Dennis Severs’ House

October 20, 2016 Вика Нова

«Ты либо видишь это, либо нет», – предупреждает Деннис Сиверс в записке, приколотой на выкрашенной черной краской двери. Жаль, что сам он уже 17 лет как покоится на кладбище в графстве Норфолк. Но дом Сиверса по адресу 18 Folgate Street в лондонском Ист-Энде продолжает жить своей жизнью: ведь в нем обитает семья ткачей шелка Джервисов. Наверное, они просто куда-то отлучились, причем совсем ненадолго – вон, в очаге пылает огонь, в воздухе витает аромат кофе и подгоревших тостов, а на полу валяются осколки разбитой чашки, которые не успели убрать. О, кажется, наверху хлопнула дверь и кто-то спускается сюда по скрипучей лестнице. Впрочем, быстро выглянув в коридор, никого не обнаруживаешь – только пламя свечи метнулось в сторону.

Не стоит удивляться. Эти Джервисы – плод воображения Денниса Сиверса, поселившего их в свой дом-спектакль. Дом-натюрморт. Язык не поворачивается назвать его музеем, да Сиверс бы пришел в ярость, посмей мы так сказать о его детище!

«Сейчас я проведу вас через раму в другой мир» – начинал, бывало, свой тур по дому его эксцентричный владелец. Денис Сиверс – американец из городка Эскондидо в Южной Калифорнии – очень хотел жить в Великобритании. Еще школьником после уроков, к большому недоумению отца – владельца бензоколонки, паренек часами смотрел по телевизору костюмированные английские драмы, погружаясь в иллюзорную жизнь XVIII-XIX веков. Наверное, нечто подобное Деннис ожидал увидеть и в реальной Англии, когда прибыл в Лондон в 1970-е. Действительность оказалась совсем иной, и разочарованный американец решил повернуться к ХХ веку спиной. Но не пассивно. Купив в 1979 году по дешевке полуразрушенный дом неподалеку от Спиталфилдс-маркет, Деннис принялся воссоздавать в его стенах давно ушедший, но дорогой и близкий сердцу мир. Четырехэтажное здание было частью длинного ряда террасных домов в ранне-георгианском стиле, выстроенных около 1724 года. Когда Сиверс обосновался там, этот кусок Лондона казался куском сохранившейся живой истории. Покопавшись в хрониках, американец придумал концепт: в принадлежавшем ему теперь доме в начале XVIII века нашли пристанище ткачи шелка, протестанты- гугеноты Джарвисы (по-французски – Жерве). Из родной Франции они вынуждены были бежать от преследования Людовика XIV и осели в Лондоне, купив новый дом неподалеку от Спитафилдского рынка.

По замыслу Сиверса несколько поколений Джарвисов проживали здесь почти два столетия – с 1724 по 1914 год. Десять комнат дома должны были стать картинами, воплощающими разные эпохи пребывания семьи по этому адресу: от георгианской до конца Викторианской. Сиверс задумал интерьерно-атмосферные инсталляции, стараясь добиться подлинности во всем: звуках, запахах, колорите. Чтобы достичь аутентичности, пришлось избавиться от электричества и туалетов, заменив их свечами и ночными горшками (кроме комнаты самого Сиверса, который также жил в доме). Не менее важным элементом проекта было создание иллюзии присутствия Джарвисов – ведь дом без обитателей становится безжизненным, превращаясь в музей или склад вещей. В доме Сиверса вас не покидает ощущение, что хозяева только что были здесь: на столе – недоеденный обед, надкушенные куски хлеба, в масленке тает масло; в спальне – неубранная кровать, на подушках еще не распрямились вмятины от голов спавших; бокалы с портвейном стоят рядом с наполовину пустой бутылкой, да и ночной горшок не успели опорожнить – и тот распространяет крепкое амбре (sorry, уж как есть). Запах разрезанной луковицы и свечного нагара, звуки громко тикающих часов, потрескивающих в огне дров, шагов и шорохов за стеной… И приглушенный толстыми стенами цокот лошадиных копыт от проезжающих по улице экипажей, и звон церковного колокола… Пока переходишь из комнаты в комнату, из века в век, разглядывая портреты на стенах, мебель, одежду обитателей, брошенные в беспорядке вещи, покрытые пылью безделушки – все эти молчаливые свидетельства ушедших лет, звуки и запахи обступают тебя, как будто проявляя картину, вдыхая в нее жизнь. Деннис хотел, чтобы комнаты дома стали холстами, будившими воображение посетителей – и чтобы каждый мог бы дописать на них свою картину.

Здесь нет ограничительных барьеров, как в музеях, и можно бродить по всем закоулкам – от погреба до верхнего этажа. Гостям дома предоставлется полная свобода, и, двигаясь по освещенным оплывающими свечами комнатам, с этажа на этаж, разглядывая интерьеры и предметы в спальне, кухне или гостиной, пытаешься определить временные рамки и события в жизни семьи, происходившие здесь – сложить пазл интимного портрета поколений семейства Джарвисов, созданного Сиверсом на холсте дома. Материальное положение Денниса было довольно скромным, и из-за нехватки средств приходилось идти на компромиссы: подлинники и антиквариат не всегда были по карману. Наверное, с исторической точки зрения дотошный специалист найдет здесь немало неточностей типа пластмассовой мыши в интерьере комнаты XVIII века или покрашенных пластиковых муляжей фруктов, имитирующих лепнину на потолке. Но Сиверс никогда и не стремился к музейно-хронологической дотошности и академической правильности. Его дом – это попытка воссоздать дух времени, парадокс, игра, исторический ребус, эмоциональная картина и живая драма, которая – если родился отклик! – зажигает твое воображение, погружая в свой мир. «Ты либо видишь это, либо нет».