Игорь Зеленский: «Танцую, потому что просит душа …»

Что значит быть художественным руководителем театра? Нужно быть успешным бизнесменом или яркой творческой личностью, генератором новых идей? И как быть, если в руководство тебе достался не один театр, а сразу два? А душа просит не только руководства, но и собственного участия в спектаклях. Не каждому удается сочетать работу руководителя и артиста, не каждый может жить в сумасшедшем напряженном графике, но Игорь Зеленский, художественный руководитель Новосибирского театра оперы и балета и руководитель балетной труппы Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко каким-то образом справляется со всем вышеперечисленное. С балетной легкостью он совершает прыжки из новосибирского театра в московский, ставит новые спектакли, воспитывает троих детей, гастролирует по всему миру, открывает публике новые звездные имена и продолжает выступать на сцене.

Биография Игоря Зеленского складывалась не так стандартно и предсказуемо, как у многих других артистов балета. Родился в Краснодарском крае, детство провел в Грузии, где затем поступил в Тбилисское хореографическое училище. Учился у легендарного Вахтанга Чабукиани. Стажироваться Игорь Зеленский отправился в Ленинградское хореографическое училище имени А. Я. Вагановой, затем работал в Кировском балете, в Нью-Йорк-Сити-балете, в труппе Королевского балета Лондона, в знаменитом «Ла Скала» и Баварском государственном балете. В настоящее время Игорь является премьером Мариинского театра. За свою карьеру Игорь станцевал все ведущие партии балетного репертуара.

— Что вам удалось сделать за два года работы в качестве художественного руководителя Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко?
— Когда приходишь в театр в качестве руководителя, в наследство тебе достаются уже смонтированные планы на весь сезон. Поэтому в первый год пришлось выполнять ту работу, которая была запланирована до меня моим коллегой, нынешним художественным руководителем Большого театра Сергеем Филиным. Можно сказать, что я стал вносить какие-то изменения только в начале этого сезона. Конечно, начав работу в театре, я сразу же продумал, что хотел бы сделать, но эти проекты стали реализовываться только сейчас. По своему личному вкусу я убрал некоторые проекты, заменив их другими, на мой взгляд, более яркими постановками. Я поставил «Коппелию» французского хореографа Ролана Пети, балет тут же получил признание в России.

Но самой главной и непростой задачей было понять, что нужно сделать, чтобы оставаться конкурентоспособным, заинтересовать зрителя, быть интересным для молодых артистов. Естественно, всем не угодишь, все хотят Большой театр. Я делился с артистами собственным опытом, который набрал по крупицам за много лет, работая по всему миру. И, к сожалению, не все это учитывали. Наверное, как в любом деле, когда работаешь в коллективе, отдаешь всего себя работе, очень тяжело переносить уход коллег. Для меня это было очень сложным моментом – научиться понимать людей и порой их нелогичные поступки. В этом плане мне легче работать в Новосибирском театре оперы и балета. Это единственный театр города, где население составляет всего два миллиона человек. Подобных проблем там не существовало. В Москве же все гораздо сложнее, нужно гораздо скрупулезнее работать над репертуаром.

— Что вы уже поставили?
— Мне показалось, что в Москве с успехом пойдут балеты в хореографии Кеннета Макмиллана, и я поставил «Майерлинг», особенно учитывая, что театр носит еще и характер драматического театра. Также поставили драм-балет «Иван Грозный», как мне кажется, тоже успешно, подав правильную историю, передали энергетику.

— Какие у вас планы на будущее в Театре Станиславского и Немировича-Данченко?
— Сейчас полным ходом идут репетиции «Баядерки» Л. Минкуса в постановке Натальи Макаровой, я немного поменял финал для московской постановки. С моей точки зрения, такие балеты, как «Жизель», «Лебединое озеро», «Дон Кихот», являются золотой классикой балета. Они всегда интересны зрителям, и это тот репертуар, который держит всех артистов в форме. Проектов у театра много. Ирина Александровна Черномурова, руководитель отдела международных проектов, работает очень плодотворно, организуя гастроли театра. Те балеты, которые были поставлены до меня и с успехом шли на международной сцене, конечно, остаются в репертуаре театра. В следующем году мы планируем поставить балет «Восковые крылья» Йиржи Килиан и беремся за «Манон».

— А кто будет танцевать? Это ведь достаточно сложный балет.
— В труппе театра много хороших артистов. Я стараюсь уделять много внимания тому, с кем работаю. На самом деле это достаточно распространенное заблуждение, что важнее всего наличие известных солистов. Опыт показывает, что, если есть хороший кордебалет и хороший репертуар, легче найти солистов.

— Когда вы приезжаете на гастроли в Европу, не боитесь, что многих ваших танцоров попытаются переманить в местные театры?
— Нет. Подобное было привычно для периода 90-х годов, когда артисты находились в очень стесненных условиях, не было работы, не было хорошего репертуара, а западные театры предлагали заманчивые условия. Сейчас же многое изменилось. И в России есть вполне приличные контракты, есть возможности для карьерного роста. Я живу в том же мире, до сих пор танцую и знаю не понаслышке, что такое жизнь артиста. Я стараюсь как могу помогать тем, с кем работаю.

— Вам сложно совмещать работу руководителя и выступать на сцене?
— Конечно, сложно. Но что в этом мире легко? А танец – это дисциплина. Если бы я мог уже не танцевать, я бы не танцевал.

— А почему вы тогда танцуете?
— Потому что душа просит. А в работе руководителя я должен думать не только о самом себе, а о стратегии – что нужно театру, зрителю, как помочь артистам. Приходится делать все.

— Сейчас вам требуется больше репетиций, чтобы поддерживать форму?
— Репетиции – это постоянная составляющая работы артиста балета. Помню, когда я приезжал в Нью-Йорк, Михаил Барышников увидел меня и сказал: «Игорь, ты все еще танцуешь». Что здесь ответишь? «Миша, вы все еще танцуете»? Ему же уже больше шестидесяти лет. Понимаете, иначе просто невозможно. И это не громкие слова. Это вполне логично, что постоянные тренировки, репетиции становятся физически необходимыми. Даже два года для артиста балета – большая разница.

— Игорь, вы перевезли в Москву танцоров из Новосибирска?
— Со мной работают много ребят из Красноярска, Перми, но есть и москвичи. Артисты захотят работать, если у театра есть правильный репертуар, вкус, условия.

— Вы планируете ставить что-то современное?
— Да, конечно, планируем ставить балеты в хореографии Уильяма Форсайта, Иржи Килиана, Джона Ноймайера. Хочу также попробовать работать с новыми хореографами. Я очень люблю современное искусство, в этом направлении мы тоже работаем. Но классика всегда жила и будет жить. Плюс для артистов не так просто перейти из классического репертуара в современный, так как это требует совершенно других физических нагрузок. В современном танце работают другие мышцы, это совершенно другое направление. Часто подобные скачки для артиста могут перерасти в травму. Но молодые артисты, безусловно, хотят это попробовать. Я же сторонник того, чтобы каждый занимался своим делом.

— Сложно совмещать работу в Новосибирске и в Москве?
— Да, это тяжело, но, как я уже говорил, не все бывает легко. Все, что запланировано в Москве до 2016 года, должно реализоваться. Я не люблю сильно загадывать. Жизнь меняется, мы все живем под Богом. Тяжело загадывать, не люблю планировать на много лет вперед – год-два вполне достаточно.

— Вы переехали с семьей в Москву?
— Да, дети и жена живут в Москве. Когда была только одна дочка, было легко, она выросла за кулисами новосибирского театра. В то время я танцевал в Мариинском театре и ездил в Новосибирск. Но потом пришлось уехать. Вторая дочка и сын родились уже в Москве.

— То, что Игорь Зеленский стал работать с Сергеем Полуниным, – это гениальный выход. Когда он неожиданно ушел из «Ковент-Гардена», был скандал и казалось, что это катастрофа для его карьеры. То, что у Сергея появился такой опытный и вдумчивый товарищ и наставник, вселяет надежду, что теперь у Сергея все будет хорошо.
— Это все в прошлом. Сейчас у Сергея все хорошо. Я не хочу говорить большие слова, но этот человек рожден танцевать. У него необъятного масштаба талант. И его нельзя потерять. А со звездами всегда было сложно. Для меня это огромное счастье, что я взял его в труппу.

— Вам легко работать с артистами?
— Иногда бывает эмоционально тяжело. Мне приходится смотреть очень много репетиций – смотреть на ошибки сложно. Может быть, у меня завышена планка, но я отдаюсь полностью своей работе. У меня есть авторитет, как у артиста, который все прошел. Я жесткий, но справедливый. (Смеется.) Понимаете, если артисты работают плохо, это отразится на мне.

— Вы бы хотели, чтобы ваши дети пошли по вашим стопам?
— Сложно сказать. Посмотрим. Я хочу развивать их разносторонне. Их мама (Яна Серебрякова, была балериной в Мариинке. – Прим. ред.) и я через это все прошли. Это не шутки, это дело всей жизни. Старшая дочь уже выступает на сцене в «Эсмеральде», очень любит выходить на сцену, но сейчас сложно сказать, что она в итоге выберет.

— В каких спектаклях вы сами танцуете?
— Сейчас в «Майерлинге», но выезжаю также на гастроли.

— Что, вы считаете, нужно сделать для того, чтобы туристы, приезжая в Москву, шли не только в Большой театр, но и в Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко?
— Во-первых, Большой театр – главный театр страны, туда всегда будут идти. Что бы ни шло на сцене, зал будет полным. Я даже не ставлю задачу, чтобы люди шли исключительно ко мне из-за имени театра. Мне хочется завораживать публику нашими спектаклями, артистами, костюмами, вкусом. Я даже не экспериментирую – я просто делаю свою работу, на мою жизнь экспериментов хватит.