«Америка после падения: Живопись 1930-х годов»

Выставка в Королевской академии художеств не претендует на статус блокбастера или грандиозный масштаб. В экспозиции всего 45 работ. Короткий фрагмент времени, в который художники пытались осмыслить, что случилось со страной и с ними. Этот отрезок истории – от финансового краха на Уолл-стрит 29 октября 1929 г., Великой депрессии и до вступления США во Вторую мировую войну – предельно насыщен событиями резко и глубоко отразившимися в искусстве. Трагедия обнищание многих, расизм, национализм, фашизм, страх и боязнь, чувство незащищенности и приближение новой глобальной войны ворвались в орбиту тем художников, остро переживавших вовлеченность в социальные бури страны.

Поиски идентичности американского искусства проходили в разнообразных направлениях и стилях – от добротного реализма и регионализма до сюрреализма и абстракционизма, а также на перекрестках этих движений. Коренной вопрос «Кто мы? Куда идем?» – пронзительная доминанта американского искусства этого поколения.

С одной стороны, нестабильность, суматоха, разорение маленьких фермерских хозяйств, с другой – массовая урбанизация и индустриализация, крепко встряхнувшие и с невиданной скоростью перестраивающие страну. Все эти турбулентные сдвиги происходили на глазах одного поколения, и художники были его частью. «Американский пейзаж» Чарльза Шилера на выставке – почти метафизический рукотворный индустриальный пейзаж с подъемными кранами и железнодорожными путями – поражает  гигантским размахом. Появление новых циклопических реалий индустриализации необратимо меняло природный ландшафт, ставя перед художниками вопрос, как это принимать.

В экспозиции – впервые в Великобритании – представлено одно из самых известных произведений искусства США – картина «Американская готика» (1930) Гранта Вуда. Это полотно, никогда прежде не покидавшее пределы Северной Америки, где экспонируется в Чикагском институте искусства, пользуется феноменальной популярностью в Америке, да и во всем мире. Едва ли в истории американской живописи найдется произведение, породившее столько разноречивых толкований и пародий, как «Американская готика». И этот процесс продолжается больше восьмидесяти  лет спустя!

Каждый элемент картины раскладывали на символы, анализировали, предлагая собственные трактовки подспудного смысла, казалось бы, весьма незатейливого сюжета – портрета провинциального фермера с дочерью. Сам автор, не особенно до этого известный за пределами штата Айова художник-регионалист Грант Вуд был ошеломлен, когда отправленная им в 1930 году на конкурс Чикагского института искусств работа не только стала призером, но и вызвала поток писем и публикаций в прессе. Причем – диаметрально противоположных. Кому-то в ней виделась сатира на ограниченность убогой провинциальной Америки, с ее суровым пуританством и ретроградством; кому-то – дань уважения сельским труженикам; у одних образ сурового мужчины с тяжелым взглядом, преграждающего вилами подступы к своему дому навевал мысли о мрачных тайнах, скрывающихся за плотно закрытыми ставнями, а кто-то усматривал в отношениях отца и дочери двойной подтекст… В общем, спектр интерпретаций простирался от загадочного реализма с сюрреалистической приправой – карикатуры – до фрейдистских мотивов.

При таком разлете мнений всегда интересно взглянуть на реальные факты. Вот некоторые из них.

Идея написания картины возникла у Гранта Вуда во время поездки по штату Айова. В городке Элдон художник обратил внимание на небольшой деревянный дом с окном в стиле плотницкой неоготики. Построили его в 1881-82 гг. местные плотники Бьюзи и Гералд. Такой тип домов, подражавших английской викторианской неоготике, был довольно распространен в Западной Америке второй половины XIX века. Характерные элементы – стрельчатые окна и острые щипцы крыш. Особенно Вуду приглянулось окно, напомнившее ему средневековые европейские соборы. Художник сделал наброски и стал размышлять над сюжетом. В итоге решил изобразить перед домом людей, которые бы могли бы в нем жить. Так что герои «Американской готики» – не реальные обитатели этого дома, а персонажи, придуманные Вудом. Образ фермера художник писал со своего дантиста – 62-летнего Байрона Маккиби. «Мне нравится ваше лицо. Оно все как бы состоит из длинных прямых линий», – сделал доктору комплимент Вуд и уговорил позировать для картины. Дантист согласился при условии, что на полотне его нельзя будет узнать. Однако персонаж получился поразительно похожим на модель, хотя художник и отговаривался, что произошло это непреднамеренно.

С женским образом тоже случилась неувязка. Для персонажа дочери фермера – угрюмой старой девы – Гранту Вуду позировала его сестра Нэн – яркая жизнерадостная молодая женщина. Нэн согласилась позировать в роли дочери, а потому страшно возмущалась, что журналисты в статьях о картине называли ее супругой старого фермера – ей-то самой было всего 30! В одной из публикаций, посвященной «Американской готике», приводится забавный эпизод. Некая миссис Эрл Робинсон – жена фермера, прислала в местную газету свой отзыв на картину: «Советую повесить этот портрет на одной из наших добрых сыроварен Айовы. От выражения лица этой женщины определенно будет скисать молоко». Нэн достойно отпарировала удар, ответив: «Я бы хотела, чтобы эта завистливая дама прислала мне свою фотографию. Уж я-то знаю, куда ее повешу…» Другую фермершу настолько возмутило карикатурное, по ее мнению, изображение жителей сельской глубинки, что она угрожала откусить художнику ухо.

Вуд был в шоке. Какая сатира? Грант и сам был сельским ребенком, детство которого прошло на ферме, так что он всю жизнь хранил воспоминания о тех временах и семейные альбомы с фотографиями в викторианском духе. «Я не писал сатиру. Я пытался изобразить этих людей, какими они были для меня в той жизни, которую я знал», – недоумевал художник.

Впрочем, у тех, кто восторгался картиной, и тех, что ее поносил, была одна общая точка соприкосновения – все они признавали, что художнику удалось поймать нечто подлинно американское. Именно это и задевало и притягивало стольких людей, подняло «Американскую готику» до статуса знакового произведения американского искусства и продолжает провоцировать новые пародии в коллекцию, начатую еще в 1930-м году.

На выставке в Королевской академии представлены работы известных в мире авторов и художников, чье творчество не вышло за пределы США: Эдвард Хоппер, Джексон Полок, Джорджия О’Киф, Грант Вуд, Филипп Густон, Эллис Нил, Чарльз Шиллер, Харт Бентон, Питер Блюм. Одни, как регионалисты Грант Вуд, Томас Бентон, идеализировали уходящую Америку мелких фермеров, ностальгически противопоставляя незыблемые, казалось бы, ценности и уклад мира провинции наступающей урбанистической индустриальной Америке. Другие, как Питер Блюм, уходили в сюрреалистические миры подсознания и революционных идей. Имитация жизни в красивых снах и фантазиях, которые продуцировал Голливуд и темы классовой борьбы на холстах Эллис Нил – от строго реалистических картин  до буйства абстракций Полока и символических холстов Джорджии О’Киф – работы художников выставки «Америка после падения» объединяют стремление понять и выразить сущность своей страны в сложный период ее истории.

Для меня самыми близкими в этой экспозиции стали работы Эдварда Хопера. Отрешенность, отчуждение и отстраненность человека в обществе – сквозной рефрен его картин. Метафизическое одиночество человеческого существа, как инопланетянина, заброшенного в этот мир… В его холстах подкупает соединение собственной правды режиссера-художника и реальности. Этот необъяснимая магия синтеза затягивает в пространство картин.

Не происходит никаких событий. Герои молчаливы и непроницаемы. Откуда возникает эта мысль о трагедии? Внушает ли ее нам художник? В чем тайна его воздействия на зрителя?

Вроде бы простые композиции, банальные сюжеты, фрагменты жизни, проносящиеся за окном поезда, вырастают в историю человека и его одиночества. Свет у Хопера – мастерски поставленный, безжалостный, часто боковой, с резкими глубокими тенями, выстроенный по принципам световой режиссуры в театре. Многие кинорежиссеры ставили в своих фильмах сцены под влиянием картин художника («Тень сомнения» и «Психо» Хичкока, «Скарлет-стрит» Фритца Ланга и др.).

Ярко освещенная закусочная в ночи с вечной загадкой двух посетителей («Получночники»), безлюдные городские пейзажи, одинокий человек на автозаправке, затерянной на краю света («Газ»), маяки у моря, таинственные дома-призраки на окраинах. Безликие гостиничные номера или спальни с безучастными женщинами; застывший взгляд устремлен в окно – достаточно мгновения, чтобы узнать в этих разрозненных картинках Америку и Хоппера. Точнее сказать – Америку художника Хоппера. Потому что на его холстах не просто дом или заправочная станция, это всегда только хопперовский дом и хопперовская станция. Прав был биограф художника, написавший: «О нашем времени потомство больше поймет из картин художника Эдварда Хоппера, чем из всех учебников социальной истории, политических комментариев и газетных заголовков».