думал, он верил, он сопереживал. Он не шёл на компромиссы в искусстве. Рецепт, кажется, прост. Он не был «доступен» и не был сентиментален. Даже наоборот, он был беспощаден. К себе в искусстве. Пожалуй, эта беспощадность, не к другим – к себе, и отличала его от многих. Коржев – это айсберг в океане советской живописи, которую со временем переименуют в русскую. Но и те художники, которые ныне ещё не всплыли на поверхность, заслуживают пристального внимания. Вопрос: как, по какому принципу их отбирать для себя и для вечности?

Мне кажется, что единственный критерий – это искренность. Там, где смотришь на картину и чувствуешь, что душа отзывается, и есть настоящее искусство. И не важно, на что отзываешься – на новогоднюю ёлку, самовар на столе, заросшую беседку или пруд, сцену партсобрания, трубы ТЭЦ или развалины завода. Важно, что написано это так, что на секунду перед мысленным взором встают не викторианские домики и магазинные витрины, а полусмытые картинки далёкого детства.

Советское искусство никогда не было монолитным. За формальными поисками двадцатых годов пришёл соцреализм с лозунгом двойной верности – верности изображению жизни и русской классической живописи. За соцреализмом оттепельной волной последовали молодые и бравые мастера «сурового стиля». Скорое разочарование в возможности политической и творческой свободы принесло с собой откат к советскому салону, с одной стороны, левому МОСХу, с другой, и внутренней эмиграции в народные мотивы и лирические пейзажи – с третьей. Не углубляясь в техники и течения, хочется повторить вышесказанное. Искренность, отсутствие внутренней фальши – вот критерий, по которому советую отбирать. Конечно, есть ещё и другие факторы – мастерство, талант, внутренний такт, масштаб личности, вдохновение. Но, как ни странно, на этом этапе они мне кажутся менее важными. Ну кто в конце концов талантливее: Пластов или Грицай, Шевандронова или Тутунов? Кто «крепче» писал русскую деревню: Попков или Стожаров?  Да в том-то и дело, что все они были мастера. Все были талантливыми.

Лично мне кажется, что секрет здесь в другом. Чтобы изображать на полотне радость, мало быть хорошим рисовальщиком. Надо владеть самим искусством радости. А искусство это кроется в истинной радости от мира, искусство это сродни вере, сродни любви. И тот, кто им владеет, и остаётся с миром всегда. «Ты прямо скажи, кто из классиков сегодня недооценён?» – спросил меня с нетерпением мой знакомый клиент, прогуливаясь по галерее.  И я ответила: «Судить только вам».

Аукцион русского искусства

MacDougall’s

29 ноября 2017, 10:30

30A Charles II St,

London SW1Y 4AE

Предаукционная выставка

20–28 ноября 2017

11:00–18:00