«Большая политика» с Евгением Киселевым

Телеведущий Евгений Киселев сегодня работает на Украине – или «в Украине», как сам он уже привык говорить в соответствии с украинскими нормами политкорректности. Он ведет программу «Большая политика с Евгением Киселевым» на «Интере» – самом популярном из всех украинских телеканалов. В ней в прямом эфире обсуждают самые актуальные общеполитические проблемы Украины. Его гостями становятся видные политики, руководители ведомств, известные деятели культуры, экономики, спорта, шоу-бизнеса и т. п. За многие годы работы на телевидении он получил множество журналистских премий, включая «Тэфи» – за лучшую телевизионную аналитическую программу («Итоги») и за ток-шоу «Глас народа», а также престижную Международную премию свободы прессы (International Press Freedom Award), которая ежегодно присуждается нью-йоркским Комитетом защиты журналистов (Committee to Protect Journalists) и лауреатами которой в разные годы становились такие знаменитые в России журналисты, как Дмитрий Муратов, Татьяна Миткова, Елена Масюк, покойный Пол Хлебников, не считая их коллег из многих других стран, в том числе патриарха движения за свободу слова в Турции Азиза Несина, гуру американской расследовательской журналистики Дэвида Каплана, знаменитого криминального репортера из Ирландии Веронику Гверин, которая пыталась разоблачать дублинскую наркомафию и заплатила за это жизнью – про ее трагическую судьбу сняли художественый фильм с Кейт Бланшетт в главной роли. Гверин получила эту премию в один день с Киселевым, за полгода до своей гибели…

В Киев Евгений Киселев переехал после 20 лет работы на российском телевидении. Настоящая известность пришла к нему, когда в 1992-м он дебютировал в качестве ведущего еженедельной информационно-аналитической программы «Итоги», а спустя полтора года, осенью 1993-го, оказался в числе создателей НТВ – телекомпании, которую он возглавлял на предыдущем пике своей карьеры, в 2000-2001 годах. Впоследствии Евгений Киселев руководил телеканалами ТВ6 и ТВС, был главным редактором газеты «Московские новости», вел программы на спутниковом канале RTVi, на радио «Эхо Москвы», публиковался в журналах «GQ», «Forbes», «The New Times/Новое время», писал колонки для «Ведомостей», «Газеты.Ру», «The Moscow Times» и даже – как знаток хороших вин – для журнала «Виномания». Свой новый – украинский – этап карьеры Евгений считает второй телевизионной молодостью.

» Евгений, вы приехали в Лондон на съемки документальной программы, посвященной королевской свадьбе. Почему это событие представляет для вас, видного политического журналиста, такой интерес?

Свадьба будущего английского короля – это всегда мегасобытие, хотя бы потому, что в течение целого века такое случается всего три­четыре раза, один раз в 25­30 лет. Вспомним: будущий король Георг V женился на будущей королеве Мэри в 1893 году. Его сын Альберт, будущий Георг VI, взял в жены Елизавету Боуз­Лайон в 1923­м. Нынешняя королева Елизвета II вышла замуж за принца Филиппа в 1947­м. Ее наследник принц Чарльз женился на покойной леди Диане Спенсер в 1981­м. Телевизионная трансляция каждой новой королевской свадьбы всякий раз бьет все рекорды всемирного телесмотрения – как же такое пропустить?! Кроме того, в королевской семье была долгая череда несчастных браков и громких разводов, поставивших сам институт монархии на грань кризиса. Сегодня этот кризис явно преодолен: монархия снова весьма популярна, и этой новой популярностью она обязана счастливому завершению многолетнего романа Кейт Миддлтон и принца Уильяма, и это тоже делает их свадьбу историческим событием первой величины.

» Вы верите, что этот брак заключается по любви?

Я уверен, что он заключается, можно сказать, на небесах. История Кейт, девушки из Рединга, дочери стюардессы и авиадиспетчера, и принца Уильяма – это такая современная волшебная сказка с невидимыми постороннему глазу драматическими поворотами.

» Сегодня в Великобританиии идут дискуссии о целесообразности монархии в современном мире. Что вы думаете по этому поводу?

Знаете, по моим наблюдениям, большинство британцев не разделяют республиканских настроений. Дискуссии о целесообразности монархии чаще всего заходят в узких кругах либеральных интеллектуалов. Но эти люди, по остроумному выражению знаменитого писателя Джорджа Оруэлла, скорее украдут пригоршню медяков из церковной кружки для подаяний, чем встанут при звуках гимна «Боже, храни королеву». Иными словами, в их специфическом кругу считается признаком хорошего тона ругать институт монархии.

Как историк по образованию и политический аналитик по профессии считаю, что монархия – идеальный компромисс между необходимостью иметь периодически сменяемую выборную власть и наличием постоянного живого символа национальной государственности. При этом есть практически стопроцентная гарантия, что глава государства будет хорошо воспитан, превосходно образован, вся жизнь его с младых ногтей – как на ладони, и стыдиться за него едва ли придется, как не раз приходилось в последнее время краснеть гражданам других стран за своих выборных президентов, у которых вдруг обнаруживались «скелеты в шкафу». Вспомним скандалы вокруг нацистского прошлого австрийского президента Вальдхайма, сомнительных деловых связей литовского президента Паксаса, которые привели к его импичменту, сексуальный скандал вокруг израильского президента Моше Кацава, которому пришлось не только уйти в отставку, но и сесть в тюрьму… На фоне этого былые семейные неурядицы будущего короля Чарльза – вообще ничто. В следующем году будет 60 лет правления королевы Елизаветы II, то есть уже для нескольких поколений людей во всем мире само слово «королева» ассоциируется именно с нею. Разве это не дополнительный повод для национальной гордости?! «Оскаровский» успех фильма «Король говорит» и актера Колина Ферта, сыгравшего в нем главную роль Георга VI, тоже, по­моему, дополнительный вклад в копилку популярности британской монархии.

» Вам понравился фильм «Король говорит»?

Я посмотрел его с большим удовольствием, но по ходу просмотра возник вопрос: кто же исполняет главную роль и является главным героем ленты – король Георг VI или скромный логопед Лайонел Лог, который, как современный психоаналитик, избавляет монарха от юношеских комплексов, мешавших королю успешно выступать перед публикой?

» Вы киноман?

Я люблю кино, но отношения с современным кинематографом у меня складываются сложно. Я человек немолодой, в чем­то консервативный, люблю определенность, а ее не хватает кинематографу, как не хватает и классических картин «о преодолении», вроде «Король говорит». Сегодня часто происходит смешение жанров: фильм заявлен как детектив, а в середине ленты я понимаю, что режиссер не пытается увлечь зрителя лихо закрученным сюжетом. Он хочет показать, что в его силах снять и психологическую, и социальную драму. А я, как зритель, чувствую себя обманутым – вместо триллера о том, как хорошие парни грабят банк, мне пытаются показать что­то «под Тарковского». Так и хочется сказать режиссеру, что пусть уж он лучше снимает сиквелы по Тарковскому в таком случае. Мне кажется, не надо доказывать, что вы можете снимать коммерческое кино на уровне арт­хауса. Я именно так поступаю в отношении своей работы на телевидении: если я делаю ток­шоу, то это ток­шоу в чистом виде. То же самое в отношении интервью или обозревательной программы – я за чистоту жанра.

» Что вас привлекает или раздражает на современном телевидении?

Помните старый анекдот про то, что «чукча не читатель, чукча – писатель»? Вот и у меня отношения с телевизором складываются примерно так же – работы так много, что времени смотреть его нет совершенно. Очень редко я смотрю работы некоторых московских коллег, чтобы понимать, какие есть новые веяния в профессии, новые форматы. Вот, к примеру, в этом сезоне на НТВ появилась очень свежая и стильная программа «Центральное телевидение», которую ведет Вадим Такменев. Мне очень приятно, что когда­то я в нем не ошибся, – ведь это я в 2000 году пригласил его, нашего молодого собкора в Ростове­на­Дону, переехать в Москву и начать играть одну из первых скрипок в ансамбле журналистов НТВ.

» Вам было тяжело адаптироваться на Украине после работы в Москве?

Я – гражданин мира, я одинаково хорошо чувствую себя в Лондоне, Париже, Нью­Йорке, Иерусалиме, но мне никогда не приходилось так долго – уже три года – жить в другой стране. Украина – совсем не Россия, как по­прежнему кажется некоторым в Москве. Но Украина при всех различиях, которых с каждым годом ее государственной независимости становится все больше, все­таки имеет много общего с Россией. Общее историческое прошлое как минимум. Немаловажная составляющая – это язык. В Киеве на бытовом уровне гораздо чаще говорят по­русски, нежели по­украински – и официант, и водитель такси, и незнакомый человек, принимающий твой звонок на другом конце телефонной линии, как правило, начинает говорить по­русски, еще не зная, кто ты. Впрочем, за три года я научился понимать украинскую речь достаточно хорошо, и у меня не возникает никаких проблем, если мой собеседник в прямом эфире говорит со мной по­украински. Сам же говорить по­украински в своей программе я не пытаюсь, потому что этот язык трудный, особенно с точки зрения произношения, труднее русского, и в моем возрасте уже едва ли получится выучить его настолько хорошо, чтобы изъясняться без акцента и вообще без ошибок – а в эфире можно только так. Так что мои программы воспроизводят обычную в сегодняшней повседневной жизни украинцев ситуацию, когда даже в парламенте одни говорят по­русски, другие по­украински. Но в профессиональном смысле для меня в Киеве самое главное то, что здесь, в отличие от Москвы, бьет ключом полнокровная политическая жизнь.

» А как обстоит дело с цензурой?

Журналистская профессия не бывает безоблачной, особенно в общественно­политической сфере, но эти сложности – часть профессии. Перефразируя древнюю пословицу, «цензуры бояться – в журналистику не ходить». Цензура в России гораздо жестче, в Киеве я чувствую себя свободней. Есть ведь и понятие самоцензуры – она, как правило, возникает, когда и где власть, образно говоря, много раз давала журналистам бейсбольной битой по мозгам, как в России. Если бы не многочисленные атаки на независимые СМИ, предпринятые Кремлем в начале прошлого десятилетия, то не появился бы этот априорный страх и чувство вины у российских журналистов. Я, слава Богу, не испугался, продолжаю писать и говорить то, что думаю. Мои ограничения накладываются чувством меры, ведь чрезмерное критиканство и оппозиционность – это преступление против стиля.

» Но вы же понимаете,что, как правило, люди молчат, потому что боятся за близких.

Это так, и людей сложно за это осуждать. Но, с другой стороны, есть ведь и другие профессии. Журналистская профессия предполагает определенную миссию, которую берешь на себя добровольно, понимая издержки и проблемы, которые будут тебя преследовать. Полицейского могут ранить и даже убить преступники, которых он пытается задержать, но ведь он сам нанялся на эту опасную работу. Пожарный может сгореть на работе в прямом смысле слова, но ведь он сам вызвался выносить людей из огня. Журналист, особенно специализирующийся на политической, криминальной, военной тематике, должен осознавать риски, которые проистекают из его «общественного договора».

» Вы историк, востоковед, специалист по Ирану и Афганистану. Каково ваше мнение о последних событиях в арабских странах и на Ближнем Востоке?

Я, работая на Украине, лишен возможности посвящать этому много времени. Украина, как в свое время и Россия, – это страна, зацикленная на себе. В начале 90­х в России было так интересно работать, что ни один успешный журналист не хотел уезжать постоянным корреспондентом за рубеж, что еще недавно считалось вершиной карьеры. Наоборот, такая командировка стала восприниматься как лишение возможности карьерного роста, просто как ссылка. Украинский зритель отчаянно озабочен внутренними проблемами страны и очень холодно реагирует на события, например, на Ближнем Востоке. Недавно, в тот самый день, когда Хосни Мубарак вынужден был уйти в оставку, мы посвятили большой кусок программы событиям в Египте – и крупно проиграли конкурентам, которые в это самое время обсуждали тему неожиданно образовавшегося в стране дефицита гречневой крупы. Что касается документальной программы, материалы для которой я снимал в Лондоне, вышедшей в эфир около полуночи – накануне дня королевской свадьбы, она собрала примерно 12 процентов аудитории, что для передачи такого жанра очень поздним вечером буднего дня совсем неплохо. Что же касается самого бракосочетания принца Уильяма и Кейт Миддлтон, то тут меня ждал приятный сюрприз: 29 апреля прямой репортаж на «Интере» о свадебных торжествах в Лондоне, который ваш покорный слуга комментировал в прямом эфире, собрал 27 процентов всей аудитории! Это при том, что трансляция шла еще по шести (!) другим телеканалам, где в сумме ее посмотрели еще 35 процентов телезрителей. То есть больше двух третей всех украинцев, которые в то утро включили телевизор, смотрели королевскую свадьбу. Но, не скрою, мне приятно, что ни один из других каналов не собрал больше десяти процентов аудитории – против, повторяю, наших двадцати семи. Без ложной скромности думаю, что причина этого успеха – мой комментарий, который я построил не по принципу «что вижу – то пою», а составил из занимательных рассказов об истории королевской семьи.

 

интервью:  Елена РАГОЖИНА