Александр Рахманинов: моя задача – пропаганда музыки деда
В 1993 году Александр Рахманинов – внук всемирно известного композитора Сергея Рахманинова – основал фонд его имени. По словам Александра, подвигла его на это «колоссальная несправедливость: количество исполнения музыки Рахманинова в мире не соответствовало его реальному масштабу как композитора». По профессии Александр юрист, специализирующийся на интеллектуальной собственности, так что знание законов и адвокатская практика весьма пригодились при учреждении фонда и отстаивании своих прав наследника композитора. Главная цель – пропаганда музыки деда – сочетается с организационной и просветительской работой фонда. Естественно, немаловажную роль играет и финансовый фактор – ведь чем чаще исполняется музыка Рахманинова, издаются ноты и CD с записями его произведений, транслируются сочинения, тем больший доход получают правонаследники.
Продюсерских талантов и умения убеждать, или, как он в шутку говорит, «гипнотизировать» администраторов, Александру не занимать: за годы существования фонда объем исполнения музыки Рахманинова в мире увеличился на 1100%, при этом задействованы лучшие музыканты и дирижеры, концерты проходят в престижных залах. На один из концертов фонда Александр прилетел в Лондон, где и состоялось наше интервью.
Александр, расскажите, пожалуйста, о работе фонда Рахманинова.
Одна из задач фонда Рахманинова – находить новые звезды, помогать им, устраивать концерты. В частности, в свое время мы нашли пианиста Дениса Мацуева. Тогда мне за три месяца удалось уговорить директора театра, чтобы музыкант выступил у него с концертом. Теперь Мацуев один из лучших исполнителей музыки Рахманинова в мире. У нас сложилась команда исполнителей, с которыми мы работаем.
По профессии вы адвокат. Создавая фонд Рахманинова, вы ведь не собирались пропагандировать музыку дедушки – его имя и так всемирно известно.
Как это ни странно, пропагандировать Рахманинова надо. Нередко, начиная готовить новое мероприятие фонда, я сталкиваюсь с людьми, которым неизвестно это имя – и я говорю о тех, кто работает в музыкальной сфере. Мне приходится слышать вопросы типа «А вы уверены, что он хороший музыкант? Будет ли пользоваться успехом его музыка?» и т. д. Когда мы пришли на встречу во всемирно известную музыкальную компанию «EMI», секретарь не хотела нас пропускать, потому что понятия не имела, кто такой Рахманинов. Вот такой яркий пример. Так что для меня первоочередная задача фонда – пропаганда и популяризация музыки деда в мире.
Как вы объясните, что, когда в 1993 году вы занялись созданием фонда Рахманинова, популярность его музыки была не такой высокой?
Я не знаю, я тогда этим вопросом не интересовался. Зато мне доподлинно известно, что по сравнению с 1993 годом частота исполнения музыки Рахманинова возросла в 11 раз. К примеру, когда я в первый раз «пробивал» концерт Рахманинова в Берлине, мне, чтобы получить Караяновский зал, пришлось потратить три месяца. Вице-президентом фонда тогда был Ашкенази, и за три недели до концерта он отказался играть. У меня даже сохранилось письмо, в котором он пишет, что агент не советует ему выступать на концерте, поскольку это может повредить его карьере! И вообще, мол, Рахманинова надо играть не чаще, чем каждые три года. Но я же человек, который ходит в горы, с упрямым характером, и когда мне говорят, что что-то делать нельзя, я туда обязательно полезу. Спас положение дирижер Валерий Гергиев. Несмотря на контракт, по которому он в те же дни должен был играть в Вене, Гергиев, как солдат, умудрился получить «увольнительную» на 36 часов, прилетел, продирижировал концертом и вернулся в Австрию. За что я ему вечно благодарен, и с тех пор у нас самые теплые дружеские отношения. У меня даже сохранилась фотография 150-метровой очереди за билетами на тот концерт – конечно, всем желавшим на него попасть не удалось. За последующие годы нам удалось кардинально изменить ситуацию с исполнением музыки Рахманинова в мире. К примеру, сейчас даже без моих усилий новый директор лучшего зала в Женеве предлагает мне устроить у него гала-концерт Рахманинова на четыре дня!
А как реагирует публика на новые аранжировки?
Есть официальные данные из США, что в 2011 году «Рапсодия» Рахманинова исполнялась самое большое количество раз, превзойдя даже произведения Бетховена, Прокофьева и др. Англия в минувшем году выбрала Рахманинова композитором № 1. А ведь голосовали не русские, а англичане!
Ваш фонд существует на средства от концертов?
А также на спонсорские деньги. Мы работаем с 10 лучшими дирижерами мира.
А кто составляет программы концертов?
Преимущественно я сам.
Чтобы публика шла к вам постоянно, программа должна быть разнообразной…
Не обязательно. Есть другие математические секреты! Например, пробовать то, что до вас никто не решался сделать. Я рискнул составить программу концерта Рахманинова без симфонической музыки: первая часть – Второй концерт, вторая – Третий концерт. И знаете, критиков и журналистов было вдвое больше обычного, и, соответственно, появилось в два раза больше рецензий. Элемент неожиданности всегда привлекает публику.
Мне хотелось бы коснуться ваших воспоминаний о дедушке, Сергее Рахманинове. Вам ведь было всего 11 лет, когда он умер. Сохранилось что-то в памяти, как он с вами общался?
Невероятно хорошо. Помню, как мы в шутку играли в четыре руки. Интересный эпизод – в письме к моей матери дедушка пишет: «У нас был большой разговор с твоим сыном. Глазами». Такие вещи возможны только между очень близкими людьми. Мы с матерью тоже могли не произносить никаких слов – разговаривали глазами, читая все по глазам друг друга.
А дедушка не хотел, чтобы вы стали музыкантом?
Нет. Знаете, мне хотелось стать музыкантом до 15-летнего возраста. Меня даже возили в Америку на обучение к самому лучшему профессору. А когда мне исполнилось 15 лет, у нас с мамой состоялся разговор, и она сказала: «Александр, я думаю, тебе лучше стать врачом или адвокатом».
Почему?
Потому что моих способностей было недостаточно, чтобы стать музыкантом № 1. И потом, я думаю, она была права: у людей часто воображение бежит быстрее, чем факты. Узнав, к примеру, что Александр Рахманинов дает концерт, они бы по ассоциации с великим именем немедленно навоображали себе нечто экстраординарное, и как следствие – сильнейшее разочарование.
И вы с мамой согласились, не настаивали на карьере музыканта?
Нет, я считал, что ее анализ был верным.
Мама рассказывала вам о дедушке, о каких-то семейных преданиях, легендах?
Очень мало. У нас в семье это не было принято. О том, каким человеком была моя мама, свидетельствует реальная история из жизни: однажды, в годы войны, ее лучшая подруга попросила спрятать в нашем доме офицера, бежавшего из тюрьмы. Даже спустя столько лет я ясно вижу, как в наш двор въехала машина и из нее вышли четверо гестаповцев в кожаных пальто. Полтора часа они допрашивали маму, но не услышали в его голосе ни тени страха, а ведь этот офицер прятался рядом, под сеном. Так что этим гестаповцам – специалистам по допросам пришлось уехать ни с чем.
Мама играла на каком-нибудь инструменте?
Чуть-чуть. Так же, как и я.
Часть года вы живете в Швейцарии на построенной вашим дедом знаменитой вилле Сенар. Даже ее название сложено из начальных букв имени композитора и его жены – Сергей и Наталья. Здесь вы устраиваете концерты, делаете записи произведений Рахманинова…
Только записи. Концерты в доме больше не проводим. Мы устраивали их несколько раз, но опыт был печальный: пришло человек 150, вытоптали газоны, перебили кучу посуды, объелись и ушли – ни тебе спасибо, ни до свидания.
Я знаю, что вы не только адвокат, но также с энтузиазмом занимаетесь спортом – альпинизмом.
Я бы сравнил альпинизм с танцем – только на вертикали: все движения должны быть точными и ритмичными.
То есть важно не только то, что ты залез на гору, но и то, как ты это сделал!
Просто здорово, что в любом виде спорта действует правило: чем красивее и отработаннее твои движения, тем они эффективнее. Особенно мне нравится заниматься альпинизмом с дамами.
Это, должно быть, бесстрашные дамы?!
Я ведь занимаюсь скалолазанием на страховочных веревках по вертикальным скалам. Так что если мои дамы жалуются или визжат от страха, я этого не слышу – они находятся от меня на расстоянии длины веревки, т. е. примерно 40 метров. Бывает, конечно, всякое. Однажды дама, с которой мы совершали восхождение, запаниковала, начала путать веревки и дергать ту, которая в цепи. Этот ужас продолжался в течение трех часов, пока мы спускались – вместо запланированных 20 минут.
Как часто вы ходите в горы?
Два-три месяца каждый год провожу в горах. То, что испытываешь в течение 18-часового подъема-спуска, невозможно объяснить словами, это такой всплеск адреналина – покрепче, чем героин!
У вас есть какие-то любимые места?
Я всегда отправляюсь в одно место – Шамони во Франции. Это уникальное место, куда слетаются люди со всего света. Здесь есть возможности практически для всех видов альпинизма – скала, снег, лед…
У Сергея Васильевича были две дочери – ваша мать Татьяна и Софья. У Софьи ведь тоже есть дети, внуки, то есть существует еще одна ветвь Рахманиновых…
Я так не думаю. Новое поколение абсолютно не интересуется музыкой и с фамилией «Рахманинов» себя не ассоциирует. У меня две дочери и два сына, я много раз приглашал их на концерты, однако дети ничего об этом не желают знать, им это совсем не нужно. Они стопроцентные американцы, по-русски не говорят, кладут ноги на стол (чего я не люблю) и интересуются только тем, что приносит деньги. Помните, как начинается роман «Анна Каренина»: «Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему…»
Возможно, осознание своих корней еще придет – будем надеяться на лучшее. Как обстоит дело с авторскими правами на наследие Рахманинова?
В России этот вопрос был решен в январе 2008 года – благодаря Светлане Медведевой, супруге бывшего президента России, которая очень любит музыку Рахманинова.
Как будет существовать фонд, когда закончатся права наследников на авторские отчисления от исполнения, издания и выпуска CD с музыкой Рахманинова?
В Европе срок на авторские отчисления наследникам на данный момент ограничивается 70 годами + 4 (за годы войны), в Испании – другая цифра: 80+4.
А когда этот срок закончится, все остановится и фонд закроется. (Смеется.) Надеемся на поддержку спонсоров, но предсказать будущее с уверенностью не может никто.
Вы планируете новые издания записей игры дедушки?
Не знаю. У меня есть то, что в музыкальном мире называется «черные диски» – то есть записи, которыми Рахманинов был по той или иной причине недоволен. Эти пробные записи на виниле, которые дедушка забраковал, – настоящий клад! У Сергея Васильевича были очень высокие требования к себе, и он почти всегда был недоволен исполнением – хороший знак для музыканта!
