Barbara Hamilton. Удовольствие рисовать
Барбара Хамильтон – художник-портретист. Родилась в Сопоте, Польша. Известна своими пастельными портретами с натуры. Среди заказчиков ее работ королева-мать, папа Иоанн Павел II, султан Брунея, Маргарет Тэтчер, граф Николай, Толстой и многие другие.
– Барбара, я знаю, что вы получили очень хорошее академическое художественное образование в Польше. Затем продолжили его в Италии. Увлекались абстракционизмом. В какой момент вы пришли к портретам?
– Ну, начнем с того, что, сколько себя помню, я всегда рисовала лица. На обложках, в тетрадках, на разных бумажках. Лица, лица, лица. Могла целый лист разрисовать одними только лицами. Но мой отец, известный в Польше адвокат, настаивал, чтобы я получила юридическое образование. Хотя бы как базовое. В Сопоте, где мы жили, не было юридического факультета. А поехать в Гданьск я могла только через год. По возрасту не проходила. И было решено, что до поступления я могу брать уроки рисования. Буквально через пару занятий мой профессор позвал моих родителей и очень торжественно им объявил, что их дочь настоящая жемчужина. Peаrl of Baltic. (Сопот находится на Балтийском море. – Прим. Т. П.) И должна поступать только в художественную академию. Я там проучилась 6 лет. Увлекалась современным искусством. Абстракционизмом. Это было очень модно.
– Почему решили уехать? Как вы оказались в Италии? Ведь из Польши, так же как и из Советского Союза, было очень сложно выехать.
– Это никак не было связано с политикой. В академии я влюбилась. Он был такой замечательный. Но… каждые три месяца уходил в запой. Я очень верила, что могу его спасти. Готова была даже выйти за него замуж. Родители же очень хотели спасти меня от этой большой любви. Мама предложила поехать с ней в Италию. Она серьезное увлекалась эсперанто. Часто ездила в разные страны по обмену, на конгрессы и конференции. Как я могла отказаться?! Италия! Она сразу меня покорила и изменила мою жизнь. У меня был очень хороший диплом и очень высокие оценки, чтобы продолжить там свое образование.
На первой выставке в галерее в Риме все восхищались моим автопортретом, который я быстро нарисовала к этой выставке. Все говорили: вот это здорово! А не те мои огромные абстрактные полотна. Я была тогда искренне удивлена.
Пожалуй, это был первый мой шаг к портретизму.
– Вам когда-нибудь приходилось рисовать на улице во время учебы в академии?
– В Польше это не было принято. К тому же я все время училась. У меня не было на это времени. У меня не было времени ни на друзей, ни на вечеринки. Я же училась по вечерам еще и на юридическом. Папа настоял. Время находилось только на библиотеку. Марсель Пруст был моим лучшим другом в то время. Такие психологические уроки.
– Они вам помогали потом по жизни?
– Жизнь все время преподносит нам уроки. Каждый день. На каждом шагу.
Когда я, отдыхая на Сардинии, случайно встретила Альберто Моравиа и, сильно робея, спросила его: «Не могла бы я вас нарисовать?» – он совершенно неожиданно для меня согласился. И когда я приступила к работе, он забросал меня вопросами так, что я даже не могла рисовать. Он расспрашивал меня обо всем. О моей жизни, увлечениях, молодом человеке, о том, что я ела на завтрак и какую музыку предпочитаю. Говорил: «Я же писатель, мне все интересно. Вот вы художник. Вам интересно рисовать».
Это был первый урок. Люди не только хотят быть нарисованными, они хотят еще и поговорить. Хотят, чтобы их развлекали.
– Когда рисуешь портрет человека, важно, чтобы между вами был контакт?
– Конечно. Больше того, тому, кто позирует, должен нравиться и сам процесс.
Рисовать портреты – это очень интересно. Встречаешь много замечательных людей. Это такое увлекательное путешествие. Люди перед тобой раскрываются.
– Вам, наверное, доводится немало удивительных историй услышать, пока вы рисуете?
– Да, бывает, я так и застываю с открытым ртом, забыв про свои пастели.
– Вы как-то специально готовитесь к новой работе?
– Как абстракционист я привыкла очень быстро находить правильные акценты. Свет, тень. Я совершенно не думаю в этот момент. Это само собой происходит. Очень натурально, независимо от меня. Это идет изнутри. К тому же мне нравится в моей работе определенный вызов (challenge). Как я смогу это сделать? И это очень волнительно. Каждый раз я испытываю необыкновенный подъем и возбуждение, когда приступаю к работе.
Скорее тому, кого я рисую, необходимо подготовиться.
– Вот как? О какой такой подготовке вы говорите?
– Нарисованный портрет – это не фотография. Его так просто не разорвешь на кусочки, если не понравится. Более того, портреты отражают ту эпоху, в которой написаны. Если бы не художники, мы никогда не узнали бы, как, к примеру, выглядели Екатерина Великая, Генрих VIII и другие великие персоны. Как они одевались, какие носили прически, что их окружало. Мы не знали бы своей истории. Для портрета обязательно надо быть красиво одетым. Вы можете себе представить, как выглядел бы на портрете Наполеон, будь он в футболке и шортах? Очень важно, как сложены руки, как поставлены ноги. Но особенно важно, как человек сидит! Сидеть надо натурально и прямо. Когда сидишь прямо, сразу преображаешься.
У меня в студии стоит кресло, которое я купила на аукционе Sotheby’s. Оно принадлежало Рудольфу Нуриеву. Деревянное кресло с абсолютно прямой спинкой. На нем невозможно сидеть НЕ прямо. На нем сидят все, кого я рисую.
– Я заметила, что на ваших портретах все очень красивые. Это так и есть? К вам приходят только красивые люди? Или вы их так видите?
– Я очень люблю красоту. Во всех ее проявлениях. Красоту и элегантность. Я перфекционист во всем. И автоматически корректирую или скорее не акцентирую какие-то черты. На портрете человек должен не просто выглядеть красивым, он должен быть прекрасен! Мне очень важно показать людей красивыми. Чтобы им самим понравилась моя работа.
А потом, вы уже знаете самый главный секрет, надо просто сидеть прямо!
– Для вас есть разница, кого рисовать? Мужчину или женщину?
– Мужчин рисовать всегда легче. Они не так относятся к своему лицу, как женщины. Женщине сложнее принять себя на портрете. Когда рисуешь женщину, надо очень аккуратно учитывать все нюансы и малейшие оттенки.
– А если говорить о королевских особах? Вы много рисовали членов королевской семьи и известных людей. Волнения не испытываете, когда рисуете их?
– Это больше связано не с портретами, а с общением. Я же понимаю, что просто так сидеть мало кому интересно. Мне надо кроме всего прочего быть обаятельной, поддерживать разговор и быть еще little bit intelligent.
– Принц Майкл Кентский был первым из членов королевской семьи, чей портрет вы нарисовали. Как это получилось? Ему кто-то вас представил?
– Я хорошо знала русского князя Георгия Васильчикова и его сестру, княгиню Татьяну Меттерних (Tatiana Metternich). Он был удивительный человек. Портрет Георгия был на выставке, где его и увидел принц Майкл. Они были с Георгием друзьями. Судя по всему, принцу Майклу портрет понравился, и на следующий день мне позвонил его секретарь и сказал, что тот хочет, чтобы я его тоже нарисовала.
Потом он заказал открытки с этим портретом и отправлял их своим друзьям к Рождеству. На портрете он был изображен в масонском плаще.
– А другие королевские особы? Пришли к вам по его рекомендации?
– Все время по-разному. И не то чтобы один за другим. С королевой-матерью мы встретились в Шотландии. Поместье моего мужа расположено по соседству с замком Мэй (The Castle of Mey). И нас однажды пригласили туда на большой прием. В какой-то момент я заметила, что королева стоит совсем одна, в отдалении от всех. Она выглядела очень одиноко, и я решила к ней подойти. Мой муж не был уверен, что протокол это позволяет. Но я к ней все равно подошла. Королева-мать рассказала мне, как во время войны польский солдат подарил ей икону. Она ее хранила всю жизнь и держала на тумбочке рядом с кроватью.
Потом я приезжала к ней в Кларенс-Хаус (Clarence House), чтобы рисовать ее портрет. Он помещен на обложку книги леди Колин Кемпбелл «Королева-мать» (Lady Colin Campbell «The untold life of Queen Elizabeth. The Queen Mother»).
– Королева на вашем портрете в шляпе. Так положено по протоколу?
– Совсем нет. Напротив, мне написал ее секретарь Алистер Эрд (Alastair Aird), как бы я хотела нарисовать королеву. В шляпе или без. Ну, конечно же, в шляпе! И в моем любимом голубом цвете.
– Ее было легко рисовать?
– Королева все время была очень мила и внимательна. Так получилось, что я пришла намного раньше и застала ее только что вернувшейся с прогулки и чистящей свои туфли. Пока я ее ждала, мне показали дворец, угостили чаем. Но уже у мольберта, в ожидании, что она вот-вот придет, мне вдруг стало очень грустно и обидно, что я здесь одна. Дело в том, что мой муж отказался в этот день поехать со мной, поддержать меня морально. И я расплакалась. И тут как раз пришла королева. Она спросила меня, что случилось. И я, продолжая плакать, рассказала ей и про мужа, и про мои обиды. А еще спросила ее: «А ваш муж, король, всегда делал, что вы просили?» Она очень тихо улыбнулась и ответила: «Что вы… нет, никогда. Они никогда не делают то, что мы их просим».
Когда встречаешь королевских особ, понимаешь, что они тоже люди. Со своими проблемами, чувствами, со своей жизнью. Никогда не думаешь об этом, пока не встретишь.
– А королевские особы никогда не делали вам королевских подарков?
– Нет. Это не принято. Только Папа Римский Иоанн Павел II каждый раз дарил мне четки при встрече. И благословлял.
– Вы славитесь своими портретами с натуры. У вас есть замечательный портрет Уинстона Черчилля. Его-то вы точно писали не с натуры?
– Конечно, нет. Когда-то давно Селия Сэндис (Celia Sandys), внучка Черчилля, попросила меня написать его портрет по фотографии. Он долго висел у нас в Польском клубе на Exhibition Road. В какой-то момент он был выставлен на аукцион и куплен за £13 000 леди Хенриеттой Спенсер-Черчилль (Lady Henrietta Spencer-Churchill) во дворец Бленхейм (Blenheim Palace), родовое поместье Черчилля. Лучшего места для этого портрета просто не найти.
– Какие еще крупные политические фигуры вам особенно запомнились?
– Маргарет Тэтчер. Много лет назад я рисовала ее мужа и дочку. Когда я пришла к ней в дом рисовать ее, обратила внимание, что портрет ее дочери висит в холле, при входе в дом. Я ее спросила: а где же портрет ее мужа, сэра Дэниса? Что-то его нигде не видно. На что она ответила: «Он к нам теперь очень редко заходит». А он уже давно умер. Я до сих пор не уверена, было ли это проявлением ее начинающейся болезни или такое тонкое чувство юмора.
– У всех родителей, как правило, много фотографий своих детей. У вас два сына. Вы часто их рисовали в детстве?
– Каждый год. И по отдельности, и вместе. Посылаем на Рождество открытки друзьям и родственникам с их изображением.
– Ваши дети хорошо рисуют?
– Они уже взрослые. Старший сын рисует хорошо. Он стал архитектором.
В детстве очень важно учить детей рисовать, погружать их в мир искусства и культуры. Но так, чтобы они не только научились рисовать, но и получали от этого удовольствие. Сама жизнь должна быть удовольствием. Очень важно получать удовольствие от того, что делаешь в этой жизни, как себя выражаешь.
